Граф Фёдор Толстой о мистиках 1810-х годов (А.Ф. Лабзин, секта Татариновой)
Мистики
Говоря о существовании здесь масонских лож, должно сказать о существовании здесь и одной тайной мартинистской ложи под управлением Александра Федоровича Лабзина, конференц-секретаря Академии художеств. Точно ли это такая мартинистская ложа и того же направления, как появившиеся в восемнадцатом столетии на Западе Европы мартинистские ложи, вышедшие из мистических и иллюминатских сект, в то время во множестве существовавших в Европе, я не знаю, потому что масоны ни с мартинистами, ни с иллюминатами, ни с мистиками не сходятся. Если я не знаю, что такое здешняя мартинистская ложа, то хорошо знаю главу этой ложи, господина Лабзина.
Это очень умный, образованный, начитанный человек и хорошо владеющий пером - он некогда издавал мистический журнал “Сионский вестник”, перевел и написал несколько мистических книг, человек властолюбивый, чрезвычайно занятый своим умом. И как все, принадлежащие к мистическим сектам, он старается выставлять себя одаренным свыше сверхъестественным откровением религиозных таинств и, чтобы убедить в этом кого им хочется и кого они надеются убедить В этом в разговорах с ними, они свои речи облекают в мистические формы, перемешивая с текстами священных писаний. Чрезвычайно надменного и деспотичного характера эгоист. В ложе, которою он управляет, с братьями он обращается совершенно деспотически не только при работах в ложе, но и вне ее в совершенно посторонних делах, никто не смеет ему ни в чем перечить и должен раболепно исполнять все его повеления, и даже делать значительные издержки в его угоду.
В Академии ходит очень много толков об очень нечестных проделках Александра Федоровича, которые все передавать считаю излишним, а для примера расскажу два или три очень разительных случая, определяющих его нравственные качества. У нас служил в академической конторе писцом очень бедный тихий и прилежный молодой человек, завербованный Лабзиным в его мартинистскую ложу и определенный в академическую контору. Раз, быв в конторе, Лабзин спросил, который час. Определенный им писец вынул свои часы, чтобы показать ему, Лабзину, который, увидев эти часы, с большим удивлением спросил, откудова у него такие дорогие настоящие брегета часы? Чиновник [отвечал], что это - единственное наследство, данное ему на память покойным отцом. “Как ты это держишь такую драгоценную вещь у себя, тогда как знаешь, что есть столько нуждающихся даже в пище? По правилам нашей ложи ты хорошо знаешь, что братья должны свои излишние драгоценные вещи отдавать в ложу на пользу бедных, а ты можешь завести себе дешевые простые часы, чтобы знать время”. Озадаченный бедный чиновник со слезами отдал ему свои часы, которые не пошли на пособие бедным, а которые он без зазрения совести носил на виду всей Академии (очень хорошо знавшей эту бессовестную его проделку с самым бедным чиновником нашей конторы) до выключки его из службы и ссылки его в одну из дальних провинций под надзор полиции, и которые он увез с собою в ссылку, где он и умер.
Лабзин, любя домашние театры и считая себя отличным декламатором, устроил домашний театр из своих знакомых и некоторых членов его ложи, на котором играл иногда и сам, но более всего любил распоряжаться и учить играющих. А как играли у него, я не знаю, потому что ни разу не видел, а говорят, что все играют не по своему таланту, чувствам и способностям, а как приказывал Лабзин, и потому все, играющие в пиесах у Лабзина, говорят, ходят и действуют совершенно как один, и потому в их игре нету ни малейшей натуры. Но господину Лабзину это-то и нравится. Он говорит, что в игре каждого актера должно быть видно его глубокое изучение отличной школы, а представляя просто по внушению чувств действия, описанные в пиесе, они покажут публике, если и хорошо сыграют, просто само событие, а не представят на сцене это событие в особенно изящных формах, как требует того отличная школа, изобретенная Александром Федоровичем.
Но я заговорил о домашних театрах Лабзина не для того, чтобы высказать его мнение об сценическом искусстве, а чтоб выставить по поводу этих домашних спектаклей также порядочно грязную проделку его с одним молодым человеком, завербованным им в ложу мартинистов. Это сын одного недавно умершего очень достаточного московского купца, кончивший здесь, не знаю где, курс наук для вступления в службу, но по несчастию как-то познакомившийся с Лабзи- ным, который, обладая даром речи, совершенно завладел умом неопытного молодого человека, посвятив его в мартинисты, и сделал его совершенно своим рабом. Этот молодой человек имел на Васильевском острову свои три деревянные порядочно большие дома, которые он отдавал внаймы. Александр Федорович, затеяв давать домашние спектакли, не имея в своей казенной квартире довольно большой залы, заставил этого молодого человека один из его домов переделать в домашний для себя театр. Все это и декорации он должен был делать на свой счет, как и освещение и наем театральных работников для перемен декораций.
