В последних словах вице-адмирал Корнилов попросил отстаивать Севастополь
Гибель Корнилова стала огромной потерей - к этому времени он успел превратиться в символ. Севастополь был морским городом, Черноморский флот не походил на Балтийский - при всех строгостях службы времен Николая I он напоминал большую семью. Офицеры в целом относились к матросам по-человечески, и встретившихся во время Крымской войны с флотской дисциплиной армейских командиров поражало, как свободно те держались. А матросы в основном любили своих офицеров. И те, и другие по-особому относились к городу. Во время осады командовавший морскими и сухопутными силами в Крыму светлейший князь Меншиков писал, что моряки с таким остервенением бьются за Севастополь потому, что там их дома, жены и дети. Погибший в бою Корнилов был признан героем, вошел в пантеон русской военной славы и остался там и в советское время - парадоксальным образом его считали чуть ли не жертвой царского режима. А на самом деле он, сын сенатора и тайного советника, потомственный морской офицер, делал блестящую и быструю карьеру: два года прокомандовал корветом и получил фрегат, еще через год 130-пушечный линейный корабль, в 42 года стал контр-адмиралом. Корнилов был знающим, исполнительным, дельным офицером и храбрым человеком, но его стремительный взлет поражает. В 44 года он становится начальником штаба Черноморского флота, еще через год фактически возглавляет флот. Николай I был флотофилом, и Корнилов ему нравился. Очевидно, он отвечал императорскому представлению о том, каким должен быть настоящий морской офицер.
Император Николай в шутку называл себя "инженером" - у него было неплохое техническое образование. Его очень интересовали бывшие апофеозом технических наук корабли - при этом царе началось быстрое возрождение флота, занимавшего третье место в мире. Император пробовал отдавать приказы с капитанского мостика: однажды, в шторм, он принял командование линейным кораблем "Россия". Ему удалось развернуть парусную громадину, во время бортового залпа выплевывавшую больше тонны металла. Царь не знал, что экипаж исполнял команды, которые тайком отдавал капитан, - в противном случае все могло кончиться очень плохо. После этого император часто повторял: "Не моряк, а "Россию" повернул!" Но во время большой войны, для которой, собственно, и был нужен мощный флот, все пошло не так.
На Балтике император пытался подтолкнуть флот к активным действиям: атаковать, попытаться захватить блокировавшие русские порты вражеские фрегаты. Но он столкнулся с дружным противодействием адмиралов и собственного сына, управлявшего морским министерством великого князя Константина. Профессионалы не верили в успех, слишком высока была репутация английского флота, поддержанного большой французской эскадрой.
Обладавший большим опытом практических плаваний, овеянный славой Синопа Черноморский флот в противостоянии англо-французам тоже вел себя пассивно. Его адмиралы не попытались перехватить союзную эскадру на переходе в Крым, когда половина кораблей была загружена войсками и малобоеспособна, не ударили по ней во время высадки, когда вражеские корабли были в беспорядке. Флот не преуспел и в крейсерских операциях, отличившись только против турок. И на фоне этого удивляет решение, которое Корнилов принял за месяц до смерти, 9 сентября 1854 г. На совете флагманов и капитанов он предложил вывести в море весь флот, атаковать, идти на абордаж, взрываться вместе с противниками. Фактически он велел своим подчиненным совершить коллективное самоубийство.
И здесь надо сказать о таком эфемерном, но значимом на войне понятии, как офицерская честь, и ее трансформации к началу Крымской войны. Царствование Николая I было военным. Император любил внешнюю, парадную сторону военного дела. Но при этом в его царствование Россия постоянно - и победоносно - воевала. Но по сравнению с екатерининским и началом александровского царствованиями генеральский и офицерский типы стали иными. На смену быстрым, энергичным, жадным до славы и чинов и достаточно дерзким людям пришли служаки. Николай I упорядочил русскую жизнь, но та при нем сильно закостенела.
То, что случилось в сентябре - октябре 1854 между Корниловым, офицерами и адмиралами Черноморского флота и князем Меншиковым - интереснейшая психологическая драма, решающее слово в которой сказал Русский Бог. Корнилов осторожничал, а после поражения при Альме решил, что незащищенный с суши Севастополь обречен. Образцовый николаевский офицер решил, что флот должен погибнуть вместе с городом. Военный совет его не поддержал, но он все равно приказал готовиться к выходу в море и бою.
А затем случилось чудо. Начальник инженерной службы английской армии ошибся, решил, что с хода город не взять, союзники начали осадные работы и потеряли темп. А в Севастополе оказался гениальный военный инженер, подполковник Тотлебен, которого Меншиков едва не отправил из армии восвояси. Под его руководством солдаты, моряки и горожане превратили город в крепость. После поражения при Черной речке, при нехватке боеприпасов, город пришлось оставить. Но Корнилов, Нахимов, тысячи оставшихся безвестными солдат и офицеров позволили русской армии сохранить честь, а это стоит победы.
Кто такой Тотлебен
Как в 1854 году русский немец Тотлебен спас Севастополь - читайте очерк "Цена незаметной работы", опубликованный в "Российской газете - Неделя".