Второй Кубанский поход
100 лет назад, 9 (22) июня 1918 года, на юге России начался так называемый Второй Кубанский поход Добровольческой армии, целью которого стало вытеснение красных из Кубани, Причерноморья и Северного Кавказа.
Общая ситуация на Юге России. Выбор направления удара
Значительная часть юго-западных областей России, включая Ростов-на-Дону, была оккупирована германской армией. Германцы заняли Киев, ранее отбитый красными, разогнали полностью недееспособную Центральную Раду, закончив цирк с «независимостью», а в вместо неё поставили марионетку гетмана П. П. Скоропадского, провозгласившего создание «Украинской державы». В Крыму Германия по согласованию с Турцией посадила свою другую марионетку, генерала М. А. Сулькевича. Большевики бежали, в основном, на Кавказ — в Новороссийск, куда из Крыма ушёл и красный Черноморский флот. В Закавказье шла резня, наступали турецкие и протурецкие силы, им противостояли армянские отряды. Немцы закрепились в Грузии.
На Северном Кавказе образовался целый ряд советских республик, подобно таким же по соседству, как Донская или Донецко-Криворожская. Это Кубанская, Черноморская, Ставропольская, Терская республики в составе РСФСР. Преобладала Черноморско-Кубанская республика, образовавшаяся в результате слияния (30 мая 1918 года) Кубанской и Черноморской республик, и, занимавшая территорию Черноморской, Ставропольской губерний и Кубанской области. Главой правительства был Я. В. Полуян. В условиях начала Второго Кубанского похода Добровольческой армии, 1-й съезд Советов Северного Кавказа (5 - 7 июля 1918 года) постановил объединить Кубано-Черноморскую, Терскую и Ставропольскую советские республики в единую Северо-Кавказскую советскую республику в составе РСФСР, со столицей в городе Екатеринодар.
На Дону против красных восстали казаки, воспользовавшись германской интервенцией и приходом белых отрядов деникинцев и дроздовцев они смогли взять Новороссийск, а затем и занять большую часть области. В Новочеркасске на Круге спасения Дона войсковым атаманом избирается генерал от кавалерии П. Н. Краснов, который принял германскую ориентацию. Руководство же Добровольческой армии ориентировалось на Антанту. Кроме того, различались политические цели добровольцев и донского руководства. Деникинцы воевали за воссоздание «Великой, Единой и Неделимой России», в то время как донцы в первую очередь думали о спокойствии своей родной области и не желали выходить за его пределы (возможно, только расширить свою область). Программа Краснова включала: устройство донских дел, отказ от участия в гражданской войне, мир с Германией и «привольную» самостоятельную жизнь со своим казачьим Кругом и атаманом. Донцы собирались строить свою «казачью республику». В основу нового донского государства атаман Краснов положил принцип «Дон - для донцов», противопоставляя большевизму сепаратизм и ярый национализм, где донские казаки были как бы отдельным народом, не русскими. Кроме того, Деникин и Краснов не смогли наладить личные отношения, конфликтовали. Деникин не хотел переступать через свои принципы и видел в Краснове выскочку, который возвысился из-за смуты. Краснов же требовал равноправия и не хотел быть подчиненным командующего белой армии.
Краснов добивался выживания Дона, поэтому вёл «гибкую» политику лавируя между Добровольческой армией, германцами, Киевом и даже с Москвой старался иметь контакт. Это сильно раздражало командование белой армии. В письме Шульгину от 13 июня 1918 г. Деникин охарактеризовал политику Дона по отношению к Добровольческой армии как «двоедушную». В другом письме Деникина, написанном уже в декабре 1918 - военному министру правительства Верховного Правителя России адмирала А. В. Колчака генералу Н. А. Степанову - А. И. Деникин охарактеризовал отношения Добровольческой армии с Доном следующим образом: «С Доном отношения Добровольческой армии по внешности соседские - взаимная поддержка и помощь друг другу чем можно. По существу же политика атамана Краснова двойственна и преследует лично эгоистические интересы, что отражается на установлении полного единства и на проявлении союзниками необходимой спешности в оказании их содействия».