Приглашенных на спектакли гостей своих Александр Федорович всегда угощал, за что тоже платил тот же молодой человек. Довольно долго нес он это бремя терпеливо, хотя оно было ему уже порядочно тяжело. Наконец, он увидел, что, продолжая так жить, ему придется расстроить свое состояние. Но Лабзин, пользуясь саном главы мартинистской ложи, умел так забрать его в свои руки, что он никак не смел и подумать высвободится из них, хотя вместе со многими ужасно жаловался на поступки Лабзина. Некоторые из его родных написали об этом к его родному дяде, который вскоре сюда приехал и увез его с собою в Москву, чем и избавил его от пагубной способности господина Лабзина увлекать и удерживать в своей зависимости неопытную молодежь и тупую и слабохарактерную зрелость.
Окроме главных его действий, в которые им с Магнитским была пущена в ход мистика, чтобы посредством ее, при большом искусстве увлекательно говорить, выигрывать доверенность вельмож и употреблять ее для своих выгод. А перед другими, от которых Лабзину не предвиделось получить существенную выгоду, он, из тщеславия отуманивая их умы, старался в них поселить о себе мнение как о человеке, одаренном свыше всеведением, и перед которым открыты и все сокровенные таинства религии. Мистические проделки Лабзина не только что обирали и дурачили попадавших к нему в руки, но были иногда и совершенною гибелью для некоторых, как меньшой дочери старика Гловачевского, [инспектора Академии художеств,] девушки гораздо за двадцать лет. В одно время после тяжелой болезни она очень медленно поправлялась от слабости.
Александр Федорович, посещавший ее, нашел, что ей нужна духовная пища, и начал ее потчивать мистическими своими учениями и доучил до того, что бедная впала в белую горячку, молилась на Лабзина, перекрестясь, целовала его руку и делала другие подобные глупости, а когда оправилась так, что могла всюду ходить, приходила всякой день поутру и ввечеру к двери лабзиновой квартиры и, перекрестясь, целовала ручку замка его дверей. Белая горячка вскоре обратилась в настоящее сумасшествие. Она стала ходить, сбросив с себя всю одежду, совершенно голая, [полагая,] что [одежда] - это плотское украшение, которое человек, посвященный духовной жизни, презирает, и, когда не усмотрят, убегала к лабзиновой квартире целовать ручку дверей. К счастию, она скоро умерла.
У нас нониче между знатными обоего пола расплодилось ханжей и мистиков довольно много. Злейший между ними это Александр Николаевич Голицын, министр народного просвещения, один из самых близких к царю сановников. Магнитский, Попов, Лабзин, Александр Тургенев - это самые доверенные его особы и советники, как в его личной жизни, так и по управляемому министерству народного просвещения, которое в руках Голицына и его клевретов не только что не принимает никаких мер для распространения в России необходимого ей образования, но напротив того, где оно по собственному стремлению к познаниям и без помощи правительства показывается, стараются всеми силами препятствовать, представляя царю, которого также сумели сделать мистиком, что распространение образования может быть опасно.
Всякой, кто .учится, кто жаждет образования, кто в службе идет прямой дорогой, кто не страшится никому говорить правду в глаза, кто не унижает себя лестию, кто не гнет спину ни перед кем, того они называют вольнодумцем и представляют царю опасным человеком. Сюда недавно приехала из-за границы, как говорят, умная женщина, исполненная в высшей степени мистического учения, у которой все здесь знатные мистики и ханжи обоего пола собираются слушать ее поучения и даже принимать ее благословения, стоя на коленях, как от высшего существа. Князь Александр Николаевич Голицын смотрит на нее чуть ли не как на самого Христа. Добрый император наш, сделавшийся глубоким мистиком, ездит к ней слушать ее поучения и принимать ее благословения, как говорят, также становясь на одно колено. В самом ли деле она верит и предана учению мистики или под видом ее у ней есть какая-то скрытая цель, или приехала [она] только из тщеславия подурачить наших знатных ханжей?
Между завербованными Лабзиным в его ложу находится один молодой, нам знакомый человек, по фамилии Прянишников, умный, порядочно воспитанный, хотя не обладающий никакою особою способностию ни к литературе, ни в других дарованиях, зато наделен большою сметливостию и умением снискивать к себе благоволение высших. Зная очень хорошо, что посредством протекции гораздо легче и несравненно скорее можно проложить себе дорогу к чинам и наградам, нежели усиленным трудом при всем знании своего дела, и смекнув о выгодах, которые можно было приобресть от мистического направления министра народного образования и главного начальника почт, [он] поспешил приобресть особое благоволение Лабзина, который и ввел его в дом князя Александра Николаевича Голицына, где он сумел очень скоро сделаться домашним человеком. В это время князь был очень дружен с госпожой Хвостовой, как рассказывал бывало батюшка, знавший ее в молодости, что она тогда была такой разгульной жизни, что несмотря, что была очень хорошей фамилии и модного круга, ее ни в одном хорошем доме не принимали. А теперь, когда разгул отказался ей служить, она сделалась отчаянною ханжою и мистиком.
У [нее] есть [дочь], лет 20-ти, очень невзрачная собою, худая, болезненная, плохо воспитанная и капризная. Слухи носятся, что явлением ее в свет мать обязана Александру Николаевичу, а другие говорят Горголи. Вероятно, первому, потому что смышленый и рассчетливый Прянишников женился на ней, [конечно] будучи уверен получить в приданое протекцию министра (посредством которой впоследствии Прянишников получил весьма значительное место петербургского почтдиректора, получающего в свою пользу [всю выгоду] в газетной иностранной экспедиции почтамта, доходившую до 125 тысяч ассигнациями). Появились здесь и другие религиозные скопища, как у госпожи Татариновой, где все церковные постановления и обряды всех христианских исповеданий не признаются, а имеются свои, проповедуемые Татариновой, главою этой сумасбродной секты.
В чем состоит сущность их религиозного верования, я не знаю, а обряды их во время молитв состоят в том, что обоего пола члены этой секты, сойдясь в одном зале Татариновой квартиры, садятся на скамейках, устроенных кругом стен, и погружаются в молитвы и размышления, и остаются в этом положении, покудова на одного из них не сойдет свыше священное вдохновение. И тогда удостоенный этой благодати, оставив свое место, начинает бесноваться до совершенного изнеможения и потом уже начинает преважно нести какую-то высокопарную непонятную чепуху, перемешанную библейскими текстами и словами Спасителя; это говорится по большей части стихами или просто рифмами. Это - болтовня, которую, разумеется, никто из слушающих не понимает, но все принимают как послание свыше, а Татаринова, как вдохновенное свыше лицо, делает толкование и объяснения этому посланию. В секте Татариновой это наитие всегда сходит на одного барабанщика Преображенского полка.
Подобные секты существуют в Америке и существовали и в Германии. Татаринова, выдавая себя посредницею между своими единоверцами и Спасителем, объясняет им их недоразумения и дает решения на их к нему просьбы. Мало того, она завела и переписку с Христом. В важных случаях она пишет письма к Спасителю, кладет их за его образ и через несколько дней получает ответ, который и сообщает или всему братству, или только тем, до кого это касается. Ответы бывают неровные - иногда скорые, а иногда довольно продолжительные, вероятно по трудности работы, задаваемой Спасителю, или по отлучке его в отдаленные планеты на то время, а может быть, и по неисправности небесной почты, как наша. Каковы должны быть люди, составляющие эту секту?! А между тем князь Александр Николаевич Голицын, министр народного образования, бывает иногда в их молитвенных собраниях. А что Лабзин с нею, как говорят, в сношениях, немудрено.
Мне очень хотелось видеть их религиозные обряды, но Татаринова никак не позволяет меня вводить, не знаю почему, тогда как некоторым позволяется - Ф.Н. Глинка был там не один раз. Полиция вскоре открыла это общество и запретила им сходиться, а следствие, произведенное над этим обществом по повелению государя, открыло, окроме их глупых непозволительных религиозных верований и обрядов, описанных мною, еще какие-то под видом религии тайные, совершенно безнравственные действия, и Татаринова с некоторыми членами их секты отправлена [была] в Сибирь, а другие - в дальние города под надзор полиции.
В это же время открылась еще одна ужасная секта, не признающая догматов нашей церкви. Не знаю в подробности, в чем состоит их учение, а известно, что они не признают некоторых таинств, а может быть, и всех, - не знаю. Но у них не только нету браков, но совсем нрту парных связей мужчин с женщинами, но существуют только одни переменные плотские общие соединения, без всякого разбора родства. По их религиозному верованию дозволяется плотское соединение матери с сыном, отцу - с дочерью, брату - с сестрою. Как могла составиться и существовать в девятнадцатом веке такая гнусная развратная секта, я не понимаю.
Эта [секта] открыта по письму дочери статского советника Попова, члена этой секты, который требовал, чтобы она вступила в их секту, но [так] как она решительно отказалась, он вознамерился посредством строгих мер принудить ее войти в их подлое братство. Но она, несмотря на страшные страдания, постоянно отказывалась исполнить желание отца, державшего несчастную страдалицу скрытно в чрезвычайно тесном чулане на замке, от которого ключ [он] имел всегда при себе, - в тесном чулане без кровати, где она не могла и лечь, на хлебе и воде, и сверх того изверг-отец почти всякой день ее сек. Приставленный к ней сторож, [наконец] сжалясь над ней, по ее просьбе достал ей бумаги и карандаш и тайно передал ей. Она написала письмо к одним из своих родных или знакомых, не знаю.
Этот же сторож и передал это письмо по адресу, а те представили письмо военному генерал-губернатору, по распоряжению которого полиция немедленно освободила несчастную страдалицу, захватила членов этого ужасного общества. По окончании следствия, как говорили в городе, Попов был сослан в Сибирь. Около этого времени получил я от министра народного просвещения замечание, как мог я, производя портрет императора, представить его в виде Родомысла, славянского божества, хотя и баснословного, но все-таки божества. И впредь строжайше мне запрещается, как и всем художникам, представлять людей в виде каких бы то ни было мифологических богов. Прочтя в Совете это замечание и запрещение господина министра народного образования, мы порядочно над ним похохотали.
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в фейсбуке: https://www.facebook.com/podosokorskiy
- в твиттере: https://twitter.com/podosokorsky
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в инстаграм: https://www.instagram.com/podosokorsky/
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky