Мат на сцене становится нормой?
Из-за коварного коронавируса был притушен огонь в очагах культуры. Усилится карантин – фитилёк сильнее прикрутят, как только начнут ослаблять карантинные правила – сразу к яркому теплу этих очагов тянутся люди.
В апреле вернулись бородинские ветераны (студенты университета «Активное долголетие») из поездки в полюбившийся им Канский драмтеатр. Карантин скомкал их университетскую программу и заставил весь «учебный год» сидеть дома. Но с приближением весны театралы оживились…
Правда, ехали они на этот раз в драмтеатр с некоторой опаской. Отчего? А оттого, что осенняя поездка уж слишком их «встряхнула». Точнее, встряхнул спектакль – своими выразительными средствами: со сцены в зал летел мат. Экое диво, скажет кто-то. Диво – не диво, но раньше ведь театр обходился без этого, и такого подвоха бородинские зрители от своих любимцев никак не ожидали.
Нынче они отправились на спектакль «Головлёвы. Страшная сказка» – и, по их отзывам, на этот раз всё было классически культурно и талантливо, потому впечатления самые наилучшие. Мнение бородинцев перекликается с другими, оставленными, например, на сайте драмтеатра:
«Астахова Ольга: «Спектакль «Головлёвы. Страшная сказка» очень понравился. Актёры играют настолько реалистично, что не могла сдержать слёз! Спасибо огромное за талант и высокий профессионализм!»
Четвёртого мая канские актёры сами были в гостях у бородинцев со спектаклем «Прибайкальская кадриль». Сравнивая канских и красноярских актёров с московскими (что тоже приезжали весной), местные театралы пришли к выводу, что «провинциалы лучше».
Бородинцы в мае ещё раз побывали в Канске – на спектакле-монологе «Паранойя». Это были гастроли, читал монолог Андрей Пашнин – актёр Пушкинского театра из Красноярска. Зал городского драмтеатра, несмотря на – будь она неладна! – пандемию, был полон, актёр (он же режиссёр спектакля) сумел больше часа держать внимание зала в не ослабевающем внимании.
Я выпытывала впечатления о спектакле у Марии Николаевны Михайловой – организатора таких театральных посещений, декана факультета «Культура и искусство» в университете «Активное долголетие».
- Мария Николаевна, вам понравилось?
- Да, текст монолога очень интересный, во многих местах он в рифмованном виде был, и чтение выразительное. У всех, кто ездил, осталось хорошее впечатление.
- А мата в этом монологе не было?
- Нет. Несколько раз слово «ж…» послышалось, а так всё культурно.
Бородинцы в свой любимый Канский драмтеатр, видимо, будут продолжать ездить. А что до мата – не одни они не были готовы к этому. Вот театрал из Канска Роман Р. оставил в отзывах на спектакль «Тот самый день» такую запись:
«На любителя спектакль. Когда начались эти маты, пошлые сцены – хотелось выбежать из театра, но стерпел. Показалось даже возмутительно. Я долго думал после увиденного: «Ну как? Как можно было это показать в театре? А как же эти бабушки и дедушки в возрасте 60 плюс, которые там сидели?» За них я покраснел вдвое… Но девчонки классно танцевали. Костюмы на актёрах понравились. Музыка звонкая, чувствуется бас!..»
Может быть, эксперимент с ненормативной лексикой, режущей слух провинциальным зрителям – это следствие появления в конце 2019 года нового главного режиссёра – выпускника ГИТИСа Артёма Галушина?
Помните, как писал Пушкин про Владимира Ленского: «Он из Германии туманной привёз учёности плоды, дух пылкий и довольно странный…» Так и молодой главреж Канского драмтеатра из столичного ГИТИСа «привёз учёности плоды» и выразительные средства…
В том числе и те, что раньше с оглядкой писали на заборах, а теперь произносят на «продвинутых» сценах. Кроме того, там со смаком демонстрируют анатомические подробности актёров и естественные физиологические отправления.
