Провокатор Александр Вейсман
Недавно я поместил в газетах заметку «Где Доброскок и Цейтлина» и очень скоро получил на нее ответ.
Теперь поставлю вопрос еще об одной «знаменитости»: где Александр Вейсман?
Это — одна из самых грязных, самых мрачных фигур в мире охранки и департамента полиции, о котором я очень много писал за границей.
Я знал его обстоятельную биографию. Шпион, провокатор, шантажист, вор — вот самое мягкое определение социального положения Александра Вейсмана.
Мне пришлось не так давно убедиться в том, на чем я и раньше настаивал, но что у иных вызывало сомнение, а именно — что в 1904 году Вейсман был тесно связан с с.-р. Спандарьяном, учителем из Константинополя, и они вместе, как два агента департамента полиции, общими силами, рука об руку, нога в ногу, занимались одновременно в департаменте полиции и шпионством, и мошенничеством, но, как и следовало ожидать, Спандарьян, сподвижник Вейсмана, был не тот Спандарьян, не редактор армянской газеты, на которого пало подозрение. Спандарьян-редактор — родной брат шпиона Спандарьяна; редактор ничего общего не имел со своим преступным братом. Он, разумеется,— человек безусловно чистый и был только невинной жертвой смешения со своим братом.
Говорят, Александр Вейсман после ряда головокружительных мошеннических афер во Франции, где его и теперь еще отыскивают судебные власти, очень желающие с ним побеседовать о многом и многом, его касающемся, приехал в Россию и здесь делает большое дело. Говорят, что он был причастен также к поставкам на армию. Не хочется верить, чтобы Александр Вейсман теперь, после того, как он был и в заграничной, и местной прессе разоблачен до ниточки, смог появиться в России в роли общественного деятеля.
Но если мы не знаем точно, где сам Александр Вейсман, то мы знаем, где его правая рука, его союзница, его вдохновительница, его бывшая супруга.
На этот счет нам недавно писали, что г-жа Вейсман (под этой фамилией она еще вращалась в 1905 г. в Петербурге) получила развод и вновь вышла замуж за присяжного поверенного Ш. в Воронеже.
В 1914 г. в «Русских Ведомостях», на основании наших и заграничных разоблачений, появилась очень жесткая статья о Вейсмане. После этого коллеги г. Ш. сочли необходимым потребовать от него разъяснений по поводу его супруги, т.к. находили неудобным иметь в своей среде лицо, на жену которого падает столь темное обвинение. Г. Ш. заявил, что его супруга не была женой Александра Вейсмана, а была его жертвой, и что настоящая г-жа Вейсман находится в Египте, но никаких доказательств не привел.
В настоящее время г. Ш. является представителем своего города на всероссийском союзе городов, а его супруга принимает деятельное участие в местной организации «Чашка чая», которая обслуживает военных, прибывающих с фронта, и является таким образом связью тыла с фронтом.
Несмотря на то, что лично г. Ш. находится вне всяких подозрений, нельзя оставить без внимания тот факт, что он безусловно доверяет своей супруге. В настоящее время г. Ш. [И.В. Шауров] является начальником милиции города Воронежа, а жена его принимает деятельное участие в деле освобождения политических, в организации «Чашка чая», и т.д.
Девичья фамилия бывшей г-жи Вейсман, по ея словам,— Рапопорт. До замужества она жила в Одессе, зовут ее Раисой Исаевной (Зуня). Она небольшого роста, лет 45-ти, обладает большими средствами, имеет дочь от первого мужа, которая воспитывается в одном из монастырских учебных заведений Италии. Она очень любит разсказывать, как жила со своим первым мужем в Персии [sic!], в Константинополе, где держала «открытый дом», и шах персидский был ея личным знакомым.
Итак, мы знаем, где находится бывшая г-жа Вейсман, но где же г. Александр Вейсман?
Если нам дадут нужные сведения, мы вернемся еще раз к биографии этого господина.