Это привело к тому, что вожди Добровольческой армии не смогли выработать с Красновым о общую стратегию. Попытка договориться о едином командовании, предпринятая во время военного совета и встречи командующего Добровольческой армией Деникина с Красновым в станице Манычская 15 (28) мая 1918 г., к успеху не привела. Атаман предлагал идти на Царицын, где можно было захватить оружие, боеприпасы, получить поддержку местного населения. Краснов утверждал, что «Пока Царицын в руках большевиков - до тех пор постоянная опасность будет угрожать и Дону и Добровольческой армии». Далее можно было наступать в Среднее Поволжье, на Урал, соединиться с тамошними казаками. Таким образом, овладение Царицыным давало возможности Южному и Восточному фронту антибольшевистских сил объединить свои усилия.
Однако белые опасались, что Краснов продвигает идею экспансии Донской республики, возможно, и интересы Германии. Что донцы хотят направить белых на Царицын, избавившись от пребывания Добровольческой армии в пределах Воска Донского. В результате командование добровольцев отвергло предложение Краснова. В военном же отношении командование белой армии опасалось оставлять в тылу мощную кавказскую группировку красных. На Северном Кавказе были тылы бывшего Кавказского фронта, много оружия, боеприпасов, различного снаряжения и амуниции. На Северном Кавказе белых могло поддержать кубанское и терское казачество, разозлённое политикой большевиков, расказачиванием и террором. Важным обстоятельством было и то, что половину личного состава Добровольческой армии составляли кубанские казаки, присоединившиеся к добровольцам в надежде, что те освободят сначала их край, а потом уже остальную Россию. Они не желали идти в Поволжье или на Москву, но с радостью бы стали воевать за свою землю.
В письме представителю Деникина на Дону генералу Е. Ф. Эльснеру начальник штаба Добровольческой армии генерал И. П. Романовский пояснял позицию командующего: «[Деникин] находит, что отказываться от выполнения Кубанской операции, когда она уже началась, и когда даны кубанцам определенные обещания, нет возможности... Что касается Царицына, то занятие его является очередной целью армии и к достижению ее будет приступлено, как только это позволит обстановка, и как только будет закончена работа по обеспечению России хлеба с Кубани и из Ставропольской губернии». Кроме того, Деникин и Алексеев прекрасно отдавали себе отчет в трудности предлагаемого Красновым пути, на царицынском направлении белые могли встретить непреодолимое сопротивление красных и потерпеть поражение, на Кубани и Северном Кавказе шансов победить было больше.
В результате Донская армия под командованием генерала С. В. Денисова повела свое наступление на Царицын, считая своей «главнейшей задачей обеспечение области с востока, что может быть достигнуто лишь взятием Царицына». А деникинцы же 9 (22) июня 1918 г. начали Второй Кубанский поход, выполняя, по словам Краснова, «частное предприятие - очищение Кубани». То есть обе армии разошлись в двух противоположных направлениях. Многие исследователи считают, что это была роковая ошибка Деникина. Белые фактически на целый год завязли на Северном Кавказе. Так, советский военный историк Н. Е. Какурин писал о том, что Деникин совершил ошибку, недооценив значение царицынского направления. А Краснов, по мнению историка, «верно» оценивал значение овладения Царицыным «в масштабе общероссийской контрреволюции».
Сам Деникин писал, что отдавал ясный отсчёт в значении Царицына, но «при тогдашней политической и стратегической обстановке, двигать Добровольческую армию на Царицын было невозможно. Прежде всего потому что немцы, оставляя в покое армию, занятую освобождением Кубани, не допустили бы ее продвижения к Волге, где уже возникал новый противобольшевистский и противогерманский фронт, который, как сейчас увидим, серьезно беспокоил германскую власть. Добровольческая армия, состоявшая в это время всего из 9 тысяч бойцов, (из них половина - кубанцы, которые бы из своей области не ушли), попала бы в западню между немцами и большевиками... Другой причиной движения на Кубань было нравственное обязательство перед кубанцами, шедшими под наши знамена не только под лозунгом спасения России, но и освобождения своего края. Невыполнение нами своего слова имело бы два серьезных последствия: сильнейшее расстройство армии, из рядов которой ушло бы много кубанских казаков, и второе - занятие этой области немцами. И, наконец, еще одна причина. При движении на Царицын, сильно укрепленный, в тылу у нас оставалась стотысячная большевистская группировка Северного Кавказа.» Подводя итоги, белый генерал отмечал: «Уйти на Волгу - это значило бы: 1) оставить сначала немцам, а потом большевикам богатейший Юг, с его хлебом, углем и нефтью; 2) бросить области, которые не могли освободиться сами (Кубань, Терек), или удержаться сами (Дон); 3) оставить их без связующего общерусского начала, во власти областной психологии, побуждающей многих к ограничению борьбы защитой «родных хат»; 4) отказаться от большей части людских контингентов, притекавших с Кубани, Кавказа, с Украины и Крыма, и в особенности от многочисленного офицерства (наш оплот), которого за Волгой было очень мало; 5) отказаться от доступов к Черному морю и близкой связи с союзниками, которые при всем эгоизме их политики, лишенной предвидения, все же оказали Белым армиям Юга огромную материальную помощь. Наконец, на Волге, если б немцы, в силу «Дополнительного к Брест-Литовскому» договора с большевиками, обрушились бы на нас, мы, в лучшем случае, могли бы уйти за Волгу, и попасть там в сферу очень сложных отношений с «Комучем» и чехословацким комитетом, а вернее - просто погибли бы...».
