Актер Владимир Вдовиченков: Искусство — это термометр общества

Сегодня, 13 августа, свое 50-летие отмечает заслуженный артист России Владимир Вдовиченков. Зрители страны знают его как Фила из «Бригады», Кота из «Бумера», адвоката Дмитрия из «Левиафана», космонавта Федорова из фильма «Салют-7» и по многим другим ролям. Столичные жители любят его работы в Театре имени Вахтангова. Корреспондент «Вечерней Москвы» узнала у актера, какие новые впечатления появились в его жизни, о чем думают его персонажи на сцене и чего он ждет впереди.

Сегодня, 13 августа, свое 50-летие отмечает заслуженный артист России Владимир Вдовиченков. Зрители страны знают его как Фила из «Бригады», Кота из «Бумера», адвоката Дмитрия из «Левиафана», космонавта Федорова из фильма «Салют-7» и по многим другим ролям. Столичные жители любят его работы в Театре имени Вахтангова. Корреспондент «Вечерней Москвы» узнала у актера, какие новые впечатления появились в его жизни, о чем думают его персонажи на сцене и чего он ждет впереди.

Широкополая шляпа, кошачья улыбка и опустошенный взгляд, не тот, которым смотрят на две тысячи ярдов, но абсолютно чеховский — под таким за простым чаепитием рушатся судьбы. После «Дяди Вани» Римаса Туминаса актер Владимир Вдовиченков, сыгравший Астрова, превратился для меня из двухмерного образа с экрана в объемного человека, мощного настолько, что, едва выходит на сцену, сразу же подключаешься. Героя, который может все, но не хочет почти ничего, актер играет двенадцать лет. Но человек меняется, а с ним и персонаж.

— Можно сказать, я был еще юн, когда начинал репетировать этот спектакль, — вспоминает Вдовиченков. — Тот Астров, конечно, совсем другой. Хотя текст и вся внешняя форма роли выстроены режиссером, но внутреннюю ты определяешь сам. И она, безусловно, трансформируется. За прошедшие годы я стал более сентиментальным, чувствующим. Волей-неволей и мой герой делается таким же. Потому что для актера его рабочий инструмент — это он сам, а как настроена гитара, так музыка и звучит.

Ни один спектакль не повторяется дважды — даже мелкие детали могут в корне изменить зрительское восприятие.

— Мой мастер, Георгий Георгиевич Тараторкин, дал мне ценный совет, — делится Вдовиченков. — Представьте, что актер пришел на спектакль с больным зубом. Конечно, тут можно играть как обычно, перетерпливая боль. Именно так артисты чаще всего и делают. Но Тараторкин подсказал: «Играй так, будто зуб болит не у тебя, а у твоего персонажа». Тогда внешне, казалось бы, все будет как раньше, но внутреннее состояние изменится, и сцена раскроется иначе. И так можно не только с больным зубом, но и со всем. Иногда артисту бывает грустно, а надо играть радость. Но ведь ее можно играть и из печального состояния. И тогда радость тоже будет, только немного более осенней, а в следующий раз — зимней, и так далее.

Сочетать сиюминутное с неизменным на глазах у сотен зрителей — задача непростая. Интересуюсь, что в мыслях у артиста, когда он на сцене.

— Перед выходом вспоминаешь, о чем вы играете этот спектакль, ведь быт и жизнь отвлекают. Но когда уже вышел на сцену, здесь, поверьте, внутри такое множество разных чувств, что так и не передать, — размышляет актер. — Попробую объяснить. Когда играешь премьеру, постановку только выпускают, ты волнуешься, ждешь, как спектакль примет публика, понимаешь, что он внутренне еще сыроват, может, где-то не до конца расставлены нужные акценты. И ты играешь его очень ответственно, стараешься четко выполнять задачи режиссера, сверхзадачи спектакля и роли, ведешь себя как ответственный работник. Потом, примерно через полгода, наступает момент, когда спектакль уже устаканивается. Тогда понимаешь, что зритель его принял, партнеры все видят, слышат, реагируют, как нужно. И начинается шлифовка. Ты уже не боишься, что забудешь текст, мизансцену или что-то перепутаешь. Начинаешь существовать свободно. Параллельно чувствуешь, как зритель, затаив дыхание, слушает тебя, смеется, аплодирует. Тогда артист обретает уверенность, и у спектакля начинается его «золотой век».

