В шесть часов вечера после войны

Тема боевых действий не сходит с экранов телевизоров. В широких народных массах царит военно-патриотическое воодушевление.

Редкие предостережения о том, что войну легко начать и трудно закончить, теряются среди рапортов о победах.

Реакция населения вполне объяснима. События происходят вдали от России. Не слышно выстрелов, не видно крови. Видны новогодние гирлянды, праздничные распродажи, видны генералы, докладывающие президенту о количестве боевых вылетов. И страшное слово «война» почему-то никого не пугает. Даже гибель россий­ского бомбардировщика Су-24 не изменила ни тональности СМИ, ни комментариев политиков. Жизнь продолжается. В «Кафе Пушкинъ» привычно подают устрицы...

Население к такой форме войны - победы на расстоянии - относится весьма благожелательно. Разве это не подтверждение того, что Россия встаёт (или встала) с колен? Согласитесь, в таких оценках есть даже и романтический объективизм: такой мощи, оснащённости, быстроты, такой координации действий наших военных не предполагали не только европейцы, но и мы сами. Судя по всему, замешательство испытали и в европейских столицах, и в штаб-квартире НАТО.

Замешательство можно понять: в течение последних двух десятков лет западные эксперты привыкли относиться к Российской армии весьма скептически. Да, признавали, что РФ - ядерная держава, приходится считаться. Но не более того. Масштаб, профессионализм и эффективность операций в Сирии стали настоящим шоком.

В плену иллюзий

Успешные действия в Сирии вызвали у россиян вполне понятную волну энтузиазма. Растёт гордость за страну, укрепляется солидарность, возрастает доверие к власти. Но есть аспекты, над которыми следовало бы серьёзно задуматься. Внешняя яркость и эффект, произведённый военно-воздушной операцией в Сирии, могут создать (и у руководства страны, и у населения) иллюзию того, что победы можно одерживать малыми усилиями, единичными жертвами, что война «не такое уж и зло». К сожалению, часть наших СМИ культивируют именно такое, облегчённое восприятие войны. Последствия таких интерпретаций могут быть весьма опасными.

С последней большой войны прошло более 70 лет. У населения, особенно у той его части, которая не видела кровавой трагедии 1941-1945 гг., сегодня формируется облегчённое представление даже о самом понятии «война». Такие события, как немцы под Москвой, блокада Ленинграда, Сталинград­ская битва, оккупация, «котлы», в которых погибли десятки тысяч солдат, становятся всё более размытыми. Равно как и лишения, пережитые населением в тылу и в эвакуации. Даже чудовищное число жертв войны - 27 млн советских людей - для новых поколений сегодня звучит как историческая констатация, а не как личная трагедия, горе, пришедшее почти в каждую семью.

Осушенные слёзы

Постоянно демонстрируя военные фильмы «сталинского разлива», наши кинематограф и ТВ немало способствуют облегчённому восприятию войны. Для новейших поколений кинош­ная война предстаёт чуть ли не поэтическим эпизодом истории. Да, она разбивает мечты, разлучает влюблённых, но «в 6 часов вечера после войны» они обязательно встретятся на мосту возле Кремля, увидят кремлёвские звёзды, и им будет счастливо и хорошо.

Представление о войне как о «празднике со слезами на глазах», её восприятие как «шествия от победы к победе», неприятие разговора о цене Победы - всё это в конечном счёте приводит к тому, что заворожённый салютами Победы народ забывает о самой главной сути военного бытия - о жизни, о смерти, о неимоверных лишениях и самоустраняется от принятия решений по вопросам войны и мира. Самоустраняются и политики. Вспомним, как быстротечно сенаторы приняли решение о предоставлении президенту права применять Воору­жённые силы за границей.

Война понарошку?

В представлении россиян настоящая война - это когда гибнут миллионы, когда в руины превращаются целые города, когда сиротами становятся десятки тысяч детей. Конфликты последних лет, в которые была вовлечена Россия, не приводили к большим жертвам. Воссоединение с Крымом вообще обошлось без крови. Социологи с тревогой указывают на то, что на фоне демонстрации наших успехов в Сирии уровень страха населения перед новой войной стал снижаться. А ведь совсем недавно фраза «лишь бы не было войны» воспринималась и властью, и населением как аксиома, безусловная идеологическая у­становка.

Чтобы понять особенность отношения россиян к войне, нелишне вспомнить о ряде эпизодов ХХ века. Война с Японией 1905 г., война с Германией 1914 г. первоначально тоже были восприняты населением как благая весть. Известные кадры кинохроники тех лет: солдат провожали на войну с песнями, плясками, вёдрами водки. Победа казалась неминуемой. Да и перед 1941 г. населению тоже внушали, что если и будет война, то Сталин будет вести её исключительно на чужой территории. Комсомольцы-добровольцы шли на фронт с твёрдым убеждением, что через несколько месяцев они вернутся домой к своим учебникам.

* * *

Вот и сегодня в настоящую войну в России мало кто верит, а события, разворачивающиеся на экране телевизора, не без иронии именуют «безобидной мировой войной». Но такая ли она безобидная? Выстрел в Сараево 28 июня 1914 г., произведённый сербским гимназистом, поначалу тоже казался безобидным, случайным. Подумаешь, убили какого-то эрцгерцога. И тем вечером в знаменитом «Яре» в Москве цыгане привычно пели «Без сюртука, в одном халате... ».

«Другие могут думать, что хотят». Как Гаврило Принцип стал героем Сербии

Но жизнь жестоко наказывает за веру в иллюзии. И «в 6 часов вечера после войны» на свидание приходят не все влюблённые.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции