В России отслеживают все ракетные испытания и пуски США

И. КОРОТЧЕНКО: Добрый день! В студии Игорь Коротченко, говорим сегодня о том, как функционирует уже в новом качестве воздушно-космические силы Российской Федерации, решение о создании которых было принято совсем недавно. Гость в студии – начальник штаба Главного центра предупреждения о ракетном нападении космических войск Воздушно-космических сил Российской Федерации, полковник Виктор Николаевич Тимошенко. Виктор Николаевич, здравствуйте! В. ТИМОШЕНКО: Добрый вечер, уважаемые слушатели. И. КОРОТЧЕНКО: Сегодня будет очень много эксклюзива, потому что такие гости в эфире появляются достаточно редко. Поговорим в первую очередь о том, что представляет собой система предупреждения о ракетном нападении, каким образом осуществляется защита России от ракетных угроз? В. ТИМОШЕНКО: Система предупреждения о ракетном нападении вошла в состав воздушно-космических сил, так как является неотъемлемой частью стратегической системы обороны Российской Федерации наравне с такими системами, как противовоздушная оборона, противоракетная оборона, разведка космической обстановки. Система предупреждения о ракетном нападении представляет собой уникальный комплекс сил и средств, предназначенных для обнаружения ракетного нападения на Россию и её союзников. Выдача информации предупреждения происходит на пункты управления Генерального штаба, видов и родов Вооружённых сил России. Силы и средства совместно с боеготовыми силами и средствами развед-космической обстановки, противоракетной обороны составляют основу стратегических оборонительных сил России. Основу системы предупреждения о ракетном нападении составляют силы и средства Главного центра предупреждения о ракетном нападении, который я представляю. Для выполнения боевой задачи по предупреждению о ракетном нападении система построена в два оперативных эшелона: космический и наземный. Космический эшелон обеспечивает максимальное время от момента обнаружения старта баллистической ракеты до её падения. Он определяет только факт самого старта и выдаёт координаты точки старта, количество стартующих ракет и страну-агрессора. Информация передаётся по средствам её прохождения через командный пункт средством второго эшелона, надгоризонтным средством, средством радиолокации. Задача второго эшелона: он обнаруживает и сопровождает баллистическую ракету на траекториях полёта. Проводя определённое число замеров по космическому объекту, находящемуся на траектории полёта, определяются координаты точки старта, точки падения и время до падения. Далее эта же информация в автоматическом режиме поступает на командный пункт системы предупреждения о ракетном нападении, выдаётся на пункты управления Генерального Штаба, видов и родов Вооружённых сил для принятия решения о нанесении ответного удара и других адекватных мер. И. КОРОТЧЕНКО: Система работает одинаково эффективно при фиксации одиночного пуска баллистической ракеты, или если происходит массированный старт? Можем ли мы понимать – пуск единичный или это массированный ядерный удар? В. ТИМОШЕНКО: Конечно. Система многоканальная. Кроме того, что она может обнаружить и сопровождать одиночную баллистическую цель, так может работать и до десятка, а то и более, баллистических целей. Разные средства разных поколений сопровождает определённое количество целей. Более современные средства могут охватить большее количество, дать более точные характеристики, и они намного лучше. Средства предыдущих поколений менее многоканальные, могут сопровождать меньшее количество целей. Но тем не менее, факт нанесения массированного удара можем чётко определить, определить количество стартующих баллистических ракет, количество ракет, которые после траектории могут сопровождаться на тот или иной участок территории. Мы можем даже определить координаты старта, время падения каждой баллистической цели. И. КОРОТЧЕНКО: У нас все ракетоопасные направления прикрыты? Есть заранее известные позиции базирования. В частности, мы знаем, где расположены у США «Minuteman III». Но у нас же есть ядерные государства, основа ядерных сил которых – это баллистические ракеты на подводных лодках. Речь идёт о Франции, Великобритании, о