Я от тебя зависима, и это хуже сигарет
Мужчина, которого я любила, был или сигаретой, или пончиком.
Я думала об этом, держа сигарету в руках — вторую в 2019, и это уже сентябрь — и думая о природе зависимости, сидя на балконе и стряхивая пепел в горшок с цветком.
Я знала, что могу выкурить только одну. Я обычно курю всего пару раз в год.
Но если я съем пончик, то съем их целый десяток.
Мужчина, которого я любила, притягивал меня к себе, как пончик, но я хотела, чтобы он был как сигарета — то, что я не могу полностью бросить. То, что я могу оставить в своей жизни, по крайней мере, на определенные случаи.
Мне нравилось чувствовать бумажный фильтр на губах, как он оставался сухим до середины вдоха, а потом влажным после маленького хлопка. Мне нравился этот жест большим пальцем, когда стряхиваешь пепел. Мне нравилось, как дым окутывал лицо осенним вечером, менял форму и растворялся.
Но я не могла бросить мужчину, которого любила, что наверняка сделало его пончиком. Это сделало его героином.
Я была жалкой, пока он не звонил мне. А потом наступала эйфория. Когда подруга сказала, что я выглядела так, будто приняла наркотик, когда я получила от него сообщение, я поняла, что у меня проблема. У меня была еще большая проблема, когда я страдала из-за того, что он мне не пишет — я не могла встать с постели по несколько дней. Я не могла перестать плакать. Иногда я смотрела, как моя правая рука двигалась сама по себе, тянулась к телефону, чтобы проверить, не написал ли он мне.
Худшее, что было у меня от пончиков — это тошнота. Но от любви к этому мужчине мне хотелось умереть.
Потому я потушила сигарету в цветочный горшок, вернулась в дом и признала, что я бессильна над моей зависимостью: запах его шеи, прикосновение его рук, то, как ускорялось мое сердцебиение, когда он был рядом, как мурашки покрывали мою кожу, когда он ко мне прикасался.
Я верила, что меня к нему тянула сила, которая больше меня.
Когда я была подростком, я лечилась из-за пищевого расстройства. Так что насчет пончиков это не шутка. Не пончик был героином, а моя неспособность контролировать питание, меру. Я могла голодать и могла объедаться. Но я не могла быть умеренной.
Зато с сигаретой все было безопасно.
Но мужчина, которого я любила, был не сигаретой. Я бы хотела, чтобы он ею был — чтобы я наслаждалась им нежно, мягко, как дыхание, пока он не войдет в мои легкие и не отравит мой мозг. Я хотела, чтобы он ускорял мое сердцебиение, но немного. Я хотела его в своем рту и на языке.
Я хотела, чтобы он проник в мое тело.
Я хотела быть способной отбросить его, как он меня. Быть холодной, непривязанной, неприкасаемой, жесткой. Я хотела вести себя с ним так, как с сигаретой. Но все равно все выходило, как с пончиками.