Украина: Нужно иметь смелость признаться самим себе

Пару слов про оккупацию.

Всерьёз, без эмоций, шуток и троллинга.

Знаете, что такое оккупация?

Это когда жёлтые звёзды на одежде.

И повязки полицаев на рукавах.

И зашторенные наглухо окна, замирание при каждом шорохе.

Это комендатура, на которой висит листок с приказами наместника.

Это расстрелянные во рвах и взятые заложники.

Виселицы, на пустых площадях и обочинах замерзших дорог.

Это люди, украдкой пробирающиеся улицами и шарахающиеся от прохожих, сделавших шаг навстречу.

Это матери, прячущие симпатичных дочерей и отцы, бессильно смотрящие как их сыновей, как скот запихивают в вагоны и рабами везут в чужую страну работать.

Это вывезенный чернозём и заводы, работающие на врага.

С часовыми на каждые десять станков и овчарками, скалящимися в свете фонарей и выдыхающими морозный пар.

Это запрет на свой собственный язык, штраф, как в Эльзасе это так, для своих скидку сделали.

Это отбор, отлов людей для адских опытов.

Абажуры из кожи, мыло из человеческого жира, удаление органов и издевательства над телами живых и мертвых.

Люди не люди, а лабораторные крысы, причем крыс не ненавидят.

Это когда свои только в глухих лесных дебрях, и за подозрение в связи с ними, как месть им- смерть, смерть на глазах родных и близких.

И вчерашние добрые друзья-соседи, выдадут, укажут на окно и ночью выломают дверь, загрохочут сапогами.

Или когда эти свои придут из леса и потребуют помощи, а за отказ тоже смерть.

Быстрая и беспощадная, оккупация, шутки в сторону и всё человеческое в сторону.

Это когда ты либо люто ненавидишь и ждёшь, ждёшь, сцепив зубы в последней отчаянной надежде.

Или когда тебе уже всё всё равно.

И ты сам готов идти вслед за теми, кого заставили себе рыть могилу перед тем, как убить.

Оккупация, это когда твои сограждане гонят тебя и таких как ты по улицам приграничного города с улюлюканьем, избивают и забивают до смерти полуголого на глазах безразлично курящих в стороне солдат врага.

Оккупация, это когда ты больше не житель, но лишь временный житель, они ещё просто не придумали как утилизировать тебя с максимальной пользой.

Оккупация, это когда у тебя нет никакого будущего, ни хорошего, ни плохого.

Его нет у твоих детей, и у них не будет детей, никого не будет после тебя, потому что будущего нет.

Если не вернуться свои.

А они вернуться только если ты их ждешь.

Ты, и такие как ты.

Если каждый из вас готов сдохнуть, но только увидеть как они входят в город и эти бегут.

Вот это оккупация.

Безусловно, большевики навязали свою идеологию силой.

Но её удалось навязать и она была воспринята только потому, что была куда ближе, чем невнятное блеяние всех этих Петлюр, Скоропадских, Винниченко и прочих Директорий.

Держащихся только на немецких и польских штыках, и ищущих себе хозяев.

Нужно иметь смелость признать самим себе.

Абсолютное большинство жителей Украины приняло советскую идеологию как свою.

И своей ее считало.

Это наши люди заседали во всех органах власти.

Законодательных и карательных.

Наши люди писали доносы друг на друга и читали доносы.

Наши люди закрывали собой амбразуры и шли в полицаи.

И мы были единым целым со всеми остальными 14 республиками от Запада до Востока.

Сами собой, но единым целым.

Мы выросли из этой идеологии, выросли не в том смысле, что родились в ней, а в том, что отказались от нее добровольно.

Переросли ее, я надеюсь, в стремлении стать лучше и жить лучше.

И не важно, что многое не получилось, всегда есть шанс если человек жив и хочет.

Но гнусная и убогая ложь самим себе-это не мы, это нас - она не просто нас унижает, это что ж, мы, сорокамиллионный народ прикидывались 70 лет?

Она крадет у нас надежду на будущее, потому что мы пытаемся переврать прошлое.

Не стать лучше, не признав правды и не имея смелости об этом сказать.

Так можно только по настоящему стать объектом оккупации.

И да, если какой то дурак расскажет мне, что я скучаю по Советскому Союзу - нет, не скучаю.

Я скучаю по Украине, такой, какой я хотел бы её видеть.

Лично моё мнение, никого не пытаюсь убедить и никому не навязываю.

Помните, когда овчарки скалятся в свете фонарей, назад пути уже нет.

Макс Бужанский, Днепр