США. Если пуски производятся из акватории Мирового океана, они также гарантированно отслеживаются российской системой СПРН? В. ТИМОШЕНКО: Нынешняя система предупреждения гарантированно позволяет обнаружить любые пуски баллистических ракет из любого направления. Если раньше мы имели определённые трудности в 90-е годы, сейчас проблема решена успешно. Невозможно совершить агрессивный акт в отношении Российской Федерации, чтобы мы это не обнаружили. И. КОРОТЧЕНКО: То есть, потенциальный противник точно знает, что если вдруг он совершит ракетно-ядерный удар по территории России, это будет выявлено буквально через несколько минут после старта, и, разумеется, на основании информации, которую система СПРН выдаёт военно-политическому руководству страны, будет реализован соответствующий удар возмездия? Когда происходят пуски, если это не война, они носят испытательный характер, потому что несанкционированных пусков на моей памяти не было. Государства проводят испытания, которые имеют ядерное оружие, каким-то образом они нас заранее уведомляют об этом, чтобы мы не приняли те или иные испытательные пуски за возможную реальную угрозу? В. ТИМОШЕНКО: Я уверен, что вероятный противник знает возможности нашей системы. Существует мировая практика. Страны, которые обладают мощными средствами, ракетоносителями, серьёзными средствами доставки, в том числе космических аппаратов, они должны оповещать заинтересованных в этом государств. Это существует и работает. Однако ряд стран не всегда придерживается такой политики. Хочу привести пример. В начале августа нашими средствами были обнаружены ряд пусков с полигонов Китая по собственному же боевому полю. Отработали, к радости, средства Иркутского узла, средства, которые находятся на территории Казахстана, Балхаш. Это большой успех. В работе принимали участие и средства армавирской станции нового поколения, станции Воронеж. Судя по информации, которую мы дальше подвергали анализу, все средства отработали грамотно и правильно. Все полётные характеристики, все моменты, касающиеся старта и падения, были чётко определены и проэстраполированы всеми нашими средствами. Средств отработали идентично во всех трёх случаях. И. КОРОТЧЕНКО: Для Вас это была внезапная работа? В. ТИМОШЕНКО: По большому счёту да. Тем более, это было в раннее время. Боевой расчёт сработал великолепно без предварительного оповещения. Оповещение является одним из критериев оценки достоверности информации. Удалось в течение 30 секунд правильно оценить обстановку и принять правильное решение для дальнейшего доклада руководству войск, объединения рода войск и нового вида Вооружённых сил. Таким фактом весь наш боевой расчёт гордится. Мы в любых условиях готовы выполнять боевую задачу чётко, уверенно и гарантированно. И. КОРОТЧЕНКО: Виктор Николаевич, я также припоминаю, что несколько лет назад Армавирская РЛС также в условиях абсолютной внезапности обнаружили пуски, которые выполнялись в акватории Средиземного моря. В. ТИМОШЕНКО: Да, такой факт имел место, это сентябрь 2014 года. Без каких-либо предварительных уведомлений был осуществлён пуск с акватории Средиземного моря по прибрежной зоне акватории, прилегающей к территории Сирии. Хотя это район и освоенный, но по нашим прогнозам такого пуска быть не должно было. Средства Армавирского центра отработали очень правильно, алгоритм сработал, как нужно. Но здесь же встал вопрос о принятии решения: на основе оценки обстановки нужно было принять решение командиру дежурных сил Главного центра предопределения о ракетном нападении, чтобы подтвердить или опровергнуть данную информацию. Сработал боевой расчёт чётко, грамотно, уверенно, тем самым подтвердил факт реального пуска. Мы знаем, как дальше развивались события в мировой прессе, он стал известен и стал обсуждаться уже через несколько часов, после того, как мы этот факт подтвердили и выдали нашему руководству. И. КОРОТЧЕНКО: Вы сказали, что наши системы СПРН отслеживают все ракетные испытания и пуски, которые проводятся Китаем. Но Китай – это соседнее государство. А когда американцы проводят свои учебно-боевые пуски и испытательные пуски своих межконтинентальных баллистических ракет, Вы также