О партизане Медведеве и других партизанах.
Да и позже его карьера в территориальных органах шла блестяще - таких ветеранов при Ежове отстреливали вовсю, добивая остатки этих кадров уже при Берии. Более того, в ВЧК-ОГПУ-НКВД работали и все три брата Дмитрия Медведева - и все трое были репрессированы.
Старшего брата, Александра, бывшего председателя Брянской и Новгородской ЧК, а затем ответственного работника Автогенного треста, первый раз исключили из партии еще в 1924 году - за активное участие в партийной оппозиции.
Позже восстановили, но в 1935 году вновь вычистили - за "сокрытие своего прошлого участия в оппозиции" и за "антипартийное высказывание в день годовщины убийства Кирова", в 1937 году он был арестован, спустя семь лет умер в лагере.
Погиб в заключении и младший брат Медведева, Михаил; отсидел в лагере и брат Алексей, тоже чекист. Целая семья "врагов", да еще и чекистов, пусть и бывших. Более того, у будущего Героя Советского Союза хватало и своих, с точки зрения руководства, грехов.
Например, в 1920-е годы Медведев работал и делал успешную карьеру в Одессе под началом Леонида Заковского - одного из самых известных, беспощадных чекистов 1920-1930-х годов.
Это была, конечно, та еще глыба: в середине 1920-х годов медведевского наставника подозревали в причастности к целой серии убийств и ограблений перебежчиков, присвоению контрабанды. Впоследствии Заковский - один из организаторов Большого террора, расстрелян в августе 1938 года как шпион.
Еще круче оказался следующий наставник Медведева - Генрих Люшков: тот самый, который в 1938 году бежал к японцам в Маньчжурию, будучи начальником УНКВД Дальневосточного края. Но в конце 1920-х - начале 1930-х годов Люшков со своими подчиненными еще вовсю работает на Украине по тысячам расстрельных дел, раскрывая заговоры.
Впрочем, был у Медведева еще один начальственный сослуживец, столь же кроваво известный, "связь" с которым позже тоже считалась компрометирующей - Израиль Леплевский, фабрикатор огромного количества липовых дел, один из тех, кто в 1937 году кровавой метлой чистил армию от "военно-фашистского заговора", но в 1938 году сам был расстрелян как "участник фашистского заговора в НКВД".
Пик карьеры Медведева пришелся на 1936 год: капитан госбезопасности (равнозначно тогда армейскому полковнику), закончил Курсы высшего начальствующего состава при Центральной школе НКВД СССР, его должны были перевести в центральный аппарат НКВД СССР.
И вдруг на партсобрании выясняется, что его старший брат - "оппозиционер". Тут же следует исключение из партии "за связь с братом", правда, Дзержинский райком ВКП(б) отменил это решение, объявив выговор.
Но о работе в центральном аппарате уже можно забыть, отправлен в Харьков с понижением. Затем его все равно вычищают из НКВД "за сокрытие связи с братом, арестованным как враг народа".
Потом было принято решение "считать возможным использовать Д. Н.Медведева в органах НКВД, но вне центрального аппарата", и он был вновь принят на работу в НКВД, только отправлен в отстойник для вышедших из доверия чекистов - в систему ГУЛАГа.
Медведева назначили замначальника 3-го отдела НКВД Беломорско-Балтийского комбината в Медвежьегорске, затем начальником 3-го отдела НКВД Норильского строительного комбината - 3-й отдел, он же оперативный, - это работа с осведомителями среди заключенных. Однако в ноябре 1939 года Медведев вновь вычищен из органов.
К началу войны он - пенсионер НКВД, трудится управляющим межрайонной конторой №3 треста "Мосгортоп" и проживает на подмосковной станции Томилино.
22 июня 1941 года он передает через бывшего коллегу рапорт на имя Берии от "почетного работника ВЧК, бывшего капитана госбезопасности Д. Н.Медведева": проситель сообщает о своей "полной готовности на любую работу, на любой подвиг" и своем "непреодолимом желании отдать все свои силы, всего себя на борьбу с фашизмом".
