Честная женщина среди лживых мужчин

И не потому, что героиня смертельно больна, а сюжет застает ее в момент мнимой ремиссии. И не потому, что род ее занятий — политика — никакой честности не предполагает. А потому, что мир, в котором ей вместе со всеми нами выпало жить, устроен поперек лучшим намерениям человека и в первую очередь сокрушает именно его.

Пьеса (автор — Кирилл Фокин, сын постановщика) фиксирует один день неких переговоров. На нейтральной территории, прилегающей к японскому аэропорту Нарита, встречаются полномочный представитель верховного лидера исламской республики и лидер революционной оппозиции. Внешний повод — дать пустыням воду, внутренний — остановить разработку ядерного оружия. Переговоры ведутся при участии России и США, а возглавляет их дипломат с безупречной репутацией и международным именем. Мадам.

Контекст происходящего — неразрешимые конфликты между мусульманами, Старым и Новым светом, прибылями и принципами, между государственными интересами и интересами планеты. Все эти нити сейчас в руках Мадам.

Кажется не слишком сценичным, не так ли? Впрочем, Кирилл Фокин все, за что берется, подчиняет одной задаче: какие слова, сюжеты, подходы могут изменить мир к лучшему. Его идеализм подкреплен знанием геополитики, экономических реалий и новейших теорий. Он искренне верит в эволюционные перемены. И его многоопытный отец, лучшими своими спектаклями не раз доказывавший, что человеческая природа неизменна, здесь идет за ним, понимая: заходя на территорию сына, он заходит на территорию будущего.

…Пока рассаживаются зрители, униформисты / сотрудники служб протокола (спектакль идет на Новой сцене Александринки) готовят помещение для переговоров: ставят стулья, подключают микрофоны, расставляют декор, проводят линии на песке. В него потом уйдут все слова— хитрость, ярость, надежды. Сценограф Семен Пастух предельно лаконичен: серо-черная среда.

Мечутся телевизионщики, камера CNN с ведущим. Рамки за стеклянной стеной. Длинный стол. Конфликт сторон вспыхивает сразу: представитель диктатора, лжец и негодяй (Игорь Мосюк), отрицает все обвинения оппозиции. А она говорит «голосами тех, кто сказать не может». Речь о преступлениях против народа. Но обеим сторонам нужны деньги: испытания зарина и военные наемники до́роги. Русский и американец, пока идет скандальный спор, посматривают в телефоны…

Мастерство режиссера смягчило угловатые особенности пьесы, хотя и не полностью преодолело ее умозрительность и прямолинейность. Зато смогло странным образом зарифмовать элементарность текста с элементарностью жизни. И в иные моменты спектакля создать ощущение документальной достоверности.

Главную роль играет Марина Игнатова. Спокойная, мягкая, несгибаемая, железная, компетентная; тонкий переговорщик и последовательный боец. Она знает, как обуздать конфликтующих исламистов, что сказать представителю США (Александр Лушин) и где посадить посланца собственной державы. Высокая, с гладкой золотистой стрижкой, она тяжело осядет на диван в перерыве переговоров, и помощница (Елена Зимина), у которой под контролем все — от телефонов глав государств до набора лекарств, — стянет с нее парик, начнет готовить болеутоляющую инъекцию.

Лицо, которое мы крупно увидим на экране, взойдет над залом, как планета. С кратерами, впадинами, трещинами. Измученными глазами, морщинами, вмятинами. И вдруг это лицо начнет пульсировать временем, меняться на глазах от почти старухи до молодой женщины, девушки, подростка, от заката к расцвету. Юное проступит в старом, а потом старое вторгнется в черты молодого, ветшающее — в облик детства. Внутри страдающей от боли Мадам переливаются одновременно все состояния ее жизни, экран иллюстрирует слитность отрочества и закатного часа.