Зрителю, полюбившему спектакль, хочется, чтобы «золотой век» длился хотя бы с век хронологический. Но как удается так долго поддерживать в спектакле жизнь?

— Идут годы — один, два, двенадцать... — продолжает артист. — И как в нашей жизни, которая волнообразна и состоит из спадов и подъемов, так и тут: в определенный момент ловишь себя на том, что интерес пропадает, спектакль ты играл уже раз двести, что те маночки, которые ты сам для себя по нему расставил, тебя больше не греют, не вдохновляют на сцену, ты начинаешь действовать где-то механически. Это неизбежно. И вот тогда у меня происходит внутренняя ревизия. Я дома прохожу спектакль, понимаю, что играю что-то не то, и говорю своей жене Елене: «Я придумал, как играть сцену!» А она отвечает: «Ты уже десять лет его играешь». И я признаю: «Нет. Я все делал неправильно. Здесь нужен другой акцент». И потом прихожу на сцену и, когда мы перед спектаклем собираемся, чтобы «сделать ручки» (актерская театральная традиция за кулисами всем вместе взяться за руки, как перед большим делом. — «ВМ»), предупреждаю партнеров: «Ребята, сегодня не удивляйтесь, будет новое дыхание». И артисты все на это ведутся, зажигаются — всем хочется свежести. И потом прибегает режиссер, Римас Владимирович, говорит: «Сегодня вы молодцы, отличный был спектакль!» Откуда-то все это берется.

Игры, в которые играют люди

Театр — это дело коллективное, где все держится на взаимной поддержке разномастных актеров, собранных в единую канву режиссером. Вдовиченкову повезло с сильными коллегами. Дядя Ваня на сцене — Сергей Маковецкий. А в другом спектакле, «Ветер шумит в тополях», который артист называет «подарком», они играют втроем, с Максимом Сухановым и Владимиром Симоновым. Трагикомедию про пожилых людей тоже поставил художественный руководитель Театра имени Вахтангова Римас Туминас. Сейчас он начинает создавать сценическую версию романа «Война и мир». Узнаю, как работается с ним.

— Римас Владимирович — удивительный режиссер. С ним очень интересно взаимодействовать на репетициях. То, что казалось тебе понятным в тексте, он облекает в такую невероятную форму, что-то делая более выпуклым, а другое пряча, что сцена кардинально меняется, — делится Владимир. — На читке за столом этого не поймешь. Весь интерес, весь сладкий сахар Римас Владимирович выдает на сцене. Он любит показывать: «А ты вот так сделай!» Когда он азартно репетирует, чувствуешь, что и ты участвуешь в игре, в которой заняты взрослые люди.

Еще для него принципиально важна форма. Его спектакли нельзя пустить на самотек: «Тут как пойдет, как нас вынесет!» — нет, такое неприемлемо. В них есть четкий фарватер сцены, роли, спектакля. Он подчеркивается и музыкально, и светово — там выстроен целый комплекс различных способов воздействия на зрителя. И этот механизм должен точно работать. Но в этом фарватере, как в реке, у которой есть русло, ведущее в определенном направлении, ты можешь себе позволить отступить левее или правее, не ломая чего-то принципиального. Если ты сегодня более ироничен или менее весел, чуть энергичней или спокойней, то можешь позволить себе, допустим, не сразу в диалог, а взять паузу, чтобы оценить партнера, увидеть зрителя, услышать музыку... Главное, чтобы это не мешало другим. Актеру важны и ответственность, и чувство полета.

Экранные 90-е

Прежде чем узнать Владимира Вдовиченкова как актера театрального, я знала его как киноактера. Снимок из «Бригады» красовался на моем личном дневнике в начальных классах, когда я жила в городке на 16 тысяч человек, куда примерно тогда же артист приезжал во время тура, организованного по стране после выхода сериала. А в городе детства Владимира, в Гусеве Калининградской области, население было почти в два раза больше, но примечательных гастролей, которые бы запомнились, он не называет. Рассказывает, что в самый настоящий театр впервые сходил во время поездки в Москву, где позже учился во ВГИКе. А поступил туда, посмотрев на простого парня из-под Брюсселя, который стал мировой знаменитостью, — Жан-Клода Варенберга, больше известного как Ван Дамм. Кстати, в «Бригаде» Вдовиченков снялся на четвертом курсе университета. Узнаю, согласился ли бы сыграть такого персонажа сейчас, когда 90-е активно переосмысливаются на экранах?

