В конце августа 1944 года центр Кенигсберга был разрушен британскими ВВС. Лондон не мог отрицать, что немецкие города подвергаются массированным бомбардировкам, но это всегда выставлялось так, что цель налетов – индустриальные объекты, имеющие военное значение, а разрушение жилых кварталов – непреднамеренный побочный эффект. На самом деле было наоборот.

Продолжение. Начало читайте в предыдущем номере.

Когда идет война – сохраняется ли разделение между законом и беззаконием? Или единственное, что остается, – это право сильнейшего? В своем труде «К вечному миру», который был издан в Кенигсберге в 1795 году, Иммануил Кант писал: «Ни одно государство во время войны с другими не должно позволять себе такую враждебность, которая сделала бы невозможным взаимное доверие в будущем состоянии мира… Ведь и во время войны должно оставаться хоть какое-нибудь доверие к образу мыслей врага, потому что иначе нельзя заключить мир и враждебные действия превратятся в истребительную войну…»

Идеи Канта нашли отражение в Гаагской конвенции. Она была разработана и принята во время мирной конференции по инициативе российского императора Александра II в 1874 году в Брюсселе, а затем еще раз по инициативе Николая II в 1899-м и 1907-м в Гааге. Текст соглашения был разработан представителем России, прибалтийским немцем Федором Мартенсом, одним из крупнейших экспертов того времени в области международного права.

24 августа 1898 года русский царь обратился с манифестом ко всем государствам, с которыми у империи были дипломатические отношения, и призвал провести международную конференцию, задача которой состояла в том, чтобы «посредством международного совета найти наиболее действенные средства обеспечить всем народам благо истинного и продолжительного мира». Свое приглашение государь обосновал словами, актуальными и поныне.

“Немецкая делегация потребовала безоговорочного запрета авиации на бомбометание и полной ликвидации военно-воздушных сил”

«Тратятся сотни миллионов на то, чтобы создать ужасные машины для разрушения, которые сегодня выглядят последним словом науки, но уже завтра обречены на потерю всякой ценности, потому что появится новое открытие в этой области. Развитие национальной культуры, экономического прогресса, производство ценностей – все это парализовано и дезориентировано... Экономические кризисы по большей части вызваны этой системой вооружения до последнего, а постоянная опасность, скрытая в залежах боеприпасов, сделала нынешнюю армию тяжким грузом, нести который народам все труднее и труднее. Поэтому ясно, что если подобное положение продлится хоть сколько-нибудь еще, оно неминуемо приведет к катастрофе, которой мы желаем избежать. Одна лишь мысль о ней заставляет каждого человека вздрогнуть. Поставить точку в этих беспрестанных вооружениях и найти средства для предотвращения этой беды, угрожающей всему миру, – это высочайшая обязанность каждого нынешнего государства».

Во всем мире царский манифест был встречен с большим вниманием. В статье «Кант и царь», опубликованной в журнале «Цукунфт» («Будущее») в № 25 (1898), профессор доктор Людвиг Штейн заметил, что текст манифеста почти дословно совпадает с фрагментами работы Иммануила Канта «К вечному миру». Как доказательство того, что отдельные формулировки очень схожи, автор опубликовал несколько абзацев из обоих текстов параллельно. Кроме того, он подчеркивал: «Итак, если сравнить основное содержание вступительных статей у Канта с манифестом царя, то заметным становится удивительное единодушие, если не в направленности, то хотя бы в общем настрое. И тут, и там решающее ударение ставится на «этос», этику. Кант бы без малейшего сомнения поставил свою подпись под заключительными фразами царского манифеста о «солидарном освящении принципов права и справедливости, на которых покоится безопасность государств и благо народов».

Итоги исследования профессор Штейн подводит следующим образом: «И сегодня под предводительством России все культурные государства собираются на конференции, которая должна исполнить старинный завет римского императора Пробуса «Орудия должны замолчать... нигде не должно быть боя и никакой войны нам более не нужно»... Один лишь факт: моральная победа, лежащая в ее основе, сама возможность проведения подобной мирной конференции... за общим столом переговоров всей европейской дипломатии, – это означает значительный прорыв в истории человечества. Мы на пороге нового поворота в жизни народов, предсказать который Канту позволила сила его духа, но преобразовать его в действительность сможет лишь Николай II, обладающий для этого силой политической власти».

Мирная конференция, созванная Николаем II, проходила с 18 мая по 29 июля 1899 года в Гааге – столице Нидерландов. В соответствии с предложением российского правительства на конференции была принята конвенция «О законах и обычаях сухопутной войны», так называемая Гаагская. Ее текст почти полностью основывался на проекте Мартенса.

Для обеспечения мира было решено проводить конференции с интервалом в несколько лет. Вторая состоялась в 1907 году и снова была созвана Николаем II. Гаагская конвенция о законах и обычаях сухопутной войны была незначительно переработана и расширена, а затем подписана 49 государствами, в том числе Германией, Австро-Венгрией, Швейцарией, Францией, Великобританией, Россией и Соединенными Штатами Америки. Организация и проведение Гаагских конференций 1899 и 1907 годов с их чрезвычайно важными для мирного сосуществования решениями по праву можно считать несомненным успехом российской дипломатии.

Смысл и цель конвенции заключались в том, чтобы и в случае войны «служить делу человеколюбия и уменьшить бедствия». Конвенция о законах и обычаях сухопутной войны содержит положения о воюющих, военных действиях и военной власти на территории неприятельского государства. Четко разграничиваются комбатанты, то есть сражающиеся, и нонкомбатанты, то есть гражданское население, чьи жизни и собственность следует по возможности сохранить.

В 1932–1933 годах в Женеве состоялась конференция Лиги Наций по разоружению. Британский премьер-министр Рамсей Макдональд представил проект конвенции, в котором предлагался «полный отказ от воздушных бомбардировок за исключением необходимости их применения полицией в определенных отдаленных регионах». Немецкая делегация отклонила это исключение и потребовала «безоговорочного запрета авиации на бомбометание и полной ликвидации военно-воздушных сил». К требованиям Германии присоединился представитель Советского Союза Борис Штейн. Однако британское правительство настаивало на праве применения бомбардировщиков для поддержания порядка в определенных регионах мира. Подразумевались колонии. Правительство Великобритании не хотело отказываться от возможности держать население под контролем с помощью бомбардировок. Конференция по разоружению завершилась безрезультатно.

Британское правительство не признавало, что ВВС с момента своего создания в 1918-м исповедовали стратегию бомбардировок мирного населения. Пеленой молчания были покрыты и приказ от 14 февраля 1942 года о первоочередных бомбардировках жилых кварталов в немецких городах, и план массового уничтожения, разработанный профессором Линдеманном.

Английский физик немецкого происхождения, родившийся в Баден-Бадене, советник Черчилля, профессор Фредерик Линдеманн – позднее ему был пожалован титул лорда Червелла (Lord Cherwell), 30 мая 1942 года представил план «лишения жилищ» жителей 58 немецких городов с населением более 100 тысяч. Около 22 миллионов человек следовало оставить без крова, 900 тысяч уничтожить, а одному миллиону причинить физические увечья. Мясник Харрис, который 23 февраля 1942 года был назначен главнокомандующим авиаэскадры Bomber Command, взял на себя задачу привести в исполнение этот план по массовому убийству немецкого гражданского населения.

Заголовок газетной версии – «Британская ненависть к городу Канта».

Продолжение следует.

Опубликовано в выпуске № 34 (797) за 3 сентября 2019 года