гарантированно всё отслеживаете? В. ТИМОШЕНКО: Для этой цели существует первый космический эшелон, который фиксирует старты баллистических ракет. Если же ракета, которая стартовала и движется в сторону работы наших радиолокационных средств наземного базирования, то они также будут её сопровождать. И. КОРОТЧЕНКО: Американцы оповещают нас о том, что они проводят какие-то испытания? В. ТИМОШЕНКО: Да, дают. И. КОРОТЧЕНКО: Когда Вы отслеживаете американские пуски, Ваша дежурная смена имеет предварительное уведомление, что в такое-то время произойдёт пуск? В. ТИМОШЕНКО: Мы знаем, да. Особенно это касается ракетоносителей западного и восточного ракетного полигона на территории США. И. КОРОТЧЕНКО: А когда пуски боевых ракет идут, допустим, Minuteman III, дают информацию? В. ТИМОШЕНКО: Как правило, эти испытания проводятся вне зоны работы наших средств, в Мировом океане, поэтому это для нас не представляет серьёзной информации. Это уже их дело, и никаким образом они на нас не влияют. И. КОРОТЧЕНКО: Сегодня много говорится о строительстве новых радиолокационных станций высокой заводской готовности класса «Воронеж». Их создание ведётся высокими темпами. Не могли бы Вы рассказать, в чём преимущества этих РЛС высокой заводской готовности от радаров предыдущих поколений и насколько существуют возможности по их модернизации, наращиванию их возможностей? Я вспоминаю, что в своё время посещал РЛС класса «Воронеж» в Лехтуси. И когда командир делал доклад, он сказал, что за счёт потенциала модернизации открываются новые возможности по тому, как увеличить возможности по обработке различного класса целей, увеличению дальности. В. ТИМОШЕНКО: Прежде чем говорить о новых средствах, я имею в виду радиолокационные станции типа «Воронеж», хотел бы сказать несколько слов о средствах наших предыдущих поколений – это радиолокационные станции проектирования и создания 60-80-х годов «Днепр» и «Дарьял». И. КОРОТЧЕНКО: Они сегодня ещё стоят на вооружении? В. ТИМОШЕНКО: Да. «Днепров» на территории России три, четвёртая – в Казахстане. В этом году в систему предупреждения о ракетном нападении мы приняли радиолокационную станцию «Днепр» в Севастополе. И. КОРОТЧЕНКО: То, что нам досталось от украинского наследства. В. ТИМОШЕНКО: Да. Станция работает надёжно. Тот потенциал, который был заложен в эти средства, позволяет быть уверенными в поступающей информации и распоряжаться ей. И. КОРОТЧЕНКО: Уточним, что это советская станция, которая досталась Украине после распада СССР, а не то, что Украина сама построила. Это важный момент. А эти станции проходят какую-то модернизацию? В. ТИМОШЕНКО: Естественно. Станции были созданы в конце 60-начале 70-х годов, и условия обнаружения вероятного противника, средства доставки, средства ракетоносителей другие, поэтому требуется модернизация, и она проводится. Без этих станций мы можем и обойтись, может быть, но та информация, которая поступает от этих средств, бесценна. Эти станции очень нужны и в дальнейшем они продолжат своё функционирование. Станция «Дарьял» – уникальное сооружение. Оно позволяет нам работать с большей уверенностью на северном направлении, одном из наиболее ракетоопасном. Станция работает очень правильно, информация поступает очень объективная. Мы работаем не только в интересах системы предупреждения о ракетном нападении, но и в интересах системы контроля космического пространства. Мы сопровождаем искусственные спутники Земли. И. КОРОТЧЕНКО: Радиолокационными средствами? В. ТИМОШЕНКО: Так точно. Это вторая немаловажная задача. Поэтому станции созданы уникальные, и до сих пор они востребованы. Но переходя к теме «Воронежей», их создание ведётся большими темпами. За последние четыре года уже создано пять таких радиолокационных станций на территории России. И. КОРОТЧЕНКО: А можно назвать, где они, если это не секрет? В. ТИМОШЕНКО: Я думаю, что можно. Всего таких станций семь за эти годы создано. Это станции, которые уже находятся на боевом дежурстве: это Ленинградская область, Калининградская, Армавир, в Усолье-Сибирском – они уже функционируют в полном объёме и выдают информацию. Более того, станция Усолье-Сибирское уже вела ряд боевых работ наряду с Армавирской, в том