— Конечно! Если бы возникла хорошая, вкусно написанная история, над которой бы стала работать хорошая команда, и она бы стоила того, чтобы ее экранизировать, согласился бы, — уверяет Владимир. — Я обожаю играть крепких парней со своими убеждениями. Мне кажется, публике необходимы такие герои. Ведь, по сути, весь мир выстроен на неком противостоянии общества и государства. И когда кто-то из общества начинает немножко бодаться с государством, люди это любят. Потому что считают себя несправедливо ущемленными, а тут видят героя, который «показал им всем!» И им это нравится, а артисты для того и играют, и фильмы снимают, чтобы радовать людей.

Вот только иногда яркий антигерой может вызвать себе подражателей. Интересуюсь у артиста, осознает ли он ответственность?

— Я реально отдаю себе отчет, что после показа талантливой картины возникают десятки каких-то группировок, которые пытаются во все это дело играть. Но, мне кажется, перекладывать ответственность на создателей фильмов нельзя. Это все равно что перевернуть все с ног на голову, — высказывается Владимир. — Если в обществе формируется такое поле, где может произрасти подобное, то проблемы в самом обществе. И такие ленты — они как градусник, показывают, что поднялась температура. А значит, нужно бить тревогу и что-то менять, придумывать, давать людям надежду на светлое будущее, создавать рабочие места, побуждать к творчеству, и тогда не будет криминала.

Тем и круто искусство — кино, театры, живопись и все остальное, что оно берется за те темы, о которых не принято говорить, которые, может быть, в чем-то плохи, аморальны. Но почему-то на это есть спрос у людей, а пока он существует, будет и предложение. Да, такие картины, постановки, можно сказать, в чем-то расшатывают устои. Но в том числе благодаря этому общество живет, а не закостеневает, оно думает. А если рассказывать только о том, как у нас все гладко и все хорошо, то все мы знаем, чем это может обернуться: гладко, гладко, а потом — хоп! — и все закончилось. 

Лестница в небо

Человека Владимира Вдовиченкова впервые встретила я на красной ковровой дорожке, а позже в зрительном зале «Кинотавра». Он был в составе жюри основного конкурса кинофестиваля. Из толпы талантливых людей, концентрация которых на один квадратный метр просто зашкаливала, мужчина выделялся каким-то внутренним спокойствием и самодостаточностью. Сейчас он может оказывать влияние на судьбы других кинематографистов. А когда-то наверняка с нетерпением ждал решения своей, поступая во ВГИК, куда его взял на свой курс Тараторкин. Прошу своего собеседника рассказать, как становятся актерами.

— Я почему-то всегда был уверен, что, если захочется, любое дело можно осуществить, в том числе стать артистом, — вспоминает Владимир. — Хотя я и сейчас не сказал бы, что знаю способ, «как стать актером». Надо, наверное, подключиться к актерскому эгрегору, есть такое понятие. То есть попасть в этот мир актеров, режиссеров. А самый кратчайший путь для этого — поступить в театральный институт.  Там долго не ученичествовать, а быстро понять, что никакие учебники, мастер-классы или умные фразы не научат тебя, как быть артистом.

То есть теория теорией, но нужно все время практиковаться, заниматься этим. Плюс параллельно стараться разобраться, хочешь ли ты сниматься в кино. Если да, то какое кино тебе нравится? Затем — кто его снимает? И искать способы передать свои данные, установить связи с этими людьми. Главное, что ты оказываешься в кругу людей этой профессии и шаг за шагом приходишь к тому, что тебе поступит какое-то предложение, которое, возможно, «выстрелит». Единственное — всегда всю свою работу нужно исполнять так, будто ты делаешь на нее ставку. Мне Георгий Георгиевич Тараторкин говорил: «Ты не думай, что снимешься в крутом блокбастере и выложишься, а в короткометражке непонятной левой ногой сыграешь. Так не получится». Потому что порой вот этот блокбастер как раз провалится, а коротышка может выстрелить так, что ты и карьеру на ней построишь. Нужно все делать на сто процентов и постоянно учиться у своих коллег, а лучшая учеба — на площадке.

