Рукопашная атака: чем оружие русских солдат отличалось от оружия моряков

Русское военное искусство всегда отдавало должное внимание рукопашному бою, и не только в 18-19 вв., когда значительная доля воинов была вооружена пиками, палашами, саблями и другим холодным оружием. В 20 в. солдат готовили к штыковому бою, обучали орудовать прикладом, саперными лопатами и ножами. Сила штыковых атак русской армии была ее преимуществом еще со времен Петра I, и отказываться от нее было бы глупо даже в эпоху механизированной войны. Любая сухопутная операция с участием большого количества военной техники все равно поддерживается пехотой, входящей в боевой контакт с врагом. Боевой гимнастике, ножевому и штыковому бою красноармейцев обучали с 1918 г., трактуя занятия именно как тактический элемент наступательного характера. Все это дополнялось занятиями боксом и другими видами боевых искусств. Умели солдаты РККА и пользоваться остро отточенными саперными лопатками. Этим страшным оружием можно было нанести врагу тяжелые увечья.

Во время Великой Отечественной войны немецкие солдаты приходили в ужас от перспективы рукопашных схваток с русскими и всегда старались избегать их и вести стрельбу до последней возможности. Именно поэтому Сталинград, в котором приходилось врукопашную драться за каждый дом, и бои эти длились неделями, стал символом безжалостной, ужасающей войны на Востоке. Кто не был в русской рукопашной схватке, тот не видел настоящей войны, — так, по слухам, говорили немецкие солдаты. Доминирующим средством рукопашной всегда оставался штык – его применению солдаты были лучше всего обучены (в РККА учили даже бить штыком по чучелам на бегу и в разных условиях – в окопах, лесу и т.д.); к тому же, штык (обычно четырехгранный игольчатый) всегда был под рукой. Штык от мосинской трехлинейки наносил глубокие и тяжелые раны, почти не застревал в теле противника, легко пробивал обмундирование. В результате красноармейцы, будучи уверенными в своем преимуществе, нередко старались навязать пехотинцам вермахта рукопашные схватки. Опыт Великой Отечественной был востребован в Советской Армии и используется в российской. Остается на вооружении и штык, правда, после Второй мировой войны распространились штык-ножи, так как со все большим распространением техники и автоматического стрелкового оружия длинный игольчатый штык, столь необходимый в эпоху винтовок, стал терять свою актуальность, о чем А. Клишин и А. Казазян написали в статье «Русский штык» для журнала «Военное обозрение».

Не менее грозными мастерами рукопашного боя были и русские моряки – матросы и особенно морские пехотинцы. С первых лет существования русского ВМФ остро стояла необходимость побеждать в абордажном бою и в сухопутных десантных операциях. Со времен Петра Великого у моряков появилось излюбленное оружие, которым они пользовались в боях – кортик (позаимствованный в западноевропейских армиях). 20-30-сантиметровый клинок стал неизменным атрибутом амуниции военного моряка. Места на корабле мало – с длинными ружьями и штыками в абордажном бою неудобно, не развернуться. Поэтому кортик быстро полюбился воинам. Впрочем, кортики 18 в. можно было крепить и к ружьям. Таким образом, моряк, высаженный на сушу для сухопутной операции, имел полноценное и универсальное оружие и мог как стрелять, так и колоть врага. Исследователь Кулинский А.Н., подробно описавший историю русского холодного оружия, указывает, что лишь со временем кортики стали еще и эстетически важным элементом формы военных и некоторых гражданских служащих — например, военных летчиков и даже почтальонов Российский империи, пишет Кулинский А.Н. в книге «Русское холодное оружие военных, морских и гражданских чинов 1800-1917 г.».

Некоторые морские пехотинцы во время Великой Отечественной войны стяжали славу именно рукопашными боями. Один из героев – Семен Агафонов, морпех – участвовал более чем в 50-ти успешных десантных операциях в тылу немцев, и однажды только в одном бою лично уничтожил 20 врагов. Подобных героев было немало. Не зря русские солдаты и моряки заслужили репутацию лучших бойцов рукопашного боя Второй мировой войны.

Константин Дмитриев