Если вы согласны, что вас не считают за людей – какая разница, как это оформят?

Фундаментом для фальсификации общественных слушаний являются не нормативные акты, а повсеместная тупая лень, из-за которой в защиту родной земли выступает, как правило, десяток человек - из десятков тысяч.

18 сентября 2018 года правительство Севастополя одобрило законопроект «Об организации и проведении публичных слушаний или общественных обсуждений при осуществлении градостроительной деятельности в городе Севастополе», подготовленный департаментом архитектуры и градостроительства города. Законопроектом предлагается перейти к процедуре общественных обсуждений, в том числе с использованием интернета.

Глава департамента Марина Ракова, вынужденная покинуть свой пост в сентябре 2018 года, говорила, что общественное обсуждение (процедура, которая допускает осуществление и в форме опроса, и в виде интернет-дискуссии) должно проводиться только «по проектам правил благоустройства и проектам межевания территорий линейных объектов». По таким вопросам как генеральный план и его изменения, правила землепользования и застройки, проекты планировки территорий по плоскостным сооружениям, разрешенный вид использования земельного участка - по мнению Раковой, следует собирать «публичные слушания». То есть, собирать жителей.

Но Ракова уволилась, а одобренный правительством закон дает властям возможность выбора двух форм обсуждения – очной и в интернете. Оставлять выбор на усмотрение чиновника дело опасное, и у общественников Севастополя возникло желание законодательно обязать руководство города выносить на «публичные слушания» проекты, вплотную затрагивающие интересы севастопольцев. 

Чиновники говорят, что выбор между очной и онлайн-формой обсуждения – федеральный стандарт. Как же проходят общественные слушания на материке?

Сама идея публичных слушаний –  замечательная. Кому же ещё судить о том, что полезно, что вредно, что удобно, что не удобно, как не людям, у которых это происходит под окнами? Но под правовую схему были заложены мины, которые её просто обессмысливают.

Во-первых, «мнение народное» носит всего лишь рекомендательный характер.

Оно направляется начальству «на рассмотрение», а потом уже чиновники решают в своём кругу, кто матери-истории более ценен, избиратели или друг-застройщик.

Во-вторых, не определён порядок проведения слушаний. Он передоверен местным властям.

Чиновники могут как угодно переформатировать контингент, допущенный к голосованию, кворум для принятия решения, методику подсчёта. 

Например, в Градостроительном кодексе Москвы читаем: «Участниками публичных слушаний являются: 1) жители города Москвы, имеющие место жительства или место работы на территории, в границах которой проводятся публичные слушания…» 

После такого уточнения про работу, позволяющего нагнать на слушания гастарбайтеров, самих слушаний можно вообще не проводить.

В-третьих, не предусмотрено никаких санкций за фальсификацию результатов.

Вряд ли зияющие дефекты украсили правовую ткань случайно, из-за общего бескультурья или юридической неграмотности. Слишком уж очевидна логика, продиктованная интересом. И он во весь рост проявляется на практике.

На входе в зал, где должно происходить обсуждение, – мордовороты, специально нанятые организаторами, чтобы не пускать внутрь реальных местных избирателей с паспортами, 

«из всего зала жителей человек 15»  Полиция отдыхает в стороне, как будто её это не касается. «Обсуждают» и голосуют за местных жителей либо гастарбайтеры из ЖКХ, либо привозная массовка, которую нанимают через соответствующие сайты.

Экзотический вариант для русского Севера – узбекские студенты, которые настолько переживали, как бы не сорвалась вырубка леса под Северодвинском, что организованно десантировались туда аж из Архангельска

А вот образцовый мегаполис планеты. Картинки с натуры.

«Какие-то помощники бригадиров явно «скрысячили» и платили массовке всего по 500 рублей. С репетицией накануне у некоторых ходоков, наоборот, набегало по 1.500 на нос. Основная масса работала за 900 рублей.

«Алкашня соглашается и за 150 рублей» — поджав губы, заявила одна мадам. «А как же их берут? В объявлении указано «приличный вид»?» — ответила я. «Ай, я вас умоляю!» — махнула обреченно рукой тетка.

Говорящим статистам доплачивают за каждое выступление по 100 рублей. Поэтому они так рвутся к микрофону, чтобы вставить свою чушь в общий мутный поток выступающих. Помощникам бригадиров, подбирающих народ, за каждого найденного человека выплачивают по 300 рублей. Сколько получают сами «бригаденфюрреры», осталось загадкой. Массовка с ностальгией вспоминала недавние слушания в Котельниках, там их поили соком, чаем и кофе и кормили пирожками с мясом и капустой. Не то что во время слушания по ПЗЗ на Вилиса Лациса. Даже чаю не дали.

В массовку, как правило, идут те, кто медленно и верно скребется в дно… Реже это подрабатывающие студенты».

Потом чиновники совершенно спокойно утверждают протокол, согласно которому в столичном районе Раменки люди якобы голосуют «за» громадную коммерческую стройку у себя под окнами вместо зелёной зоны. 

«Нас устраивает, что теперь эта территория не будет простаивать, а будет облагораживаться и развиваться». Причем в самом же протоколе с очаровательной наивностью пропечатано, что местные жители на «обсуждении» составляли меньшинство.

Это не эксцесс исполнителей, не прискорбное отклонение от нормы, таков установившийся порядок народного волеизъявления на местах. Причем чем больше город и чем ближе к Европе, тем все происходит организованнее и откровеннее.

Теперь в законодательство внесены изменения. Альтернативой публичным слушаниям стали общественные обсуждения «с использованием информационных систем и интернета» — по образцу того замечательного портала столичной электронной демократии, который злые языки быстро переименовали из «Активного гражданина» в «Фиктивный». Сначала правительство хотело полностью заменить публичные слушания виртуальной процедурой, но потом решили, что это уж слишком, и оба варианта оставили на выбор.

Есть мнение, что таким образом подведено правовое обоснование под фальсификации. Но, по-моему, они и так давно легализованы. Альтернатива примерно такая же, как в старом анекдоте, что девушке приличнее надевать в первую брачную ночь: «В рубашечке или без рубашечки?»  

А смысл нововведений – в оптимизации накладных расходов (при всей невзыскательности наёмной массовки боты обходятся намного дешевле) и в предупреждении таких эксцессов, когда огромное количество протестующих просто переламывает спущенные сверху сценарии типа «мечтаем о мусорном полигоне».

Так вышло в Северодвинске и в Осиново (Татарстан), где «должны были пройти публичные слушания по проекту ОВОС (оценки воздействия на окружающую среду) будущего мусоросжигательного завода. Однако более 1000 человек, пришедшие на слушания разогнали президиум и взяли власть в свои руки».

Чиновников такое развитие событий не устраивает: «мы с сожалением вынуждены констатировать тот факт, что само обсуждение превратилось в очень нецивилизованные методы… Даже диалогом это сложно назвать». В интернете подобное, конечно, исключено. Но ведь и в реале маловероятно.

Фундаментом для «цивилизованных методов диалога» начальства с самим собой являются не те или иные нормативные акты, а повсеместная тупая лень, из-за которой в защиту родной земли выступает, как правило, по несколько десятков человек (из десятков тысяч).

Если люди согласны с тем, что их не считают за людей, велика ли разница, как это отношение будет оформлено, на бумажке или на сайте.