А главное откроется потом...

Но, кроме работы, есть и другая жизнь. Правда, когда занимаешься любимым делом, не особо их разделяешь. Актер признается, хоть по жизни он «рукастый», что надо, по дому сделает сам, но по профессии все, что умеет делать — играть. А актерство — профессия зависимая.

— Особенно трудно театральным актерам. Ведь 90 процентов из них словно находятся в каком-то промежуточном состоянии. Они вроде и на сцене, и играют, и их любят, но у них нет возможности участвовать в каких-то крупных коммерческих проектах, сниматься и хорошо зарабатывать, — рассуждает Вдовиченков. — Артист, который востребован в кино, наверное, за свою карьеру успеет накопить на домик и безбедную старость. А вот люди, которые положили жизнь на театр, зарабатывают совсем копейки. При том что сейчас к тому же привычная система рушится, и многих переводят на договоры. А мне кажется, что очень важно, чтобы наш театр объединил лучшее, что есть в репертуарном, с тем, что есть в антрепризном. Нужно активно работать, создавать новое, чтобы бурлила энергия, и в то же время сохранить стабильность, соцпакет для артиста, который позволит людям не заботиться о будущем, что тоже важно!

Владимир Вдовиченков старается не загадывать вперед больше, чем на полгода, и жить настоящим. Учится новому. Например, осваивает гитару, чтобы петь под нее любимые песни, вроде той, которая запомнилась по фильму Бориса Хлебникова «Аритмия»: «Ялта, август...» А когда спрашиваю, что меняется, когда приближается пятидесятилетие, актер тут же отвечает:

— Время начинает сжиматься. Двадцать лет назад его было безгранично много впереди. А теперь я понимаю, что если хочешь что-то успеть, то нужно делать это сразу. К тому же я стал разборчивее в выборе материала, ролей, друзей, книг, фильмов. Сейчас уже совсем нет черновика. Хочется жить на всю катушку!

Слышишь артиста и веришь — все еще впереди. И самой тоже хочется жить, любить, творить.

ДОСЬЕ

Заслуженный артист России Владимир Вдовиченков родился 13 августа 1971 года в городе Гусеве Калининградской области. Окончил Кронштадтскую мореходную школу № 42. Затем четыре года отслужил на Северном и Балтийском флотах. В 2001 году окончил ВГИК, курс Георгия Тараторкина. Еще во время обучения начал сниматься в кино и сериалах. После учебы был принят в Театр имени Моссовета, а в 2002 году перешел в труппу Театра имени Вахтангова, где служит и сейчас. В его сценической жизни есть роли графа Орлова из «Царской охоты», гусара в отставке из «Евгения Онегина», Фредди Пейджа из «Глубокого синего моря», герцога Орсино из «Двенадцатой ночи» и другие. В его фильмографии десятки ролей, в том числе в фильмах «Декабрь», «Чемпион мира», премьеры которых предстоят. Творческие заслуги артиста отмечены наградами и номинациями на престижные премии.

ФИЛЬМОГРАФИЯ

— Чернильное море (короткометражный, 2021)

— Батя (2020)

— Водоворот (сериал, 2020)

— Учителя (сериал, 2018)

— Салют-7 (2017)

— Оптимисты (сериал, 2017)

— Родина (сериал, 2015)

— Левиафан (2014)

— Однажды в Ростове (сериал, 2012)

— Белая гвардия (сериал, 2012)

— Калейдоскоп любви (2012)

— Если бы я тебя любил... (2010)

— Тарас Бульба (2009)

— Человек у окна (2009)

—  Бесы (сериал, 2007)

— Седьмой день (2005)

— Звездочет (сериал, 2004)

— Бумер (2003)

— Бригада (сериал, 2002)

— Апрель (2001)

— Марш Турецкого (сериал, 2000–2007)