Политика: Политолог: Заявлением о России Трамп дал оплеуху партнерам по G7
«Это явно пренебрежительный жест в сторону партнеров по G7. Трамп показывает: мне ваши ценности по барабану. Если мне удобнее встречаться с Путиным в таком формате, то почему бы и нет», – сказал газете ВЗГЛЯД политолог Андрей Кортунов, комментируя призыв американского президента восстановить Россию в клубе тех, кто «правит миром». Прибыв в пятницу на саммит «большой семерки» в Канаду, Дональд Трамп с порога вызвал сенсацию, потребовав вернуть в этот элитный клуб Россию. С Трампом в этом сразу солидаризировался и другой участник саммита – новый премьер Италии Джузеппе Конте.
«Нравится вам или нет – и это, может быть, политически некорректно говорить – но нам надо управлять миром. И есть G7, которая была раньше G8, выгнала Россию, она должна вернуть Россию, поскольку Россия нужна нам за столом переговоров», – сказал президент США.
Напомним, что еще четыре года назад «большая семерка» всерьез строила планы полного бойкота России на международной арене. Теперь же двое из семи ее участников сами требуют восстановить права нашей страны. В общем, времена, когда лидеры Запада пытались нас изолировать, давно прошли. Все попытки бойкота рухнули.
О том, каковы шансы, что Трамп наконец сможет выполнить свои предвыборные обещания и заключить «большую сделку» с Путиным, в интервью газете ВЗГЛЯД рассказал гендиректор Российского совета по международным делам Андрей Кортунов.
ВЗГЛЯД: Андрей Вадимович, зачем Трамп призвал вернуть Россию в G8? Это у него прорывается подспудное желание таки сблизиться с Путиным?
Андрей Кортунов: Трамп постоянно говорит о необходимости сближения. Может быть, ему кажется, что встреча «на полях» будет для него менее рискованной политически внутри страны. Ведь последняя его встреча с Путиным была на G20 в Гамбурге. В каком-то смысле этот механизм выгоден для Трампа, поскольку это не двусторонняя встреча, которая сразу подставила бы его под огонь критики, а многосторонняя, то есть менее обязывающий формат.
Андрей Кортунов (фото: Владимир Трефилов/РИА «Новости»)
|
Но в данном конкретном случае Трамп еще демонстрирует свое отношение к G7. Накануне Меркель отказалась принимать Россию обратно, потому что это клуб, основанный на ценностях. А Трамп показывает: мне ваши ценности по барабану. Это площадка, которая должна выполнять функции площадки, и если мне удобнее встречаться с Путиным в таком формате, то почему бы и нет. Это если и не оплеуха, то явно пренебрежительный жест в сторону своих партнеров по G7. Он показывает, как сильно не уважает их мнение.
ВЗГЛЯД: В своих работах вы до сих пор предрекали Трампу одни поражения на российском направлении. Мол, Россия для него – «токсичный актив». Стало быть, вы исключаете, что он постепенно наберется политического опыта и научится обыгрывать своих внутренних недругов? Трамп вообще учится?
А. К.: Мы видим процесс его самообразования. Человек он незаурядный, адаптивный. В жизни он прошел много разных этапов, занимался разным бизнесом.
Очень многое зависит от предстоящих в ноябре выборов в Конгресс. Если на промежуточных выборах республиканцы сохранят свои позиции, особенно если к тому времени закончится расследование комиссии Мюллера, Трампу станет немножко спокойнее, проще работать, в том числе и с Россией.
ВЗГЛЯД: Каковы шансы нового главы правительства Италии Конте добиться отмены антироссийских санкций?
А. К.: У этой новой правительственной коалиции очень длинный список разногласий с Брюсселем. Это финансовые вопросы, распределение доходов – и Россия в этом списке далеко не первая. При всем при том, что итальянцы хотели бы работать с Россией, им не нравятся санкции.
Конечно, коалиция Джузеппе Конте будет работать в этом направлении, но рассчитывать на быстрые подвижки не стоит. Рим может возвысить свой голос, призывать если не к полной отмене, но хотя бы к повышению гибкости санкционного механизма.
ВЗГЛЯД: Это значит – идти на уступки Москве в зависимости от выполнения отдельных пунктов Минских соглашений?
А. К.: Да, и даже такое изменение было бы большой победой для России и позволило бы выйти из тупика, в котором мы сейчас находимся.
ВЗГЛЯД: Возникшую после 2014 года ситуацию в мире принято называть «новой нормой». Меняются ли теперь правила игры в этой «норме»?
А. К.: Четыре года назад западные эксперты говорили, что дело идет к очень большой войне в Европе, предсказывали, что Россия попытается захватить Украину, Прибалтику. Минувшие четыре года показали, что обе стороны чему-то научились. Научились избегать эскалации, ловить сигналы друг друга, не предпринимать шагов, которые могли бы считаться провокационными.
Ситуация не так уж и безнадежна, правда, речь идет всего лишь об управлении конфронтацией. Если такое взаимное обучение будет продолжаться, мы избежим наиболее опасных рисков. Это будет означать не дружбу, а некую стабилизацию сопернических отношений, что уже достижение.
ВЗГЛЯД: На Западе принято считать, что Россия после 2014 года самоизолируется, отгораживается от остального мира. Однако вы в своих речах в Евросоюзе пытались убедить аудиторию в том, что граница пересекает сами наши страны, что видение мира Трампа ближе к мировоззрению Путина, чем к видению Меркель. Что Трамп – националист так же, как и Путин. Насколько ваши западные собеседники воспринимают такую точку зрения?
А. К.: На Западе, особенно в Евросоюзе, вообще нет понимания того, что собой представляет явление Трампа. Это настолько не вписывается в их логику, их представления об американской политической традиции, о роли США в мире.
Поэтому есть соблазн вынести Трампа за скобки. Есть истеблишмент, есть вашингтонская бюрократия. И есть непонятно откуда взявшийся странный человек Дональд Трамп, который представляет собой нечто иное, с их точки зрения, весьма архаичное.
Отказаться от прежних взглядов им крайне неудобно и болезненно. Поэтому и Трамп, и Качиньский в Польше, и Орбан в Венгрии, и новые лидеры в Австрии и Италии принимаются как некая аберрация истории, как продукт досадного стечения обстоятельств, а не историческая закономерность.
Мои западные собеседники признают, что Трамп говорит на том же языке, что и Путин, но они не готовы признать, что за этим стоит некая тенденция, реальные силы, а не курьез истории, не случайность.
ВЗГЛЯД: Вы уже говорили: если США будут загонять Россию в угол, то она в ответ может возглавить новый глобальный интернационал «изгоев». Но где вы нашли такое количество «изгоев»? У Вашингтона ось зла со времен Джорджа Буша не меняется – Иран да Северная Корея.
А. К.: Если говорить просто об «изгоях» в американской интерпретации, то, согласен, список не расширился. Но по факту количество организаций и стран, которые недовольны существующим положением, скорее, будет расти.
Факт в том, что мировая система не сбалансирована. Нынешняя волатильность мировой экономики и политики по идее приведет к увеличению количества стран, которые выпадают из западной глобалистской модели.
Эти страны считают, что к их мнению не прислушиваются, что они не в полной мере включены в мировую экономику и политику. Многие из них тяготеют к Москве. У нее будет большой соблазн выступить в качестве глобального лидера таких стран. Она лучше всего подходит на эту роль.
ВЗГЛЯД: Вы сетовали, что россияне воспринимают суверенитет как «икону», что сама по себе фиксация россиян на защите суверенитета и какой-то «иррациональный страх» его в одночасье утратить говорят о неуверенности. А с чем может быть связана такая неуверенность? Со слабостью экономики?
А. К.: Не только. Мы не вполне осознаем свою силу и свои потенциальные возможности. Мы исходим из того, что Россия уязвима, что во внешнем мире нас ждет больше вызовов, чем возможностей. Может, это связано с историей, культурой, с нашим прежним опытом. К сожалению, мы смотрим на мир прежде всего как на враждебную среду.
Надо смотреть на мир шире – с учетом и тех возможностей, которые он предоставляет. Иначе мы сами себе закрываем перспективы, которые не хотелось бы упускать.
Кстати, если мы проведем преобразования, нацеленные на развитие, например, и малого бизнеса, то станем менее уязвимы к санкциям, чем сейчас. Санкции эффективны, когда экономика сводится к нескольким суперкрупным предприятиям. Тогда можно прицельно вести огонь по ним, ударом по ним можно нанести ущерб всей экономике.
Когда экономика становится разнообразной, когда в ней появляется значительный сектор малых и средних предприятий, то, как показывает исторический опыт, она становится для санкций неудобной мишенью.