«Кукушка»: смертельная забава русских офицеров

Целые поколения воспитывались в сознании, что своя и чужая жизнь, жизнь соотечественника – копейка

Генерал и писатель Дмитрий Николаевич Логофет (1865-1922) поведал в своих путевых очерках «На границах Средней Азии» о странной игре, бытовавшей среди офицеров отдалённых пограничных гарнизонов Российской Императорской Армии.

 

Игра со смертью

Суть игры (если её можно так называть) заключалась в следующем. С наступлением темноты около десятка или дюжины знакомых офицеров собирались вместе и находили где-то на задворках укромное, но большое помещение. Обычно это была пустая бывшая конюшня или вместительный сарай. У всех было по револьверу и обильному запасу патронов.

Только один участник игры не был вооружён: так называемая «кукушка». Перед игрой бросался жребий: кому быть «кукушкой». Остальные участники расходились к стенам помещения, а «кукушка» оставался в центре и начинал «куковать». Как только слышалось «ку-ку», остальные начинали в полной темноте палить из револьверов на звук. После серии залпов наступала тишина. Если «кукушка» оставался жив, он снова начинал «куковать», и всё повторялось, иногда по многу раз.

 

Естественно, «кукушке» разрешалось сразу после «ку-ку» менять положение. Игра прерывалась только в трёх случаях: «кукушку» убивали (по-видимому, чаще всего, хотя статистика на этот счёт отсутствует), заканчивались патроны у участников, начинало светать. Впрочем, до рассвета обычно не дотягивали. «Кукушке» полагалось «куковать» всегда, как только смолкали выстрелы. Его молчание означало конец игры, а если выяснялось, что «кукушка» жив и замолк от страха, это было несмываемым бесчестием. Впрочем, про такие случаи тоже неизвестно.

Понятно, что такие игры оборачивались гибелью или тяжёлым ранением не только «кукушки», но и других участников игры, находившихся в том же помещении и всегда рисковавших попасть под пулю своего товарища, стрелявшего наугад во тьме.

 

Зачем это делалось?

«Кукушка» была распространена, как уже было сказано, в отдалённых пограничных гарнизонах – от Кушки до Петропавловска-Камчатского. То есть там, где офицерам было решительно нечем себя занять и они буквально сходили с ума от скуки. «Кукушка» обычно затевалась после бурной товарищеской попойки.

Но, как рассказывал собеседник героя книги Логофета, доктора, оставшийся в живых «кукушка» «вырабатывался таким, что нервы как верёвки. Первый человек потом на войне оказывался… Эта бесшабашная удаль послужила на пользу, воспитывая тот дух, которым отличались всегда туркестанские войска… На ней воспиталось целое поколение туркестанских офицеров в сознании, что жизнь — копейка, и потому эти сорванцы потом и выказывали, когда нужно было, чудеса храбрости».

 

 

Вероятно, это так. Но всегда ли сознание того, что «жизнь – копейка» помогает побеждать врага? И не воспитывает ли оно презрение также к жизни соотечественников, а не одних лишь врагов? И не было ли в этой смертельной игре зародыша того аморализма и бессердечности, которые очень скоро, в 1917 году захлестнули Россию, одинаково сказавшись во всех лагерях гражданской войны?