Сомневаюсь, чтобы этот сюжет имел продолжение на страницах Русского Слова, а публикацию 1914 г. я не видел. Тем не менее, кое-что о биографии Вейсмана мне известно из публикаций 1911 и 1912 гг.
По сообщению Речи [2]:
Близким приятелем Вейсмана был бывший чиновник особ. поруч. при департаменте полиции, небезызвестный И.Ф. Манасевич-Мануйлов, сотрудник некоторых петербургских газет.
Когда к Вейсману, в бытность его в Одессе, обращались за каким-либо ходатайством в том или ином министерстве, он бывало говорил: «Хорошо, хорошо, я напишу Мануйлову в Петербург» и при этом добавлял: «Иван Федорович все сделает, он во всех министерствах свой человек»... Приезжая в Петербург, Вейсман постоянно навещал г. Мануйлова, угощал его ужинами у Кюба и в «Аквариуме», всячески стараясь выказать ему свою благодарность.
В Петербурге Вейсмана нередко навещал приезжавший для этого из Москвы Череп-Спиридович, причем приятелям своим Вейсман по поводу этих посещений разсказывал о своих деловых совещаниях с Череп-Спиридовичем касательно поставки нефти в Турцию, которую, якобы, брал на себя Череп-Спиридович, при этом показывались железнодорожные коносаменты на отправку вагонов с нефтью.
В Одессе Вейсмана можно было постоянно встречать в обществе содержателя публичных домов Якова Рыбака. Атлетическая фигура Рыбака была известна решительно всей Одессе. Вейсман, уже будучи крупной величиной на Балканском полуострове, «другом королей»,— не стеснялся показываться в общественных садах и ресторанах под руку с Рыбаком, возбуждая к себе всеобщее внимание. Для усиления интереса к своей особе, Вейсман часто облачался в мундир ведомства учреждений Императрицы Марии Федоровны, право на ношение которого он приобрел, пожертвовав 300 руб., нацеплял поверх мундира турецкие, болгарские и сербские ордена. При этом он заказывал себе дорогие блюда и требовал дюжинами шампанское.
Вообще, тщеславие у Вейсмана было развито необычайно. Он приобрел дорогие часы с вензелями, бриллиантовые кольца, золотые портсигары с выгравированными надписями «от друзей», «от сослуживцев», «в знак признательности» и т.п.; всем знакомым он обязательно показывал свои драгоценности, выдавая их за подарки высокопоставленных особ. Как курьез, разсказывают, что, месяца два спустя после назначения своего в Варшаву, Вейсман с гордостью показывал своим посетителям роскошный яшмовый чернильный прибор, отделанный бронзой, с какой-то замысловатой надписью, заявляя, что это «подарок обер-полицеймейстера за усердную службу». В действительности, оказалось, что «подарок» этот был поднесен Вейсману неким Пинкертом, которого за содержание секретного эмигрантского бюро административно высылали из Варшавы, в благодарность за ходатайство об оставлении его в Варшаве. От названного Пинкерта Вейсман, кроме ценного чернильного прибора, получил на расходы по ходатайству еще 1000 руб., но, в результате, Пинкерт все-таки был выслан в астраханскую губернию.
Посредником Вейсмана в сношениях с «нуждающимися в его услугах» в Варшаве являлся вывезенный им из Болгарии «сотрудник», некий Кринский [возможно Кринский Владимир Феликсович, см. ГАРФ, ф. 1742, оп. 2, д. 169], родом из Пружан, земляк первой жены Вейсмана. Кринский любил разсказывать о своих «похождениях» в Болгарии. Любопытно было послушать разсказы Кринского о краже им переписки Кашинцева и Дебогория-Мокриевича во время посещения их квартир под видом скупщика старых вещей или комиссионера. Вместе с другим «сотрудником» Вейсмана, неким Богдановым, Кринский получал по подложным документам посылки из Лондона и Парижа на имя русских эмигрантов в Болгарии, с изданиями «Фонда вольной русской прессы».
