И тут пришёл Заика… Несмотря на всю бредовость ситуации прокуратура требует для Галины Ярцевой обвинительный приговор за неуважение к суду, выразившееся в «сказании» слов «зараза» и «сволочь»
В это трудно поверить, но сегодня в Новгородском районном суде состоялись-таки прения, знаменующие приближение к финалу эпохального процесса над редактором «Русского каравана» Галиной Ярцевой, дерзнувшей произнести в судебном присутствии крамольные слова «зараза» и «сволочь» (в 2016 и 2017 годах) – в адрес оппонента по гражданско-правовому спору Ирины Рукавишниковой. За них журналиста и судят. Процесс по делу «двух слов» продолжается уже 4 месяца!
Об этой поэме абсурда сказано уже так много, что повторять детали нет никакого смысла (если кто с необитаемого острова, информация о сути этого дела здесь, здесь, здесь, здесь).
Так что же такое сказанные журналистом слова «сволочь» и «зараза»? Лучшие умы ломают головы на протяжении уже нескольких месяцев.
Обращались и к специалистам. Но доцент кафедры философии НовГУ Александр Спорник наваракосил такого, сам себе противореча, что, право, даже неловко. А потом выяснилось, что никакой вовсе он не специалист: философ (по диплому), а экспертиза была назначена этико-лингвистическая, которая по силам только филологу. А потом выяснилось, что всю свою, прости Господи, экспертизу он, попросту говоря, «содрал» с труда коллеги по НовГУ филолога Владлена Макарова, который был «отведён» Ярцевой, потому что ранее в своей газете она опубликовала статью, рассказывающую о достижениях этого товарища, уже давно подрабатывающего на ниве изготовления экспертиз в угоду тем, кто их заказывает.
К сегодняшнему судебному заседанию адвокат Маргарита Бабиченко представила серьёзную, взрослую экспертизу, выполненную кандидатом филологических наук специалистом санкт-петербургского Научно-исследовательского института судебных экспертиз Наталией Козловской.
Выводы такие:
Высказывание Ярцевой в судебном заседании «Ирка, читай «Выстрел» Пушкина, ты когда-то за это сволочь получишь!» не носит оскорбительного характера. Высказывание носит характер побуждения-совета и предостережения, оно выражает негативное эмоциональное отношение адресанта к адресату, что не позволяет рассматривать его как оскорбительное.
Отсутствие объективных данных (аудиозапись) не позволяет судить о том, в каком контексте была произнесена фраза «Рукавишникова зараза», чем это высказывание было мотивировано. Не представляется возможным ответить на вопрос, имел ли место речевой акт оскорбления.
Чтобы стало понятно: «отсутствие объективных данных» объясняется лишь тем, что в процессе долгого пути от возбуждения дела службой судебных приставов до его судного дня по какой-то причине (может, плохо хранили, может – аппарат плохой) телефон Рукавишниковой, на котором была запись исторического судебного заседания, вышел из строя: не работает, как ни пытались его реанимировать. А диск, предоставленный самой Рукавишниковой (она на него и запись делала сама), по труднообъяснимой небрежности вообще не был приобщён в качестве вещественного доказательства.
И фраза «Рукавишникова зараза» сегодня не подтверждается никакими материальными носителями, она лишь в памяти, а память, согласитесь, трудно подвергнуть экспертизе.
Впрочем, что там «зараза». «Зараза» и в Африке «зараза». Нормальное русское слово, которое, помнится, произносил и наш многоуважаемый президент (шёпотом: Владимир Путин). Экий ведь шалун!
* * *
Так вот, после того как адвокат Бабиченко огласила новое лингвистическое заключение и, казалось, пришло время заявить очередное ходатайство о проведении повторной этико-лингвистической экспертизы, государственный обвинитель Анастасия Анищенкова заявила своё ходатайство.
Ох, уж, это государственное наше обвинение… Знаю Анастасию Анищенкову как специалиста: умный толковый юрист. Честно: с уважением отношусь. Но профессия – обвинять. Хотя, думается, да разве ж нельзя хоть раз в жизни покинуть прокрустово ложе? Да разве ж нельзя обратиться к вышестоящим коллегам с рапортом: мол, такое тут накручено (взять хотя бы «липового» эксперта), да и само «преступление» – смех. Стоит ли превращать правосудие в фарс?!
Очевидно, нельзя так… Поэтому сегодня Анастасия Анищенкова привела своего специалиста: заведующего кафедрой русского языка доктора филологических наук Владимира Заику.
И он отработал по полной. Признал даже то, что не дерзнул признать его предшественник Спорник (позаимствовавший точку зрения Макарова): что «выражения» носят неприличный характер, а одно из них является даже угрожающим.
И время от времени оборачивался к гособвинителю, улыбался только ей (с моего ракурса обзор был замечательный) и будто бы спрашивал: я правильно урок отвечаю?
Галину Ярцеву захлестнули эмоции. Она стала интересоваться, а что он вообще «изучал». Оказалось, ничего: только обвинительное заключение – без аудиозаписей. Но там ведь есть эти фразы!
Был и ещё один вопрос: а сам он знаком с методической литературой? Проводил ли экспертизы?
Проводил, сказал. В 2004-ом году…
Смотрел я на этого угодливого пожилого человека и почему-то жалел студентов нашего НовГУ. Я, конечно, не экзаменатор, но за такой ответ с лёгкой душой поставил бы «неуд.». Увы… Мужчины-мужчины-мужчины…
И ведь сколько бы таких Заик не приводили, как быть с этим: в юриспруденции под неприличной формой понимаются нецензурные слова (а их в русском языке лишь четыре с множеством производных), чего в «высказываниях» Ярцевой и «рядом не стояло».
Адвокат Маргарита Бабиченко пыталась всё-таки выяснить, в чём же неприличие слово «зараза». Учёный муж, задумавшись, поделился сокровенным: если это слово сказано в суде, оно – неприличное, если, скажем, в каком-нибудь ином заведении, так ничего – сгодится.
Урок демагогии («демагогия» – слово, уж точно, приличное) от учёного мужа.
Государственный обвинитель Анастасия Анищенков выступила с ещё одним ходатайством о назначении повторной этико-лингвистической экспертизы, вновь сказав об имеющихся противоречиях в экспертизе Спорника. По установившейся традиции, судья Анна Недовесова в этом отказала.
* * *
И четырёхмесячное судебное следствие по делу о превращении мухи в слона завершилось.
В судебных прениях государственный обвинитель сказала, что, с её точки зрения, преступление Ярцевой доказано полностью и просила назначить её в качестве наказания 300 часов обязательных работ.
Выступление государственного обвинителя вызвало у Ярцевой эмоциональный всплеск. Более всего обвиняемую возмущало то, что всего несколько минут назад, когда выступала с ходатайством о назначении новой экспертизы, прокурор говорила о существенных противоречиях экспертизы Спорника, «которые не позволяют вынести законное решение», а в прениях – обвинение «доказано в полном объёме».
А ведь при наличии противоречий всё должно толковаться в пользу обвиняемого. Презумпция, знаете ли, невиновности.
Есть тут, определённо, дистанция между теорией и практикой.
Адвокат Маргарита Бабиченко указала в прениях на наличие всей той алогичности, о коей говорилось уже не раз. Просила вынести оправдательный приговор.
Теперь остались два последние штриха: последнее слово Ярцевой и… приговор, который, нет никакого сомнения, войдёт в золотую копилку новгородского судопроизводства.
…Кстати, выступление Заики настолько потрясло сторону защиты, что сейчас адвокат Бабиченко намерена получить протокол этого судебного заседания и направить его с ответами Заики на вопросы в тот же Научно-исследовательский институт судебных экспертиз с просьбой дать оценку Заике-специалисту в области лингвистики с точки зрения состоятельности.
Фото автора