Правда, невзирая на весь свой опыт двадцатилетней оперативной работы, организовывать партизанские действия, диверсии и разведку бывший капитан госбезопасности, конечно, еще не умел, поскольку ранее занимался совершенно иным.
Скажем, во время работы в Одессе Медведев, несомненно, обрел немалую практику борьбы с бандитизмом. Но еще более богатым у него был опыт борьбы первоначально с небольшевистскими политическими партиями и организациями.
Утверждают, что в одном из чекистских учебных заведений он позже даже читал спецкурс по методам внедрения в различные небольшевистские организации. Затем им был обретен и опыт борьбы с оппозицией уже внутри самой ВКП(б).
Опять же был и немалый опыт беспощадной борьбы с теми гражданами, настроения которых казались бдительным чекистам не вполне советскими. В конце концов, ведь именно за это Медведев многократно и награждался: серебряным портсигаром, золотыми часами от Коллегии Всеукраинской ЧК, дважды - именным наградным оружием - маузерами с гравировкой "За беспощадную борьбу с контрреволюцией", знаком "Почетный работник ВЧК-ГПУ".
К слову, известный партизан, Герой Советского Союза Григорий Балицкий, в одной из своих дневниковых записей 1943 года охарактеризовал Медведева "зашкарублым энкеведистом".
Владимир Фролов, старый знакомец Медведева по совместной чекистской службе сначала в Одессе, а затем в Сталинском оперсекторе ГПУ Донецкой области так же попал в отряд к Медведеву.
В отряде "Победитель" он, по одной из трактовок, был заместителем Медведева по агентурной разведке, хотя в ведении собственно разведки против немцев разбирался так же, как и его командир.
Ибо ранее к разведке отношения не имел, прослужив в территориальных органах ОГПУ-НКВД на Украине, откуда и пошел на повышение в Москву.
Но в июле 1938 года был исключен из партии, арестован по подозрению в шпионаже и как "социально-опасный элемент" осужден Особым совещанием при НКВД СССР к трем годам заключения.
При этом, хотя чекистский стаж у него был с 1919 года, членом ВКП(б) он стал лишь в ноябре 1936 года. Поскольку такого быть просто не могло, значит, за какие-то грехи из партии он ранее уже исключался.
Отбыв срок, сей "социально-опасный" чекист попал в ведомство Судоплатова. Но уже в марте 1944 года Фролов служит по ведомству совсем иному - в Управлении исправительно-трудовых лагерей и колоний Управления НКВД по Московской области.
Вернулся к истокам. В 1944 году судимость с него наконец сняли, но в партии не восстановили, предложив вступить в ВКП(б) на общих основаниях.
Еще один заместитель Медведева по агентурной разведке, Александр Лукин, в 1940 году был снят с должности заместителя начальника Особого отдела Московского военного округа и исключен из партии, видимо, как тогда говорили, "за нарушение норм соцзаконности". В партии его восстановили лишь в конце 1944 года, после "искупления вины".
А вот Константин Пастаногов, мимоходом упомянутый в книгах Медведева как "героический парень", куда более знаменит. Константин Пастаногов - один из главных организаторов террора в Новосибирской области. Свою карьеру он начинал в 1926 году в качестве сексота Барабинского окружного отдела ОГПУ, позже зачислен в кадры.
Когда по всей стране развернулась коллективизация и раскулачивание, Константин Пастаногов охотно вызывался в наряды по приведению в исполнение приговоров. Тогда же он "вывел на чистую воду" и родного дядю.
Правда, самолично расстреливать дядю отказался, что ему попытались инкриминировать в 1937 году. Но тогда в его защиту выступил начальник управления НКВД по Западно-Сибирскому краю Сергей Миронов-Король, разъяснивший подчиненным:
"Приводить в исполнение приговор может не всякий чекист, просто иногда по состоянию здоровья. На его дядю первые материалы о контрреволюционной деятельности поступили от т. Пастаногова. И если бы даже Пастаногов заявил, что ему неудобно идти расстреливать дядю, здесь, мне кажется, не было бы нарушения партийной этики".
Далее Пастаногов работал как оперативник, следователь и начальник Секретно-политического отдела УНКВД по Новосибирской области, а затем и как временно исполняющий обязанности начальника областного УНКВД.
Он даже вел дело о фашистском заговоре детей: в апреле 1938 года Пастаногов дал распоряжение начальнику Ленинск-Кузнецкого горотдела НКВД Лунькову арестовать 60 детей, оформив на них дела как на участников "контрреволюционной фашистской организации".
Луньков исполнительно доложил Пастаногову, что "вскрыта контрреволюционная организация, насчитывающая свыше 60 человек, планировавшая расширяться за счет вербовки учащихся, агитировать за срыв занятий в школах и оставление учебы, терроризировать передовиков учебы и осуществлять моральное разложение молодежи путем втягивания в пьянки, половое сожительство и совершения хищений а также внедрять в ее ряды фашистские лозунги, популяризировать методы троцкизма и клеветать на вождей.
Тут же завели дело, собрав обличительного материала на 160 школьников, но для начала взяли 15, в том числе 10-12 летних. Гуманная прокуратура дело тихо спустила на тормозах, отдав под суд всего лишь четверых.
Арестованного Пастаноговым областного прокурора Игнатия Баркова так допрашивали, что во время одного из допросов он выбросился из окна его кабинета, с четвертого этажа здания УНКВД.
В мае 1940 года Пастаногова исключили из партии и уволили из органов, затем арестовали, а в ноябре 1940 года впаяли восемь лет лагерей за нарушение законности.
Однако и в лагере использовали, так сказать, по профилю: назначили старостой лагпункта в Новосибирске. В конце 1941 года Пастаногов, не отсидевший из положенного срока и года, освобожден со снятием судимости и отправлен в отряд Медведева.
В тылу врага он пробыл едва ли месяц, получил ранение в руку, был эвакуирован на большую землю, а в декабре 1943 года в числе прочих судоплатовцев получил орден Красной Звезды.
Затем был отправлен обратно в Новосибирск - помощником начальника областного Управления исправительно-трудовых лагерей и колоний, после войны возглавил отдел СМЕРШ, курирующий милицию и пожарную охрану, но уже в 1946 году вновь был обвинен в злостных нарушениях социалистической законности и отправлен во Владивосток.
Но и в той глуши так достал начальство, что был изгнан с оперативной работы и переведен в Севкузбасслаг МВД. Да вот и там не сладилось: уверовав еще со младых чекистских ногтей в магическую силу доносов, остановиться Пастаногов не смог, завалив ими вышестоящие инстанции.
И в 1954 году был уже окончательно исключен из партии с уникальной формулировкой "за доносительство", вытурен из органов и уехал в Красноярский край.
Товарищ Пастаногова, начальник Ленинск-Кузнецкого горотдела НКВД Алексей Луньков, тоже оказался востребован за линией фронта, и тоже после отсидки. Именно Луньков, оказывается, в свое время и настучал на Пастаногова, что тот злостно уклонился от расстрела своего дяди.
Лунькова арестовали в 1939 году за то, что когда осенью 1937 года его направили в Куйбышевский оперсектор УНКВД Новосибирской области, он вместе с коллегами, вместо того чтобы расстреливать осужденных, душил их веревками, удавив порядка 600 человек.
На заседании трибунала чекист оправдывался, что душил не садизма ради, а из-за неподходящих условий для расстрелов. Зато дело по удушению, мол, он поставил так образцово, что на каждого приговоренного тратили не больше минуты, набрасываясь на него впятером.
Получив семь лет лагерей, в декабре 1941 года Луньков был освобожден и спешно отправлен на дальнейшую перековку к Судоплатову. Который откомандировал Лунькова для работы начальником штаба в отряд Станислава Ваупшасова.
Ваупшасов был ветеран закордонных дел еще с начала 1920-х годов, когда в ходе операций так называемой активной разведки по заданию партии и правительства он ликвидировал на польской территории жандармов, пограничников и чиновников. После отправлен начальствовать над зеками на строительстве канала Москва - Волга. Потом был в Испании.