Весьма интересно и сообщение Русского Знамени [3]:
«Вейсман» (...) и т.п. заглавия не сходят со столбцов газет в течение целой недели. Можно подумать, что Вейсман крупнейшая личность, до такой степени его особою и его прошлым вдруг занялась не только вся иудейская печать, но даже «Новое Время». (...) Кампания против Вейсмана ведется как будто по заказу и с явного одобрения теперешних высоких административных сфер [Русское Знамя было в оппозиции к правительству П.А. Столыпина]. Главным застрельщиком и первым разоблачителем Вейсмана является некий г. Мануйлов, бывший секретарь графа Витте, а ныне друг и приятель нововременского писателя Ст...на.
Распуская про Вейсмана гнусную ложь, называя его шантажистом, содержателем домов терпимости и сообщая, что Вейсман «одною рукою охранял короля Александра, а другою устраивал против него заговоры, фатальная развязка которых всем памятна»,— «Новое Время» однако как и «Биржевые Ведомости» умалчивает почему-то о том, что Вейсман вовсе не немец, а крещенный еврей, один из тех евреев, которых теперь так много развелось в министерстве внутренних дел. (...) Но всего пикантнее, что кампанию против Вейсмана ведет Мануйлов, прежний сослуживец Вейсмана по департаменту полиции и тоже один из сынов иудейского племени, к которому принадлежит и Вейсман... (...)
В разоблачениях Мануйлова по делу Вейсмана имеется еще одна особенная нота, а именно — хотя в «Биржевых Ведомостях» не названы имена, но сообщается, что «юрист, популярный в правых организациях согласился вести дело «Вейсмана»... По этому поводу мы наводили справки у того присяжного поверенного, имя которого названо в «Русском Слове»... Оказалось, что к нему обращалась госпожа Вейсман с просьбою помочь ея мужу в хлопотах о пересмотре дела или о помиловании, но присяжный поверенный не принял ни доверенности, ни денег, а поэтому говорить о том, что он «согласился вести дело Вейсмана» по меньшей мере преждевременно....
Что же касается тех инсинуаций, которые были помещены против Вейсмана в «Новом Времени» и «Биржевых Ведомостях», то «юрист, популярный в правых организациях» посоветовал г. Вейсману подать прошение прокурору окружного суда о привлечении редакторов за клевету...
Этим советом ограничилось все участие его в деле Вейсмана.
Высказался об этом деле и Колокол [4]:
Мы уже сообщали об иудее Вейсмане. Приводим другие подробности из жизни этого авантюриста.
Сын популярного содержателя домов терпимости в Одессе, известного под кличкой «Мошки Ястреба», Вейсман, еще зеленым юношей, был исключен за разврат из гимназии и занялся сводничеством. В 80-х годах Вейсман славился на юге России и за границей, как один из самых опытных агентов, постоянно посещал Европу, Турцию, бывал в Америке и два года жил в Каире, владея здесь турецкой кофейней, где в передней комнате пили кофе, а в задних промышляли развратом.
В начале 90-х годов Вейсман поселяется на Балканском полуострове и начинает принимать живое участие в организации международного шпионажа.
Постоянной штаб-квартирой Вейсмана была София, где он проживал в собственном, роскошном особняке, рядом с турецким посольством. Его посещали видные политические деятели Болгарии: министры, депутаты и журналисты, бывали у него и дипломаты из турецкого и сербского посольств. Он имел турецкие, сербские и болгарские знаки отличия. Из Софии Вейсман часто выезжал в Константинополь, Белград и Вену.
Вейсман и жена его, бывшая «экономка» дома свиданий, были близки при короле Александре Обреновиче к сербскому двору. (...)
После выселения из Болгарии Вейсман некоторое время прожил в Константинополе, часто посещая начальника личной охраны султана Абдул Гамида, Назима пашу, затем был месяца три на Кавказе, откуда приехал в Петербург и здесь был рекомендован директором департамента полиции Лопухиным варшавскому обер-полицеймейстеру барону Нолькена; после устранения от должности делопроизводителя варшавского охранного отделения Вейсман снова уехал за границу.
