Латвийский покоритель Ла-Манша: кто он и почему живет в Австралии
Несомненно, это одна из самых позитивных новостей последнего времени: латвийский пловец Валерий Калмыков стал первым представителем страны, переплывшим пролив Ла-Манш. Он начал заплыв в воскресенье, 8 сентября, от причала в Дувре (Великобритания), а уже спустя 11 часов 13 минут Калмыков финишировал в Тарденгане (Франция).
Одиннадцать часов в темноте
Согласно информации в профиле Калмыкова в сети Facebook, спортсмен начал заплыв, когда температура воздуха составляла примерно плюс 18-19 градусов, а температура воды — плюс 19 градусов. 46-летний пловец преодолел 15 километров за 3 часа 50 минут, а спустя еще семь километров провел в воде уже 5 часов 46 минут. Около часа ночи по местному времени Калмыков проплыл 28,23 километра. Температура воздуха к тому времени упала до плюс 15 градусов, а температура воды оставалась в пределах плюс 19 градусов. Оставшуюся дистанцию — а пловец преодолел чуть более 32 километров — Калмыков проплыл без проблем, достигнув берега незадолго до пяти часов утра.
«У меня была отличная команда. Вы все проделали отличную работу, спасибо вам за это. Заплыв был великолепен, я действительно им наслаждался», — рассказал Калмыков.
Кто же такой Калмыков? Если совсем коротко, то он дважды представлял Латвию на Олимпиаде (1996 и 2000 год). В Атланте он занял 13-е место на дистанции 200 метров брассом, а в Сиднее на этой же дистанции стал 17-м. В период с 1988 по 1996 год он выиграл 96 титулов чемпиона Латвии, 38 раз улучшая национальный рекорд. По завершении карьеры он стал заниматься тренерской деятельностью. А если поподробнее? Пожалуйста (ниже фрагмент интервью, которое он дал газете «СЕГОДНЯ» еще в конце 2018 года).
Вообще для сегодняшних латвийских покорителей голубых дорожек его результаты — просто космос. Скажу больше: его рекорд на дистанции 200 метров брассом держался почти 20 лет и был побит только осенью 2017-го. Сегодня он живет в Австралии, чуть ли не на краю света — в штате Квинсленд, почти каждый день плавает в Тихом океане, больше занят своей семьей и бизнесом и уже не тренирует.
За эти 20 с небольшим лет, проведенных вне Латвии (сначала несколько лет в США, а с 2009-го — в Австралии), он даже внешне стал похож на аборигена, в разговоре появился сильный акцент (почему-то тут же в голове стал рисоваться образ Данди из популярного фильма про австралийскую глубинку). Но связи с родиной он не теряет. Если есть возможность, то обязательно прилетает в Ригу к маме. Мама его, Елена Соловьева, кстати, до сих пор тренирует в Риге и преподает в ЛСПА, профессор, является заведующей кафедрой плавания.
На большом хозяйстве в Рокгемптоне
Уже в 4.30 утра Валерий Калмыков на ногах. Столько ранний подъем обусловлен спецификой работы, его должностью. Хозяйство ведь огромное. Вот почему во время нашего разговора он параллельно составлял график работы для своих сотрудников. Несколько лет назад Валерий вместе с женой Джой решили взять у города в аренду спортивно—развлекательный комплекс в Рокгемптоне. Это несколько бассейнов, мини-гольф, водные аттракционы, плавательная школа. Сейчас они подумывают расширяться.
Рокгемптон — сравнительно небольшой городок на востоке Австралии в штате Квинсленд с населением 70 000 человек, который на карте не так просто отыскать. Сам Валерий называет его деревней, продолжая свой рассказ, как его угораздило поселиться за тысячи и тысячи километров вдали от родины.
— После Олимпиады в Атланте я ведь так и остался в США. Там жил, учился, потом работал, тренировал. Было здорово. Это большой период моей жизни. Оттуда я уехал в 2009 году, и с тех пор мы с семьей живем в Австралии.
В Рокгемптоне мы поселились в 2011-м. То есть получается — скоро будет десять лет. Знаете, я уже привык к Австралии, хотя к местным расстояниям точно не привыкнешь. Поэтому если и приезжать сюда в гости, то на недельку смысла нет. Это вам не Европа, где за несколько дней можно увидеть многое. Тут надо закладывать минимум три недели. До Брисбена только километров 600. Этот самый ближний из мегаполисов Австралии.
В бассейн больше не тянет
— Лет 15 назад вы были профессиональным спортсменом, за спиной которого две Олимпиады в Атланте и Сиднее, рекордсменом Латвии, участником самых крупных и престижных соревнований. А сегодня, спустя это время, вы кто?
— Выступал за Латвию? Когда это было... Кошмар, так давно... Для меня, кстати, нет такой пропасти во времени. Как все было, так все и осталось. Моя жизнь сегодня — это такой микс. Я сам вроде как продолжаю заниматься плаванием, правда, скорее, для поддержания тонуса, причем переключился на плавание на открытой воде, в океане.
— До океана вам недалеко ведь?
— На машине где-то полчаса. То есть рядом. Океан — это прекрасно.
— И в бассейн уже не тянет.
— Соревноваться — точно нет. Иногда выступаю на международных соревнованиях среди ветеранов, но редко уже.
— Вам 46 — какой же вы ветеран?
— Сам себя таковым не считаю. А если возвращаться к вашему вопросу, на каком я свете, что делаю, то с середины сентября по конец мая с пяти утра до девяти вечера у меня работа, кручусь как белка в колесе. Работы очень много. Особенно летом, когда вовсю функционируют открытые бассейны. Забот очень много — начиная с работы насосов и заканчивая тем, чтобы картошка была поджарена, чтобы было все чисто, все красиво.
С женой Джой познакомился на Гавайях
— Вы, получается, самый главный там?
— Получается так, ведь я тут отвечаю за все. У нас не только 50-метровый бассейн, еще маленький бассейн, плюс два закрытых бассейна, где работает плавательная школа.
О гольфе и горках я говорил, плюс 10-метровая вышка. Такой вот семейный бизнес. Наша компания — Aqualification&Fitness. С Джой начинали вдвоем, сейчас мы уже большая команда, которая ко всему прочему занимается обучением спасателей на воде. Проводим курсы, семинары, обучаем плаванию.
— Джой Саймонс, ваша супруга, тоже ведь в прошлом профессиональная пловчиха.
— Да, она в свое время выступала за сборную Австралии. Любопытно, что вместе мы, как выяснилось, были на чемпионате мира 2000 года. Но тогда даже не подозревали о существовании друг друга. Зато спустя несколько лет судьба нас все же свела. Поучаствовал друг. Она заканчивала университет на Гавайях, и мой друг там работал тоже. Так получилось, что я приехал к нему в гости посмотреть соревнования, пообщаться — ну и встретил Джой. Так все и завертелось. Она уехала в Англию на родину своих родителей на полгода, мы переписывались. Потом она приехала на пару недель в гости ко мне. Вот как приехала ко мне 13 лет назад, так до сих пор выгнать не могу. (Смеется)
— В такой семье, как ваша, не поверю, что ваши дети плаванием не занимаются.
— У меня их двое: сыну Джетту 11 лет, дочери Купер — девять. Я им сразу сказал — плавать надо обязательно. Раз в неделю они ходят в бассейн. Я их вожу в один клуб, который в получасе езды от дома. Пока они занимаются, сам купаюсь в океане. В общем, по понедельникам плавают все.
Без всякого кокетства
— У вас две Олимпиады. Могла быть третья, но в Афины вы так и не полетели, хотя прошли отбор.
— Сломал руку. Знаете, я даже нисколько не жалею, что так все случилось. К тому моменту я уже наелся плаванием. Ехать как турист — не было желания, а на высокое место я рассчитывать уже не мог.
— Как так — не было большого желания выступать на Олимпиаде? Эта крамола какая-то. А что на это сказали тогда в Латвийском олимпийском комитете?
— Меня, разумеется, уговаривали — давай, мол, надо ехать. Не уговорили... Я всегда считал, что надо выходить на старт, если готов на сто процентов.
— Вы навскидку можете назвать лучший свой заплыв, так сказать — звездный час?
— Не поверите — не могу. Два худших — могу: заплывы на 200 метров брассом на Олимпиадах в Атланте и Сиднее. И это никакое не кокетство.
— Расшифруйте, пожалуйста.
— Я должен был плыть сильнее, но проиграл психологически. Плыл гораздо хуже, чем должен был. В голове что-то щелкнуло, да и с тактикой не угадал, ошибся. В Атланте был финал В (в нем плывут за 9-16-е места). И после поворота на последних 50 метрах чувствую, что мне так легко плывется... Надо было не отвлекаться и думать только о себе. А тут я повернулся и увидел — я впереди всех. И что? Первая мысль — надо прибавить, а то догонят. И проиграл в итоге. Мог быть девятым, а оказался в итоге 13-м. Сам себя подвел. А в Сиднее в предварительном заплыве после первых 150 метров у меня была отличная раскладка — шел на две секунды быстрее личного рекорда. Плыл бы нормально, по своему графику, попал бы в полуфинал. А так... Сосед по дорожке выдал такой спурт, что я тоже завелся, стал тягаться с ним, потерял свой гребок.
Плавки и одеяло — как олимпийские воспоминания
— Вы вообще помните тот день, когда сказали самому себе, что заканчиваете карьеру?
— Если честно — нет. Как-то аккуратненько все катилось к концу. Последний мой крупный старт — чемпионат Европы 2002 года в Берлине. Помню первые свои международные соревнования в 1989 году в Финляндии — это была моя первая заграница, и последние. Вот вся моя карьера и уместилась в эти 13 лет. Потом я еще поплавал за ветеранов на чемпионате мира 2006-го, но мне было уже неинтересно.
— С тех пор у вас осталось что-то с Олимпийских игр, кроме воспоминаний? Я имею в виду какие-то вещи, сувениры.
— Знаете, осталось кое-что. Есть одеяло, которое нам выдали в Олимпийской деревне в Сиднее. Мы даже им иногда пользуемся еще. Осталось много фотографий, разумеется, книги латвийской делегации на тех Олимпиадах. Ах да, еще вспомнил — плавки. Причем и с Атланты, и с Сиднея. В плавки с Атланты я уже не влезаю. Ведь тогда, в 1996-м, я весил 84 кг, как сейчас помню. Это не сравнить со 100 кг нынешними. А вот в плавках 2000 года еще плаваю, в них пока влезаю.
На Побережье Козерога — без акул и крокодилов
— А как же акулы — или это все вранье?
— Вроде говорят, что они тут есть и даже кого-то кусают. Меня пока что никто не укусил. Где мы живем — Рокгемптон, это так называемое Побережье Козерога, около 150 километров береговой линии в Центральном Квинсленде, тут нет ничего опасного, нет предупреждающих знаков, к примеру. Крокодилы — да, есть. Но тоже не слышал за все это время о трагических случаях. В нашем районе все более-менее безопасно. Знаю, что повыше на север, километров 200-300, то там уже не рекомендуют плавать в реках. А еще выше, в районе Кэрнса — то там да, опасно, и можно плавать только в разрешенных местах, огороженных сеткой. Там не только акулы и крокодилы, но и медузы. Они не очень большие, но ядовитые. Ужалят — и все, хана. Это вдоль берега. Конечно, если захочешь поплыть к островам, дальше в океан, ближе к рифам, а это километров 14, то там можно погружаться или в клетке, или в сопровождении кого-то на всякий случай. Там точно акулы есть.
— Валерий, вы говорили уже про вашу жену, которая тоже была спортсменкой. Ваша мама до сих пор в профессии и еще преподает, тренирует на Кипсале и работает со сборными Латвии. Но насколько я помню, на одной из Олимпиад вы выступали вместе со своей младшей сестрой Маргаритой. Где она, чем занимается?
— Она выступала за Латвию на тех же двух Олимпиадах, что и я. Сейчас она живет в США, у нее семья, трое детей. Временно не работает, живет в Колорадо.
Американский период: Небраска — Индиана — Калифорния
— В Ригу вам удается вырываться?
— Хотелось бы чаще. Но сами понимаете — не ближний свет лететь из Австралии, почти двое суток, да и занятость. Два года назад мы были в Риге, причем прилетали вместе с Джой и детьми, проводили здесь конференцию по обучению плаванию, пробыли три недели. После этого еще на пару недель летали в Англию и Шотландию. Так все сложилось удачно.
— Я знаю, что у вас все сложилось удачно и с Латвийской федерацией плавания, с нынешним ее руководством. Президент федерации Айвар Платонов мне рассказывал про фонд поддержки для наших ведущих спортсменов, который создали наши пловцы, в том числе и вы. Его цель — финансовая помощь. Например, для организации тренировочных сборов. Это правда?
