Свидетель опознания: впервые выходит без купюр книга «Берлин, май 1945»
Книга военного переводчика Елены Ржевской «Берлин, май 1945» стала бестселлером и выдержала множество изданий как в нашей стране, так и за рубежом. Ржевская принимала участие в обнаружении и опознании трупа Гитлера. Но рассказать об этом смогла только через 20 лет. Был еще один очень важный эпизод, который в книгу не вошел. Он касался судьбы одного из самых главных свидетелей, без которого Гитлера просто бы не опознали, — немецкой медсестры Кете Хойзерман. Ее вывезли в СССР, держали в тюрьме шесть лет, ни разу не вызвав на допрос. А потом осудили и отправили в лагеря.
Книга военного переводчика Елены Ржевской «Берлин, май 1945» стала бестселлером и выдержала множество изданий как в нашей стране, так и за рубежом. Ржевская принимала участие в обнаружении и опознании трупа Гитлера. Но рассказать об этом смогла только через 20 лет. Был еще один очень важный эпизод, который в книгу не вошел. Он касался судьбы одного из самых главных свидетелей, без которого Гитлера просто бы не опознали, — немецкой медсестры Кете Хойзерман. Ее вывезли в СССР, держали в тюрьме шесть лет, ни разу не вызвав на допрос. А потом осудили и отправили в лагеря.
О том, как и почему так случилось, «Вечерке» рассказала Любовь Сумм, известная переводчица и внучка Елены Ржевской.
— Любовь, так кто же такая Кете Хойзерман? И почему была так важна ее роль в опознании Адольфа Гитлера?
— Кете была ассистенткой личного стоматолога Гитлера. О том, как она помогла в опознании, бабушка уже рассказывала, но о ее трагической судьбе она долго не писала.
Труп фюрера был обнаружен 4 мая. Глава медицинской комиссии Фауст Шкаравский провел патолого-анатомическую экспертизу. Основным способом опознания тогда были зубы. Личный стоматолог Гитлера профессор Блашке уже убежал из Берлина, а Елена вместе с нашими разведчиками встретила в клинике врача Федора Брука, еврея-социалиста, с которым до войны работала Кете и которого прятала все это время.
Блашке через свою ассистентку давал поручения зубному технику, передал ей схему зубов Гитлера. Она бы и во сне, наверное, смогла воспроизвести ее наизусть. Брук дал нашим разведчикам адрес Кете, и в дальнейшем Ржевская переводила ее пояснения. Кстати, Брук потом уехал в Америку и мечтал написать историю опознания Гитлера за большие деньги. Не получилось.
Эксперты сверили схему зубов Гитлера — ту, которую Кете нарисовала по памяти, с той, которую нарисовал глава комиссии Шкаравский. 11 мая Кете отвезли домой, в награду снабдив консервами. А 17 мая по личному указанию Сталина начались новые допросы. Сталин не хотел, чтобы подробности этой истории были хоть кому-то известны, и приказал всем молчать. Так и судьба Кете Хойзерман оказалась под запретом. Елена Ржевская ничего о ней не знала последующие 20 лет, пока при подготовке книги не нашла в архиве будничное сообщение об аресте. Кете увезли в Москву, и шесть лет она провела в тюрьме, где ее ни разу не допросили, а потом сразу осудили на 10 лет лагерей. За то, что она, «принимая участие в лечении зубов Гитлера, усиливала буржуазное государство». Выпустили ее в 1955-м, когда начался этап примирения с Западной Германией.
— Так почему же об этом опознании ничего не было известно? И почему в книге ничего не написано о судьбе Кете?
— Бабушка решила сделать дополнение с максимально полным рассказом о Кете в 2005-м. Две страницы она писала полтора года. Она была в Германии и могла встретиться с Кете, но не стала этого делать. Записки Кете ей передал историк Лев Безыменский в 1996 году. История немецкой девушки стала для нее настоящим шоком. Она обдумывала каждое слово книги и очень мало в нее добавляла, ища самые точные слова. Это уже другая ступень и уровень написанного ей. Сейчас в выходящем новом издании книги вы, наконец, прочтете и воспоминания Кете.
С 1965 года было 12 изданий этой книги. И постоянно вносились новые правки.
— Как сложилась судьба Кете Хойзерман после возвращения в Германию?
— После возвращения Кете работала служащей, чтобы наработать стаж для пенсии. Она отказалась от алиментов, но пенсию ей платили. Своей племяннице Ингеборг она сказала, что эта страница жизни для нее перевернута, и она просто хочет спокойно жить.
Через двадцать лет после возвращения на родину она написала один небольшой текст и больше этим никогда не занималась до самой смерти. А интервью дала всего один раз, в 1964 году.
— Когда историк Лев Александрович Безыменский передал Ржевской записи Кете, она не пыталась их опубликовать? Ведь прошло более 30 лет?
— Это была очень личная история. Есть интервью Елены Ржевской немецкой журналистке Антье Леетц. В нем больше 10 часов подробного аудио-рассказа о себе, о фронте, много об опознании Гитлера, о Кете и ее судьбе. Эти 10 кассет существуют и сейчас.Бабушка хотела отдельно обо всем этом написать, но так и не подступилась. Потом вышло очень неудачное издание «Берлина», и решили его еще раз издать, но без вставок. Это тоже отвлекло бабушку. Но она постоянно хотела дописать книгу, хотя ей это было очень тяжело психологически. В рукописи мы увидели бабушку совершенно другим писателем, который пишет с полной свободой, делает очень точные наблюдения. Здесь бабушка ни в чем себя не ограничивала. Елена Ржевская не гналась за жареными фактами и сенсациями, поэтому и не торопилась с рассказом, хотя могла все опубликовать за большие деньги за границей.