числе, по средствам межконтинентальных баллистических ракет средней дальности Китая. Сейчас ведётся подготовка к постановке на боевое дежурство станций в Енисейске, Барнауле, и очень большой темп взят по созданию аналогичного объекта в Орске. Орск прошёл уже серьёзные проверки, станция начала функционировать с точки зрения излучения сигнала в космос, мы уже смогли провести проводку целей. Орская станция ещё не принята в эксплуатацию, но уже работала по сопровождению баллистической цели. Это говорит о том, что, даже не придя к завершающему моменту, средства уже работают. Причём, это было сделано в кратчайшие сроки. Что касается «Воронежей», это очень компактное средство вооружения. Если мы возьмём сам объект «Дарьял» – это огромное сооружение, то «Воронеж» гораздо меньше, он компактнее. Если мы «Дарьял» создавали больше 10 лет от момента строительства до поступления на боевое дежурство, то «Воронежи» у нас буквально за три года уже становятся на боевое дежурство. И. КОРОТЧЕНКО: А есть планы по развёртыванию новых РЛС высокой заводской готовности, помимо тех пунктов, о которых Вы упомянули? В. ТИМОШЕНКО: Наша задача доработать и поставить на боевое дежурство три наших средства, Енисейск, Барнаул, Орск. Кроме того, начаты работы по созданию радиолокационной станции в районе Воркуты, в Мурманской области. Наряду с новыми средствами, старые средства своего функционирования не прекращают, они будут работать дальше. Тем самым на многих направлениях создаётся двойное перекрытие, созданное радиолокационное поле. И. КОРОТЧЕНКО: То есть, потенциал системы будет реализован в полном объёме? В. ТИМОШЕНКО: Так точно. Это несомненно, и по-другому быть не может, так как это в интересах государства, мы это дело доведём до конца. И. КОРОТЧЕНКО: Космический эшелон российской системы предупреждения о ракетном нападении – каков принцип обнаружения старта баллистических ракет на территории иностранных государств либо из акватории мирового океана? В. ТИМОШЕНКО: Созданная группировка космических аппаратов системы первого эшелона, системы предупреждения о ракетном нападении позволяет гарантированно обнаружить старт баллистических ракет с контролируемого района. Встроенный на борту космического аппарата бортовая аппаратура обнаружения фиксирует сам факел, определяется и оценивается его энергетическая составляющая, и уже после этого принимается решение о том, что это старт баллистической ракеты. Мы знаем заранее, какой энергетикой обладает та или иная баллистическая ракета, и можем отличить по энергетике от каких-либо других возможных воспламенений. Это основной принцип определения стартовавшей ракеты. И. КОРОТЧЕНКО: Я уточню: при старте иностранных баллистических ракет, в том чисел ракет морского базирования, есть сигнатура каждого конкретного огневого факела, который сопровождает пуск и работу баллистических ракет на траектории, по которому Вы можете гарантированно определить, что это произошёл именно старт баллистической ракеты, а не взрыв на нефтяной платформе? В. ТИМОШЕНКО: Конечно. Это разные диапазоны. Я не углубляюсь в физику, но там совершенно другая энергетика. Более того, мы же знаем районы базирования, района патрулирования, сами базы, их координаты, поэтому здесь несколько проще определить сам факт. Возможности первого эшелона позволяют определить направления полёта самой ракеты, и естественно, мы не можем указать точку падения, но можем указать направление полёта баллистической ракеты, что тоже немаловажно для системы первого эшелона. И. КОРОТЧЕНКО: А ложное срабатывание бывает? Ведь от того, насколько вы оцените сбой в компьютере от реального пуска, зависят судьбы войны и мира, потому что именно на основании Вашей информации принимаются решения, в том числе, об ударе возмездия. В. ТИМОШЕНКО: Частота возникновения ложных тревог с годами всё меньше и меньше, потому что новые средства позволяют чётко определить реальность ситуации. Эти моменты возможны, это техника, это заложено конструктивно и программно, потому что такие моменты не могут исключаться – для этого и существует боевой расчёт, который принимает решение, проводит оценку обстановки. И. КОРОТЧЕНКО: После выдачи уведомления? В. ТИМОШЕНКО: После прихода информации на командный пункт системы предупреждения о ракетном нападении офицеры, дежурный командир, его старший помощник производят оценку этой информации. Информация может остаться на командном пункте, может уйти дальше. Но задача боевого расчёта в течение минуты-полутора оценить обстановку и предупредить оповещаемые пункты управления о том, что эта информация ложная. Ничего страшного и не произойдёт, если боевой расчёт чётко и грамотно сработает. Подчеркну, это очень короткие сроки: минуты решают всё. И. КОРОТЧЕНКО: Насколько я понимаю, подлётное время, если происходит реальный ракетно-ядерный удар, это порядка 25-30 минут? В. ТИМОШЕНКО: Время подлёта разное, потому что есть разные районы патрулирования. И. КОРОТЧЕНКО: Иностранными ядерными подлодками? В. ТИМОШЕНКО: Да. Это и восточная и западная Атлантика, Средиземное море, освоенный район Аравийского моря, где всё тоже возможно, это и северо-восточная часть Тихого океана. Условия сейчас таковы, что ни от чего нельзя быть гарантированно застрахованным. Время разнится от нескольких минут до десятков. И. КОРОТЧЕНКО: Тренируется ли боевой расчёт на психологическую устойчивость? Обнаруживается факт ракетно-ядерного удара по территории России – это реальный стресс для офицеров боевого расчёта. Насколько они психологически устойчивы, чтобы чётко работать по существующим алгоритмам в таких условиях? В. ТИМОШЕНКО: Очень хороший вопрос. Чтобы принять решение, нужно не только иметь определённые знания и навыки, но и быть психологически готовым к этой работе. Психологический аспект достигается обучением личного состава. Если человек знает, привык, обучен, он будет готов к этой работе. Поэтому и существует система подготовки, заблаговременной подготовки, комплексных занятий. Существует подготовка в ходе боевого дежурства. Например, у боевого расчёта за 12 часов своего дежурства минимум три тренировки проходит. И. КОРОТЧЕНКО: Учебно-боевые тренировки? В. ТИМОШЕНКО: Так точно. И. КОРОТЧЕНКО: Это имитация, компьютер моделирует ситуацию, что наносится удар? В. ТИМОШЕНКО: Да, это так. Если на средствах предыдущих поколений это сделать было сложно, потому что не предполагалось обучать состав, то на «Воронежах» это хорошо видно. Наши конструкторы подошли к тому, что людей нужно готовить ко всему, к различным ситуациям, даже маленький элемент траекторного несоответствия вводится программно в этот комплекс, и офицер по одному из десяти параметров должен определить, что эта цель может быть ложной или реальной. Существуют учебно-тренировочные комплексы, на которых боевой расчёт непосредственно перед заступлением на боевое дежурство проходит обучение, задаётся программа, имитация обстановки, по которой они обязаны принять правильное решение. Если человек не будет к этой работе готов, он не может быть допущен к боевому дежурству, так как велика степень ответственности. И. КОРОТЧЕНКО: Американцы уже выводили два или три космических мини-шаттла X-37B на околоземную орбиту, причём, как заявлял Пентагон, работы полностью закрыты. Вы фиксируете эти орбитальные космические самолёты, их эволюции, чем они там занимаются? В. ТИМОШЕНКО: Этим вопросом занимаются другие средства. Всё настолько просто и настолько сложно, поэтому существует целая система контроля космического пространства для этих целей. Если же нам поступят цели и указания от средств контроля космического пространства, мы этот объект будем сопровождать, видеть все параметры и координаты, будем работать сообща. Да, мы это можем делать. И. КОРОТЧЕНКО: Как идёт подготовка к запуску первого космического аппарата, единой космической системы ЕКС? Что это будет за система, какой будет первый космический аппарат, его функционал и возможности? В. ТИМОШЕНКО: Мы много внимания посвятили второму эшелону, но частично затрагивали и тематику космической составляющей. Прогресс не стоит на месте, как на смену нашим предыдущим средствам надгоризонтного обнаружения приходят «Воронежи», так и система космического обнаружения претерпевает определённые изменения. Существующая группировка гарантированно позволяет вести контроль тех районов, которые нам необходимо контролировать. Назрел момент, когда необходимо усовершенствовать систему контроля районов старта. Для этого создаётся единая космическая система. Технологические процессы подготовки к запуску космического аппарата я раскрывать не буду, завершаются работы по подготовке самого аппарата, подготовке наземного комплекса на космодроме Плисецк к запуску. Очень серьёзная работа проводилась в последние годы по модернизации, по большому счёту созданию, нового западного командного пункта единой системы космического пространства, базирующейся в Подмосковье. К октябрю-ноябрю мы уже выходим на лётные испытания. К ним будет привлекаться как наземный комплекс управления, так и космический аппарат на орбите. Это уже реальность, она близко, в течение двух-трёх месяцев мы уже будем иметь хорошую, надёжную Единую космическую систему. В дальнейшем она будет наращиваться, и взамен нашим средствам первого эшелона придут более современные, новые. Что касается новой системы, если система предыдущих поколений функционирует уже не один десяток лет, и боевой расчёт уже наизусть знает, что ему делать и как быть в той или иной обстановке, в том числе в момент управления космическим аппаратом, то новая система требует подготовки боевого расчёта. Хочу отдать должное представителям промышленности: личный состав западного командного пункта полностью прошёл переобучение, и к управлению космического аппарата мы подойдём во всеоружии. Большая важность отдаётся людям. Раньше мы выдавали на борт космического аппарата предыдущего поколения десяток-два команд, то сейчас это уже сотни команд. На персонале, который эти команды будет закладывать на борт космического аппарата, лежит огромнейшая ответственность, и я считаю, что к этому вопросу мы подошли правильно: представители промышленности и личный состав готовы к этой работе, и с честью оправдает то доверие, которое на него было возложено. Право первого расчёта получат те, кто его заслужил. И. КОРОТЧЕНКО: В чём отличие нового космического аппарата, который будет входить в состав космической группировки системы СПРН России: более точностные характеристики, более функциональные, временные возможности? В. ТИМОШЕНКО: Не зря над данным космическим аппаратом долго работали. Он выполняет несколько других функций, о которых я говорить пока не могу. По-моему, это и незачем делать, потому что мы говорим о системе предупреждения о ракетном нападении. Точностные характеристики гораздо лучше, возможности по обработке информации, её передаче, скорости выдачи информации на наземные комплексы выше, вероятность ложных целей снижена практически до нуля. И. КОРОТЧЕНКО: Главный центр предупреждения о ракетном нападении –расскажите, что это такое функционально, организационно, с точки зрения человеческого потенциала? В. ТИМОШЕНКО: Организационно – в Главный центр входит порядка 17 воинских частей. Основа системы – командные пункты, радиолокационные средства наземного и космического эшелона. Это мощный коллектив, воинские части расположены по периметру территории России, в том числе за её пределами – это Казахстан и Белоруссия. Вы знаете, что раньше радиолокационные средства находились на территории Украины: Севастополь, Мукачево, в Габале и в Прибалтике, в Скрунде. Это очень серьёзный коллектив, и если смотреть по географии, средства наши расположены от Комсомольска-на-Амуре до Калининграда. Когда ты работаешь практически в шести часовых поясах, это накладывает отпечаток на систему управления, она несколько иная, чем в тех частях, которые расположены в одном часовом поясе. И. КОРОТЧЕНКО: А где-то есть централизованное несение боевого дежурства? В. ТИМОШЕНКО: Это командные пункты. Их два у нас, основной и запасный. И. КОРОТЧЕНКО: Вы упомянули два объекта – это Габала в Азербайджане и Скрунда в Латвии, они сегодня уже прекратили своё функционирование. Это для нас потери? Компенсированы ли они? В. ТИМОШЕНКО: Скрунда – на тот момент это была потеря. И. КОРОТЧЕНКО: Это начало 90-х годов? В. ТИМОШЕНКО: 1996-1997 годы, если не ошибаюсь. Это была потеря с точки зрения создания сплошного радиолокационного поля, но сейчас это уже прошлый век, и об этом говорить и вспоминать не хочется. На этом направлении у нас уже создано несколько радиолокационных