…Во время паузы к Мадам приходит давняя знакомая. Когда-то начинающая журналистка смотрела на знаменитого дипломата снизу вверх, сейчас она лидер партии «Восточная свобода» (Анна Блинова), диктует повестку, жестко бросает: «Ты не разжалобишь меня своим раком!»

Мадам устало пытается отстоять компромисс — возможность договориться с военным режимом, — но молодая собеседница глуха к доводам, на ее родине гибнут тысячи людей, и это Россия снабжает врагов ракетами.

Мадам распрямляется, глотает еще таблетки, надевает парик, пиджак. Несколько мелких неуловимых движений у манжет, возле горла, над волосами — и умирающая женщина превращается в лидера мировых процессов.

Мадам ни разу не повышает голос. Героиня Игнатовой так проработала свои мотивы и цели, так продумала жизнь, включая собственную смерть, что ей нет нужды повышать голос. Она контролирует все.

Что-то существенное различила актриса в этом человеческом типе, что-то не плакатное, подлинное привела на сцену. Какими средствами она создает характер — спокойными интонациями ли, некой ровностью поведения, тем, как уверенно ноги в туфлях на умеренном каблуке ступают по песку? Этим и чем-то еще, тонкой работой второго плана, психофизикой персонажа.

Мелькнет имя-отчество — Надежда Октябревна — и многое скажет о корнях биографии. Голос Анны Герман споет некогда общеизвестное «Надежда, мой компас земной, а удача награда за сме-е-лость…» — и станет понятно еще больше.

У Мадам есть проект, она вынашивает его десятилетиями. Инициатива «Надежда-21». Вот почему так важны эти переговоры, они — шаг. Тут возникает фраза-ключ к натуре, характеру, сюжету: «Мир надо видеть не таким, как он есть. А таким, каким он мог бы быть».

Постановщик внятно обостряет: служа человечеству, Мадам проигрывает семью: сын — наркоман, муж ушел к другой, и хотя она нужна конкретно этим двоим, но убеждена: человечеству — больше! Отсюда спокойно-фанатичная готовность миновать все, пройти через испытания зарина, битвы наемников, войну корпораций, массовые убийства — ради решений, которые дадут будущему шанс.

И снова на экране лицо, пульсирующее временем, катастрофа взрослого страдания и беспечность юности. И почему-то вспоминается пастернаковское: Наверно, вы не дрогнете, сметая человека. Что ж, мученики догмата, вы тоже — жертвы века».

…Один из переломных моментов действия — экстренный разговор Мадам с русским послом (Виктор Шуралев) в пяти минутах от успеха переговоров. Президент России переменил позицию: нужен другой итог. Тут вдруг повисает завораживающее марево большой политики, тайных посылов, невидимых миру жестов. Мадам не уступает — и проигрывает.

Хорошо работают здесь актеры, честно ведут свои партии.

Представители сторон, официальные противники, вместе вальяжно попивают виски и курят сигары, сплетничая про трудную жизнь Мадам, которая «так и не повзрослела». И Мадам, лежащая в реанимации, вдруг садится на операционном столе. Она летит. В Кабул. А может быть, в Царство Небесное.

Валерий Фокин этой работой отметил свое 75-летие. Режиссер больших смыслов, великих текстов, серьезных задач, все эти годы он последовательно исполнял поручение, с которым пришел на свет. Гоголь, Кафка, Достоевский, Толстой, Лермонтов — авторский ряд нескольких десятилетий его жизни. Теперь ракурс с классики сместился в сегодня и завтра. Сын режиссера — человек одаренный. Но, возможно, самое существенное для Валерия Фокина — не столько поставить сына на путь, сколько разделить его веру в возможность изменить мир. Веру, которую опровергает и его собственная натура, и опыт. Но которая так значима для всех обитателей времени.

«Сделать мир местом, в котором хотелось бы жить» — максима ХХI века. И уже народилось человечество, готовое трудиться.

Марина Токарева