— Все верно. Нас таких человек восемь. Идея отличная, и мне действительно хочется по мере возможности помогать нашим ребятам. Знаю, насколько ситуация сейчас сложная с финансированием, с теми же спонсорами. Да я и сам был в их шкуре и все прекрасно помню. Посмотрим, как все это будет развиваться.
— Вы уже говорили о том, что до Австралии у вас был продолжительный период жизни в США.
— Он начался сразу после Игр в Атланте. Остался после соревнований, закончил Университет Небраски, магистратура у меня была уже в Индиане, затем переехал в Калифорнию, где лет шесть работал тренером. Там мы работали в паре с Сергеем Маринюком из Молдавии. Я его еще знал по сборной СССР, хороший пловец комплексным плаванием. Уже защищая цвета сборной Молдавии в начале 90-х, он стал серебряным призером чемпионата мира «комплексом». Причем мы с ним работали в компании, которая занималась обслуживанием соревнований по плаванию и водному полу. Это касалось щитов, компьютеров, проводов, табло. Был у меня и такой опыт. И вообще у меня не было никакого желания уезжать из США. Но судьба распорядилась иначе — Джой затащила меня в Австралию.
С тренерской деятельностью покончено — огонёк потух
— Тренерский опыт у вас все равно приличный.
— Где-то до апреля 2018-го я еще тренировал, сейчас уже нет. Чтобы быть тренером и заниматься с ребятами, готовить их на результат, надо иметь большое желание и огонек. У меня этого уже не было. Огонек немного притух. Да и своим детям хочется больше уделять внимания. Мы с женой посоветовались и решили, что где-то на три-четыре года надо взять перерыв в тренерской работе. Так что у меня сейчас на первом месте семья и бизнес.
— Для меня на самом деле все логично: США и Австралия — большие плавательные державы. Значит, вы везде в своей привычной среде, вам комфортно. Кстати, по популярности плавание в Австралии на каком месте?
— Все зависит от региона. Народный вид спорта здесь один — это регби. Если ты в регби не играешь — значит, ты не мужик. Такие вот установки среди местных.
— Но ведь кругом вода, океаны — неужели у вас там нет культа Иана Торпа, например?
— Опять же не гарантирую, что все тут знают имя Торпа. Кто в теме — да. Если ты связан с плаванием, то знаешь и Торпа, и Сьюзан О’Нилл, и американца Фелпса. Тут надо вести речь о другом. В Австралии есть четкое понятие — все должны уметь плавать. До 90 процентов детей проходят через плавательные школы. А туда можно приводить детей с трех месяцев. То есть грудничков. Это не для того, чтобы научиться плавать как спортсмену, а для общего развития и безопасности на воде. А уже потом, когда дети знают, как вести себя на воде, уже легче их заманить в этот вид спорта.
— Обязательные уроки плавания в школах тоже есть, как я понимаю?
— А вот это заблуждение, что если речь идет об Австралии, значит, плавание — как обязательная программа. Тут нет такого. Об этом сейчас ведутся разговоры, чтобы ввести такие уроки в школах.
Надо было больше слушать маму
— Если отмотать пленку назад, что-то изменили бы в своей карьере?
— Больше бы слушал маму. Но не как маму, а как тренера. Она правильно все говорила. Что изменил? Могло быть чуть лучше в отношении плавания, если бы не уехал в Америку. Серьезно. Я бы точно проплыл лучше на Олимпиаде в 2000-м. Я ведь до этого тренировался у мамы, а в США — другой тренер, учеба. Вроде как плавание оставалось там на первом месте, но многие вещи поменялись.
— В США вы тренировались у знаменитого тренера Кэла Бентца. Все правильно?
— Он был старшим тренером в Небраске. Умер в прошлом году. Он очень много мне помогал. И знаете еще, почему? В свое время Кэл сам тренировался у американского латыша, было это в 40-50-х годах прошлого века. Он мне рассказывал об этом. Не помню, к сожалению, его имени. И он, наверное, как-то проникся ко мне. Он вообще много помогал ребятам из Восточной Европы. Для меня в ту пору он был как отец.
— Давайте вернемся к вашим австралийским будням. Валерий, а вы вообще представляете себя кем—то в Латвии, или Австралия — это уже навсегда?
— Я не загадываю. Когда-то я думал, что и Америка будет у меня навсегда. Пока тут. Детям в Австралии нравится, я тоже доволен.
Владимир ИВАНОВ.
Фото из личного архива Валерия Калмыкова.