Таким образом, белое командование решило предпринять второй поход на Кубань. По словам Деникина, «стратегический план операции заключался в следующем: овладеть Торговой, прервав там железнодорожное сообщение Северного Кавказа с Центральной Россией; прикрыв затем себя со стороны Царицына, повернуть на Тихорецкую. По овладении этим важным узлом северокавказских дорог, обеспечив операцию с севера и юга захватом Кущёвки и Кавказской, продолжать движение на Екатеринодар для овладения этим военным и политическим центром области и всего Северного Кавказа».
Командующий Добровольческой армией Антон Иванович Деникин, конец 1918 или начало 1919 года
Силы сторон
Перед началом похода Добровольческая армия состояла из 5 полков пехоты, 8 конных полков, 5 с половиной батарей, общей численностью 8,5 - 9 тысяч штыков и сабель при 21 орудии. Полки были сведены в дивизии: 1-я дивизия генерала С. Л. Маркова, 2-я дивизия генерала А. А. Боровского, 3-я дивизия полковника М. Г. Дроздовского, 1-я конная дивизия генерала И. Г. Эрдели. Кроме того в составе армии находилась 1-я Кубанская казачья бригада генерала В. Л. Покровского, и на первый период операции армии был подчинён донской отряд полковника И. Ф. Быкадорова силою около 3,5 тысяч с 8 орудиями (отряд этот действовал по долине Маныча). На вооружении армии состояло три бронеавтомобиля.
Командование белой армии надеялось на широкую поддержку местного населения, обиженного действиями советских властей. Аграрная политика большевиков, с уравниванием в земельных правах кулаков и иногородних и ограничение кулацких хозяйств, лишение привилегий казачества, откровенная уголовщина некоторых представителей советской власти, красноармейцев (убийства, грабежи, насилия и т. д.), на Кубани способствовали тому, что в ряды армии Деникина стало вливаться казачество, часть населения городов и деревни. Белогвардейцам удалось расширить социальную базу, и сделать белое движение в какой-то мере и на некоторое время массовым.
Красные имели в регионе до 100 тыс. человек (по другим оценкам – до 150 – 200 тыс. человек). Из-за полной неразберихи даже советский Генштаб в Москве имел о них лишь относительное представление. Одна группировка располагалась в районе Новороссийска, куда успел перейти из Крыма Черноморский флот. Также крупные группировки красноармейцев были расквартированы вдоль северной границы Кубани и на юге нынешней Ростовской области. Так, в районе Азов — Кущёвка — Сосыка располагалась армия Сорокина в 30—40 тыс. солдат при 80—90 орудиях и двух бронепоездах, имея фронт на север против занятого немцами Ростова и на северо-восток против донцов и добровольцев. В районе линии железной дороги Тихорецкая — Торговая и к северу от неё располагались многочисленные разрозненные отряды общей численностью до 30 тыс. человек со слабой артиллерией. В их числе были «Железная» пехотная бригада Жлобы, и конная бригада Думенко. Несколько отрядов стояло в углу, образуемом реками Манычем и Салом, с центром в Великокняжеской. Кроме того, о многих крупных городах и на железнодорожных станциях (Тихорецкая, Екатеринодар, Армавир, Майкоп, Новороссийск, Ставрополь и другие) имелись сильные гарнизоны.