В прошлом году Вейсман приезжал в Петербург с группой итальянских капиталистов для организации какого-то предприятия. Последние годы Вейсман проживал в Париже и Брюсселе и, по сведениям французской печати, принимал участие в международном шпионаже.
Вейсман по болезни временно оставлен под залог на свободе.
Еще любопытней публикации 1912 г., в Биржевых Ведомостях [5]:
Из Бухареста телеграфируют «Русскому Слову», что недавно наследный министр, военный министр и сыскная полиция получили анонимные письма с подписью «патриот» о предстоящем съезде в Румынии болгарских и румынских шпионов, которые намереваются взорвать мост через Дунай.
В связи с получением этого письма полиция арестовала группу болгарских учителей, которые были, однако, вскоре освобождены после резкого обмена мнений между болгарским и румынским правительствами.
Теперь оказывается, что автором ложного доноса был не кто иной, как сам начальник сыскной полиции Панатеску, главный вдохновитель недавнего покушения на короля.
Эти разоблачения вызывают сенсацию.
Оказывается, что начальник бухарестской сыскной полиции состоял шпионом одновременно и на службе у Болгарии. С одной стороны, он сообщал румынскому военному министру об агрессивных замыслах Болгарии, а с другой,— поставлял в известность Болгарию о военных приготовлениях Румынии.
И в Русском Слове [6]:
Сообщают следующие подробности о личности начальника бухарестской сыскной полиции Панатеску, изобличенного в провокаторстве.
Панатеску начал свою карьеру в качестве агента русской политической полиции на Балканах. В 1902—1903 гг. в департамент полиции стали поступать сведения об усиленной переправе заграничной нелегальной литературы в Бессарабию через Румынию. Заведующему агентурой департамента полиции на Балканском полуострове жандармскому полковнику Будзиловичу было предписано принять меры к прекращению этого. Ближайшим помощником Будзиловича состоял тогда Александр Вейсман. Для постоянных разъездов и наблюдения по адресам эмигрантов Вейсману понадобился агент, хорошо знакомый с почтовыми порядками. Бухарестский агент Вейсмана, некто Мелас, порекомендовал ему незначительного полицейского агента Панатеску, до этого служившего на почтамте. (...)
Департамент полиции «за выдающуюся деятельность» выдал Панатеску крупную денежную награду. Вейсман получил завние потомственного почетного гражданина. Затем Панатеску поехал вместе с Вейсманом в Болгарию, где скоро сделался правой его рукой.
Выяснилось, что вся деятельность Панатеску на Балканах имела целью не столько надзор за русскими эмигрантами, сколько организацию международного шпионажа. Вейсман находился во главе международного шпионского бюро, готового служить всякому, кто платит за услугу: и Румынии против Болгарии, и Турции против македонцев, и Австрии против России. На деньги Австрии, выданные Вейсману и Панатеску, как выяснилось из опубликованных документов, организовывались бутафорские возстания македонцев, на румынские деньги организовался болгарский освободительный комитет в Добрудже.
Отделение бюро Вейсмана помещалось в Бухаресте, на квартире Меласа, и в Салониках, в какой-то греческой кофейне.
Вскоре после изгнания Вейсмана из Болгарии, Панатеску поступил на службу комиссаром в бухарестскую полицию, где весьма широко применяя провокаторские приемы, сумел добраться до поста начальника местной сыскной полиции.
И еше одна публикация Биржевых Ведомостей [7]:
(...)
Русский политический сыск на Балканском полуострове — так называемая «балканская агентура» департамента полиции — был организован в 90-х годах прошлого столетия. (...) По инициативе заведывающего политическим сыском за границей П.И. Рачковского, на Балканы был командирован один из чиновников департамента полиции «для наблюдения за эмигрантами». Чиновник пробыл на Балканах около трех лет, но решительно ничем себя не проявил. За «малоуспешную деятельность» чиновник был отозван в Петербург и замещен помощником начальника одесского жандармского управления подполковником Будзиловичем.