Еще один посланец в тыл врага, Иван Золотарь, тоже, кстати, сослуживец Пастаногова и предшественник Лунькова в должности начальника Ленинск-Кузнецкого горотдела НКВД.
В 1934 году лично расстреливал осужденных алтайских немцев в Славгороде. А будучи уже начальником горотдела НКВД, свидетельствуют документы, "фиктивно создал в Ленинске троцкистскую организацию и с применением к нам издевательств и пыток заставил нас подписать ложные протоколы допроса, в которых записаны как участники этой контрреволюционной организации почти весь актив города...".
Подчиненные Золотаря позже показали, что их начальник проявлял особую жестокость не только к арестованным, но и к самим чекистам. Погорел он на том, что, когда в октябре 1937 года в Ленинске-Кузнецком были расстреляны 369 человек, их тела даже не удосужились толком захоронить.
Как показал на следствии бывший начальник УНКВД по Новосибирской области Григорий Горбач, "приговора в исполнение были приведены в таком месте и так, что на второй день какой-то человек натолкнулся на место, где был обнаружен труп".
Золотарю еще много чего инкриминировали, включая многочисленные интимные связи с подчиненными и присвоение казенного имущества, но свои пять лет лагерей он получил именно за расконспирацию места захоронения расстрелянных.
Но не досидел: в январе 1942 года освобожден по особому ходатайству НКВД СССР и отправлен в распоряжение Судоплатова.
Еще один герой-судоплатовец, Лаврентий Якушев (Бабкин), тоже из разряда проштрафившихся. Считался одним из наиболее беспощадных чекистов ежовского призыва.
Как гласят документы по его обвинению, будучи с октября 1937 года по февраль 1938 года начальником УНКВД по Житомирской области, он "лично принимал участие в избиении заключенных, приговоренных к высшей мере наказания, в сожжении 11 заключенных. По его приказу заключенные сами копали себе могилы. 200-250 связанных заключенных ставили в очередь и расстреливали на глазах других заключенных".
Еще по приказу Якушева его сотрудники "занимались вытаскиванием кирками и клещами золотых зубов изо рта трупов расстрелянных".
Пошел на повышение: был назначен наркомом внутренних дел Крымской АССР. В 1939 году приговорен к 20 годам лагерей, в том числе и за то, что учинил расстрел 553 человек, осужденных и казненных уже после запрета приводить в исполнение приговоры "троек". Но уже осенью 1941 года Якушева амнистировали и направили партизанить к Судоплатову.
Были и другие "чекисты-штрафники" в отряде у Медведева. Леон Агабеков возглавлял секретно-политический отдел НКВД Узбекской ССР, в 1939 году арестован и затем осужден на пять лет - как участник "антисоветской заговорщицкой организации", по заданию которой "фальсифицировал следственные дела и производил необоснованные аресты".
В 1942 году освобожден, отправлен к Судоплатову и заброшен в немецкий тыл как начальник группы. Отличился так, что замечен аж Богданом Кобуловым, первым замом наркома госбезопасности, отметившим в 1945 году, что опергруппа Агабекова "проделала серьезную работу по вскрытию деятельности ряда антисоветских польских и белорусских подпольных организаций, которые вели активную работу против Советского государства".
Еще один партизан Судоплатова, бывший начальник секретно-политического отдела УНКВД по Алтайскому краю Пётр Перминов, вообще был в мае 1941 года приговорен к расстрелу Военной коллегией Верховного суда СССР за вполне конкретные и масштабные преступления против "социалистической законности", но затем расстрел заменили на 10 лет.
В 1942 году амнистировали, сдали под расписку Судоплатову, который и отправил его в спецотряд Виктора Карасёва "Олимп". Впоследствии он стал заместителем по разведке уже в отряде своего старого сибирского приятеля, описанного выше Ивана Золотаря.
Как позже сообщала справка-объективка НКГБ СССР, Перминов лично выявил до 200 "немецких шпионов-предателей" и участников националистических формирований.