Многие красноармейцы уже успели повоевать на в Малороссии с войсками Украинской Народной Республики («гайдамаками»), и были вытеснены оттуда австро-германскими войсками после заключения Брестского мира, а также воевали с белыми во время Первого Кубанского похода. Поэтому в этот раз многие красноармейцы имели боевой опыт, дрались жестко, упорно, не разбегались после первой схватки с белыми. Однако части составленные из демобилизованных солдат бывшего Кавказского фронта по-прежнему имели низкую боеспособность. Проблем со снабжением у Красной Армии не было, она опиралась на тылы Кавказского фронта.
Однако слабостью красных была плохая организация войск, «партизанщина», а их командный состав вел жестокую борьбу с гражданской властью и враждовал между собой. ЦИК Кубанско-Черноморской советской республики обвинял главнокомандующего Автономова в диктаторских устремлениях, клеймил его и Сорокина «врагами народа». Автономов же обвинял членов ЦИК в германской ориентации. В распре приняла участие и армия, которая на фронтовом съезде в Кущевке постановила «сосредоточить все войска Северного Кавказа под командой Автономова... категорически потребовать (от центра) устранения вмешательства гражданских властей и упразднить «чрезвычайный штаб». Кроме того, главнокомандующий Северокавказской красной армией отказывался исполнять поступающие из Москвы директивы, если считал, что они противоречат его интересам, игнорировал распоряжения Троцкого, отказываясь признавать его полномочия в качестве верховного главнокомандующего Красной армией. В результате ЦИК победил, Автономова, который хорошо показал себя в боях с белыми, отозвали в Москву, где он получил назначение на должность инспектора и организатора войсковых частей Кавказского фронта. Автономова спасло покровительство лично чрезвычайного комиссара Юга России Г. К. (Серго) Орджоникидзе. Комиссар сумел добиться того, чтобы к Автономову не применялось никаких репрессий, и в оставшиеся месяцы своей жизни (Автономов умер в феврале 1919 г. от тифа) он сражался под началом Серго на Северном Кавказе.
На его место был поставлен военным руководителем бывший Генерального штаба генерал-майор русской армии Андрей Евгеньевич Снесарев, перешедший на сторону большевиков после Октябрьской революции. Управление Северо-Кавказского военного округа со второй половины июня 1918 г. находилось в Царицыне. Приехавший из Москвы в Царицын Снесарев столкнулся с множеством проблем, острейшими из которых было неисполнение боевых приказов, многоначалие и фактическое отсутствие информации о местонахождении отрядов и противника. У командиров высшего звена не хватало необходимых знаний для того, чтобы руководить своими войсками, а разведка как таковая практически не велась. Бывало, что Снесарев даже не знал, где находятся его войска, а его главнокомандование было в значительной мере фиктивным. «Связи нет, исполнительности нет: не то пошли и куда-то дошли, не то совсем не пошли», - писал в дневнике о красных войсках Северного Кавказа.
Непосредственно красные войска на Северном Кавказе сначала возглавил командир Латышского стрелкового полка Карл Иванович Калнин. Это назначение оказало неудачным, Калин не смог проявить себя на высоком посту. Ошибки Калнина во многом способствовали разгрому Красной армии в регионе. Красные войска были разбросаны по нескольким фронтам, плохо взаимодействовали друг с другом. Калнин считал главным врагом советской власти в регионе в первую очередь германцев, а не «алексеевские банды», упрямо направляя войска против немцев. На все предложения подчиненных обратить большее внимание на белую армию, Калнин неизменно отвечал: «вот справимся с немцами, а там и эту сволочь (белых) разобьем...». В итоге получилось так, что красные недооценили противника.
Хорошо ситуацию на красном Кавказе описал с присущей ему откровенностью в очерке о Добровольческой армии в 1918 г. вывший белый вождь Я. А. Слащов-Крымский: «Силы красных были очень значительны - в их руках оставалось более чем 150 тысячная армия, но из мобилизованных, склады и припасов всякого рода и весь Юг Кавказа до Закавказья. Под влиянием опасности правительства разных Совнаркомов более или менее сговорились между собой для общности действий. Но крупные минусы продолжали существовать - споры продолжались, один совет арестовывал другой, войсковые начальники арестовывали советы, а советы арестовывали начальников - и все за пресловутую «контрреволюцию», под которой часто крылась просто жажда власти. Умением управлять войсками обладали немногие командиры красных. В большинстве управление сказывалось только в личном примере и огромную массу солдат пускали валить валом, как саранчу, на препятствия. Обиженное Советами казачество бурлило вовсю и всюду поднимало восстания, присоединялись к Добрармии и составляя её главный контингент».
Начало кампании
9 – 10 (22—23) июня 1918 года Добровольческая армия выступила в поход. Деникин сначала пошёл не на юг, а на восток. Добровольцы всеми силами атаковали узловую станцию Торговая (Сальск). С запада атаковала дивизия Дроздовского, форсировав реку Егорлык. С юга на штурм шла дивизия Боровского, с востока – Эрдели. Свободным оставили проход на север. Красные дрогнули и побежали, бросая артиллерию и большие запасы. Но там их уже ждали марковцы, перехватившие железную дорогу у Шаблиевки. Это был полный разгром. Выбитые из Торговой и Шаблиевской красные отходили в двух направлениях: в сторону Песчаноокопского и в сторону Великокняжеской. Деникинцы захватили большое количество припасов, включая жизненно необходимые боеприпасы, начали оборудовать первый свой «бронепоезд», укрепляя его мешками с песком и устанавливая пулеметы. В стратегическом отношении это была важная победа – белые на 20 месяцев перерезали железную дорогу Царицын - Екатеринодар, связывавшую Кубань и Ставрополье с Центральной Россией.
Однако белая армия понесла в этот день тяжелую утрату. При взятии Шаблиевской был смертельно ранен командир 1-й дивизии генерал С. Л. Марков. «Красные части отступали, — вспоминал генерал Деникин. — Уходили и бронепоезда, посылая последние прощальные снаряды по направлению к брошенной станции. Предпоследний (снаряд) был роковым. Марков, обливаясь кровью, упал на землю. (Осколком снаряда он был ранен в левую часть затылка, и была вырвана большая часть левого плеча.) Перенесенный в избу, он мучился недолго, приходя иногда в сознание и прощаясь трогательно со своими офицерами — друзьями, онемевшими от горя. Наутро 1-й Кубанский стрелковый полк провожал в последний путь своего начальника дивизии. Раздалась команда: «Слушай на караул». В первый раз полк сломался, отдавая честь своему генералу, — ружья валились из рук, штыки колыхались, офицеры и казаки плакали навзрыд...». Вместо Маркова в командование дивизией до возвращения из Москвы генерала Б. И. Казановича вступил полковник А. П. Кутепов. Приказом по армии Деникин переименовал 1-й Офицерский полк, первым командиром которого был Марков, в 1-й Офицерский генерала Маркова полк.
Генерального штаба генерал-лейтенант Сергей Леонидович Марков
После первой победы Деникин снова пошёл не на юг, а на север. Для дальнейшего наступления в направлении на Тихорецкую белым было нужно обеспечить свой тыл (железнодорожный узел станции Торговой) и облегчить донцам задачу удержания юго-восточного района (Сальского округа), для чего требовалось разбить сильную группу красных с центром в станице Великокняжеской. В направлении Песчаноокопского выставили заслоном дивизию Боровского, а остальные части 15 (28) июня атаковали красных у Великокняжеской. 1-я и 3-я дивизии переправились через Маныч и ударили по станице с севера и с юга, а конная дивизия Эрдели должна была обойти Великокняжескую с востока и довершить окружение противника. Но белая конница не смогла сломить упорного сопротивления кавалерийского полка Бориса Думенко (одного из лучших красных командиров). В результате Манычская группировка красных, хотя потерпела поражение была выбита из Великокняжеской, уничтожена не была и долго ещё висела на фланге Добровольческой армии. Деникин оставил действовать в долине Маныча донские части, а добровольцы пошли на юг.
Таким образом, белые путем захвата узловой станции Торговая, а к северо-востоку от нее — станции Великокняжеская, обеспечили тыл со стороны Царицына и прервали железнодорожное сообщение Кубани, Северного Кавказа с Центральной Россией. Передав затем царицынское направление Донской армии, добровольцы приступили к выполнению второго этапа операции – наступлению на екатеринодарском направлении.