Подполковник Будзилович вскоре оправдал надежды департамента полиции. В самое короткое время он сумел освоиться в своеобразной обстановке балканских государств и образовал здесь наблюдение за русскими эмигрантами. Сам Будзилович поселился в Бухаресте, где и заручился содействием нашего посольства; в Болгарию же, при невозможности «открытой» деятельности, вследствие антирусской политики Стамбулова, были направлены два агента Будзиловича, взятые им с собой из Одессы: А. Вейсман и журналист Карачунский. Вейсман и Карачунский поселились в Софии. Первый открыл меблированные комнаты, которые сдавал за дешевую плату эмигрантам; Карачунский же, в качестве корреспондента одесских газет, сумел втереться в доверие к последним. (...)
Для усиления наблюдения за эмигрантами Будзиловичу были отпущены громадные средства. (...)
Не довольствуясь скромной ролью начальника русского политического сыска, Будзилович завел, при содействии чинов русской миссии, сношения с начальником тайной полиции Оттоманской империи Назимом-пашей. Назим-паша поручил Будзиловичу наблюдение за македонцами и армянами. У Будзиловича появился громадный штат служащих. Среди его агентов встречались лица самых разнообразных национальностей: и русские, и болгары, и румыны, и армяне. Он первый ввел на Балканах чисто провокаторские приемы сыска. Для русского правительства он выписывал из Женевы, Парижа и Лондона на имя русских эмигрантов транспорты революционной литературы, которые при водворении в пределы России задерживались. Направлявшихся в Россию эмигрантов он через своих агентов снабжал болгарскими, румынскими и турецкими паспортами, о чем своевременно сообщал в департамент. Для турецкого правительства Будзилович в нужные моменты устраивал при талантливом содействии Вейсмана бутафорские возстания македонцев и армян, завершавшиеся обычно жестокой резней.
Заместителей Будзиловича был назначен жандармский ротмистр одного из пограничных пунктов в Царстве Польском В.Т. Он пробыл на Балканах лишь 3—4 года, но и за это короткое время успел вполне проявить свои способности. Ко времени его назначения даже для департамента полиции, весьма мало осведомленного о деятельности русских эмигрантов, стало ясно, что Балканы совершенно не представляют того «гнезда русской революции», которое расписывал в своих докладах Будзилович. На очереди стоял вопрос о ликвидации балканской агентуры. Ротмистру В.Т. в этом смысле и даны были директивы.
Освоившись на месте с положением дела, Т. нашел для себя невыгодным отказаться от агентуры. Заведывание агентурой давало ему возможность вести широкий и приятный образ жизни. (...) И ротмистр Т. начал действовать в направлении, диаметрально противоположном указаниям департамента. Через румынскую границу в Бессарабию стала усиливаться транспортировка революционной литературы; в Болгарии македонскими революционерами (состоявшими на службе у Вейсмана) была устроена школа для обучения русских революционеров снаряжению и метанию бомб (...)
Вскоре [примерно в конце 1903 г.] у подполк. Т. начались пререкания с его ближайшим помощником Вейсманом, который счел себя обойденным. В департамент полиции полетели жалобы на самоуправство Т. Последний отправил в Петербург обширную записку о деятельности Вейсмана на поприще международного шпионажа. В результате этих жалоб и Т. и Вейсман были вызваны в Петербург. Разследование деятельности балканской агентуры установило такие неприглядные факты, что департамент счел необходимым ликвидировать агентуру. Т. был назначен начальником одного из охранных отделений в России, а Вейсман — командирован в Варшаву. (...)
Из монографии к.и.н. В.Б. Каширина, интересной, хотя и пафосной, известно, что балканской агентурой до ее ликвидации 01 (14).02.1904 руководили А.Е. Мищенко (1886-1890) [8, с. 168-169], А.И. Будзилович (1890-1901) [8, с. 169-171] и В.В. Тржецяк (1902-1904) [8, с. 171-176]; приведена там и биография А.М. Вейсмана [8, с. 180-184], служившего в балканской агентуре с 1893 до конца 1903 г., заканчивающаяся высылкой его в феврале 1915 г. из Львова в Симбирскую губ.
Последняя известная мне публикация И.Ф. Манасевича-Мануйлова о А.М. Вейсмане появилась в конце 1913 г.; она заканчивавалась сообщением о судебном процессе в Париже (герой статьи покинул Россию примерно в 1911 г., заработал денег в Турции, вернулся в С.-Петербург на время, а затем уехал во Францию) [9]:
На днях в парижских газетах сообщалось, что некий Русский Ритиков принес жалобу одному из парижских судебных следователей на русского подданного Александра Вейсмана.
В этой жалобе Ритиков сообщает, что он свел знакомство с Вейсманом, который сообщил ему, что, имея связи в Турции, он может продать оттоманскому правительству необходимые суда, для каковой цели ему необходимо поехать в Германию и приобрести эти суда.
Господин Ритиков выдал Вейсману и некоему Штекельмахеру 70000 руб. в виде аванса по этому делу.
В конце концов выяснилось, что это самое заурядное мошенничество и дело в самом непродолжительном времени предстанет перед парижским судом.
Любопытно, что карьере Иона Панаитеску (Панатеску), создателя и главы Сигуранцы в 1908-1919 гг., вышеупомянутый скандал не помешал.
Скандал с А.М. Вейсманом (кстати, похоже, что у него было минимум две жены: первую звали Софья Мироновна и она до замужества трудилась в тифлисском публичном доме) безусловно интересней, чем известный скандал с письмоводителем и драгоманом русского генерального консульства в Болгарии М.И. Якобсоном: этот «грязненький, противный жидочек» [10] покинул службу и сбежал в Болгарию, где в 1892 г. опубликовал сборник подложных русских дипломатических документов; позже выяснилось, что одессит М.И. Якобсон на самом деле двинский адвокат Герцке Фалков Левитес, судившийся за подлог и бежавший в начале 1870-х из острога в Румынию и Болгарию, где «благодаря своей юркости и знанию русского языка, сумел войти в сношения с проживавшими там Русскими, между прочим и с некоторыми из наших консулов» [11].
1. Бурцев В.Л. Где провокатор Александр Вейсман? // Русское Слово. М., 1917. №92, 26.04 (09.05), с. 1.
2. Еще о Вейсмане. // Речь. СПб., 1911. №105 (1701), 19.04 (02.05), с. 2.
3. Вейсман. // Русское Знамя. СПб., 1911. №86, 20.04 (03.05), с. 1-2.
4. Язва всех наций. // Колокол. СПб., 1911. №1519, 22.04 (05.05), с. 4.
5. Начальник полиции провокатор и шпион. (Из Москвы по телефону) // Биржевые Ведомости. СПб., 1912. №12972, 05 (18).06, с. 3.
6. За границей. (По телеграфу и телефону от наших корреспондентов). Международные шпионы-провокаторы. Петербург, 5.VI (По телефону). // Русское Слово. М., 1912. №129, 06 (19).06, с. 3.
7. Политический сыск на Балканах. // Биржевые Ведомости. СПб., 1912. №12986, 13 (26).06, с. 4.
8. Каширин В. Б. Дозорные на Балканах: Русская военная разведка в странах Балканского полуострова накануне и в годы Первой мировой войны. М., 2014.
9. Reporter (Манасевич-Мануйлов И.Ф.). Г. Вейсман. // Вечернее Время. СПб., 1913. №635, 12 (25).12, с. 2.
10. П.Ш. «Михаил Иванович» Якобсон. Источник болгарских подложных документов. (Письмо к издателю). // Московские Ведомости. М., 1892. №205, 26.07 (07.08), с. 2.
11. Кто скрывается под именем Якобсона. // Московские Ведомости. М., 1893. №66, 08 (20).03, с. 2.