станций. И. КОРОТЧЕНКО: На территории России? В. ТИМОШЕНКО: Так точно. Габала была мощной радиолокационной станцией, но для системы предупреждения о ракетном нападении, я не считаю, что это большая потеря, потому что радиолокационная станция в Армавире полностью перекрывает те направления, на которых работала «Дарьял» в Габале. И. КОРОТЧЕНКО: Мы отключились от украинских РЛС, которые были на территории самой Украины. В своё время это решение наделало много шума, но с учётом нынешних реалий абсолютно чётко понимаешь, что решение было правильным – отключение этих РЛС на территории Украины, поскольку Крым наш. Там РЛС введена снова в боевой состав, а вот те объекты, которые были на территории Украины, мы что-то потеряли от того, что сейчас эти станции не входят в нашу систему СПРН? В. ТИМОШЕНКО: Мукачево – потеря не значительная. Потери для нас с точки зрения радиолокационной и экономической составляющей нет, не было необходимости содержания этой станции, потому что на этом направлении у нас есть чем работать, причём, работать с перекрытием. Говоря о Севастополе – да, он ближе расположен в южном направлении. Ничего не делается, если это не эффективно, и оно не нужно будет в будущем. Поэтому севастопольская радиолокационная станция в принципе нам нужна. В этом году была проведена оценка её технического состояния, и сейчас будет приниматься решение о проведении глубокой модернизации. Если 20 лет ничего не вкладывали, ничего не будет функционировать. И. КОРОТЧЕНКО: Украина ничего не делала? В. ТИМОШЕНКО: Абсолютно ничего. Я не хочу сказать, что так резко, но то состояние, которое мы видим, не позволяет ей работать в полную мощь и справляться с задачами, которые перед ней стоят. И. КОРОТЧЕНКО: Решение принято, она будет включена в систему и все мероприятия по модернизации, наращиванию потенциала, кадрового состава будут проведены? В. ТИМОШЕНКО: Да. В состав системы она уже включена, проведена проверка технического состояния. К этой работе привлекались как военные организации, так и представители промышленности. Мы знаем, что нужно делать и за счёт чего мы это будем делать. Что касается личного состава, я работал в Севастополе несколько раз. И общаясь с личным составом, скажу, что там есть, с кем работать, человеческий потенциал там сохранён, специалисты есть. И. КОРОТЧЕНКО: Люди перешли на службы в российскую армию? В. ТИМОШЕНКО: Да. Довольно подготовленные. В конце прошлого года, в середине этого персонал радиолокационной станции Севастополь прошёл полное переобучение в наших военных учебных заведениях – это Военно-космическая академия имени А.Ф. Можайского в Санкт-Петербурге, наш профильный вуз, и Военная академия воздушно-комическое обороны имени маршала Г.К. Жукова в Твери. Люди готовы к этой работе. И. КОРОТЧЕНКО: Объект в Барановичах. В. ТИМОШЕНКО: Он функционирует, как и должен в соответствии с заданным комплексом, боевым алгоритмом. Он в рабочем состоянии, он выполняет свои задачи, вносит серьёзный вклад в систему предупреждения. Нет намерений что-то в этом плане предпринимать – всё правильно, всё в нужном режиме и в нужном состоянии. И. КОРОТЧЕНКО: Перспективы развития российской системы предупреждения о ракетном нападении в глобальном плане? В. ТИМОШЕНКО: Я думаю, что в ходе нашей беседы я уже достаточно объяснил. Говоря о командных пунктах, они с перекрытием своих возможностей готовы выполнять свою задачу, выработать информацию и выдать её в достоверном виде на вышестоящие пункты управления. Говоря о первом эшелоне – это ныне существующая система гарантированно обеспечивает выполнение задач, тем более мы выходим на ЕКС, что усилит наши возможности по контролю в разы. Я даже не могу предположить, когда мы получим максимальную группировку, что мы можем не увидеть. Наземные средства – это полное радиолокационное поле с двойным перекрытием, как существующими средствами предыдущего поколения, так и новыми «Воронежами» двух диапазонов. Я уверен, что те темпы, которые набраны, будут сохранены до конца, работа будет завершена, и система предупреждения будет мощнейшей, аналогов которой просто невозможно создать в других странах, на других континентах. И. КОРОТЧЕНКО: Спасибо. В. ТИМОШЕНКО: Всего доброго.