ФЮРЕРБУНКЕР (ФРАГМЕНТ РУКОПИСИ)
Штаб Гитлера помещался в бомбоубежище под имперской канцелярией. С бомбоубежищем соединялся подземный гараж. Попасть в подземелье можно было из внутреннего сада рейхсканцелярии или из вестибюля, откуда вниз вела лестница. Спустившись по ней, сразу попадаешь в длинный коридор со множеством выходящих в него дверей. Чтобы достичь убежища Гитлера, нужно было проделать длинный и путаный путь. А из внутреннего сада вход был непосредственно в «фюрербункер», как его называли обитатели подземелья. Двухэтажный фюрербункер находился на значительно большей глубине, чем убежище под имперской канцелярией, и железобетонное перекрытие было здесь значительно толще.
Начальник личной охраны Гитлера Ганс Раттенхубер в своих воспоминаниях «Гитлер, каким я его знал» характеризует это убежище так: «Новое бомбоубежище Гитлера было самым прочным из всех выстроенных в Германии — толщина потолочных железобетонных перекрытий бункера достигала восьми метров».
1 мая, в ответ на полученный через парламентера отказ Геббельса и Бормана безоговорочно капитулировать, начался последний штурм.Штурмовые отряды прорвали последнее заградительное кольцо и ворвались в имперскую канцелярию утром 2 мая. Из коридоров, из клетушек подземелья стали выходить военные и гражданские с высоко поднятыми руками. В коридорах лежали или сидели на полу раненые. Раздавались стоны. В пестрой публике, обитавшей в подземелье, нелегко было отыскать себе помощников — тех, кто больше других мог знать о судьбе Гитлера и мог быть проводником по лабиринту подземелья.
+++
Первый беглый, торопливый опрос.
Обнаружен истопник, невзрачного вида цивильный человек. С его помощью подполковник Иван Клименко и майор Борис Быстров добрались до убежища Гитлера по темным коридорам и переходам, где на каждом шагу легко было напороться на пулю.
Апартаменты Гитлера были пусты. Маленький истопник сказал, что, находясь в коридоре, он видел, как из этих комнат вынесли два трупа, завернутых в серые одеяла,и понесли их к выходу из убежища. На этом обрывалась нить его наблюдений.
+++
Обнаружен в подземелье рейхсканцелярии плотный сорокалетний человек — техник гаража имперской канцелярии Карл Шнейдер.
Он показал: 28 или 29 апреля, точнее он не помнил, дежурный телефонист из секретариата Гитлера передал Шнейдеру приказание — весь имеющийся у него в наличии бензин отправить к бункеруфюрера. Шнейдер направил восемь канистр по 20 литров каждая. В тот же день,позднее, он получил от дежурного телефониста дополнительное приказание — прислать пожарные факелы. У него имелось восемь таких факелов, и он отправил их.
Сам Шнейдер не видел Гитлера и не знал, в Берлине ли он. Но 1 мая он услышал от начальника гаража и от личного шофера Гитлера Эриха Кемпки, что фюрер мертв. Слухи о его самоубийстве ходили и среди солдат охраны. Говорилось при этом, что труп его сожжен.
Сопоставляя эти слухи с приказаниями, которые он получал, Карл Шнейдер предположил, что отправленный им бензин понадобился для сожжения тела фюрера. Но вечером 1 мая снова раздался звонок дежурного телефониста: опять требование — отправить весь имеющийся бензин к бункеру фюрера. Шнейдер слил бензин из баков автомашин и отправил еще четыре канистры.
Для кого на этот раз предназначался бензин?
Вместе с Карлом Шнейдером и поваром Вильгельмом Ланге майор Быстров, подполковник Клименко и майор Хазин вышли в сад. В трех метрах от выхода из «фюрербункера» обнаружили полуобгоревшие трупы Геббельса и его жены. Вот для чего понадобился снова бензин. Еще бы немного, и хлынувшая в имперскую канцелярию лавина красноармейцев растоптала бы трупы, не глянув под ноги, не заметив.
+++
Вот папка — информация противника, уловленная по радио за последние дни апреля: сообщения агентства «Рейтер» из главной квартиры союзников, передачи из Москвы о боевых действиях на фронтах, телеграммы о событиях в мире.
Этими источниками в ставке Гитлера пользовались, чтобы составить себе представление о том, что происходит на других участках фронта и в самом Берлине в последние дни апреля. Связь с войсками к этому времени была окончательно утрачена.
Все бумаги, находившиеся в папке, отпечатаны на машинке огромными буквами. Никогда раньше я не встречала такого странного шрифта. Как будто смотришь в увеличительное стекло. Позже я узнала, что это для Гитлера его секретарь Гертруда Юнге перепечатывала все бумаги на специальной машинке. Из соображений престижа Гитлер не желал пользоваться очками. Вот сообщение иностранного радио о казни Муссолини и его любовницы Клары Петаччи. Синим карандашом Гитлер подчеркнул слова «Муссолини» и «повешены вниз головой». Эта находка показалась мне важной — известие об участи Муссолини подталкивало Гитлера к мысли о необходимости избегнуть после смерти обнаружения. Так я решила тогда, а позже нашла подтверждение своей догадки в архиве, в воспоминаниях Раттенхубера и в выводах Контрольной комиссии по Германии (британская группа) от 1 ноября 1945 года.
Читайте также: Наш товарищ Василий Теркин: почему народная поэма удалась Александру Твардовскому не сразу