Вам не нравится? Вы против? Ну надо же развиваться, господа провинциалы, выходить из своей дикости. А то дай вам волю, так вы ещё и поступите, как известные герои Марка Твена, которые чуть было не растерзали голых мужиков, подвизавшихся на сцене в одной американской провинции и устроивших тамошней публике театр «в натуре».
Сегодня эти актёры, возможно, срывали бы аплодисменты у искушённой публики в постановках Серебренникова или Богомолова. А тогда… Благо у актёришек были резвые ноги, и они сумели их унести.
Стоит отметить, что под натиском ненормативной лексики театр держался дольше прочих. Уже смирились с матом в кино, с отсутствием цензуры в литературе, привыкли к запикиванию слов на телевидении… Но театр…
Вообще-то мат – последнее дело, когда его употребляют писатели, сценаристы, режиссёры. Значит, они исчерпали свой запас таланта, и у них нет других выразительных средств (не наскрести уже ни по каким сусекам!) – осталась в их опустевших закромах одна грязь, которую они, не жалея, расшвыривают и в своём творчестве, да и, наверно, вообще во всей своей жизни.
Читаем в СМИ: полностью обнажённая массовка в постановке Кирилла Серебренникова (что все голышом – это цветочки, ягодки у этого режиссёра куда похлеще). В Санкт-Петербургском театре «Приют комедианта» в спектакле «Онегин. Сны Татьяны» Евгений появляется без одежды. «Татьяна, милая Татьяна…», и заступиться за тебя некому! Был бы жив Александр Сергеевич Пушкин – он точно бы не стерпел и стрелялся со всеми без исключения причастными к такому «прочтению классики».
Но у этого «искусства» есть защитники. Например, житель Москвы высказался так:
- В театре, по-моему, не должно быть никаких табу. Допустим любой художественный приём, который необходим режиссёру, чтобы в полной мере выразить свою мысль.
Так и хочется спросить: «А что, других мыслей у нынешних режиссёров нет? Только мат да разврат?» Это уже так наболело, что кто-то совсем перестаёт ходить в театры, а у кого-то боль притупляться стала. Как печально написала в Инете одна любительница театра: «Поначалу шокирует, потом привыкаешь…»
Другая ей в тон печально возразила: «Ага, вот так ко всему и привыкаешь! Обматерят на улице – привыкаешь, грабят, убивают – привыкаешь, цены растут – привыкаешь, и т. д. К чему нам ещё привыкать?»
А третья – так же печально – пошутила: «Доченька, ты где таких слов нахваталась?! Во дворе?» – «Нет, мамочка, в театре!»
Кстати, о детях. Они теперь тоже очень рано начинают мастерски пользоваться матерными словами. Вот что говорила по этому поводу в районной газете «Голос времени» Надежда Добровольская из Новокамалы:
«В молодости судьба забросила меня в далёкий таёжный край, в посёлок для поселенцев, то есть тех, кто отбывал свой срок уже не за колючей проволокой. Бытовые условия – почти никакие, все размещались в вагончиках. В одном из них была библиотека, где я работала. Перед вагончиком – широкая площадка, там утром и вечером шла проверка осуждённых. Весной на ней делали деревянный настил, и однажды группа военных и строителей обходила площадку, осматривая работу. Они о чём-то спорили, повышали голос. Я не очень прислушивалась к их разговору, но вдруг одна фраза зацепила меня и надолго засела в моей памяти: «Ты что так выражаешься, а вдруг библиотекарша услышит?»
Негласный закон – при женщинах нельзя сквернословить – свято соблюдался даже людьми с такой изувеченной судьбой. А что с нами сегодня происходит? Пресыщенность? Удивить нечем, так скверными словами заглушаем душевную пустоту.
Дети с первых дней жизни привыкают к матерным словам, и когда такой ребёнок приходит в детский сад или школу и ему делают замечание по поводу нецензурной речи, он долго не может понять, почему нельзя так говорить: ведь папа и мама так разговаривают».
Новокамалинку поддержала Ольга Боякова из города Заозёрного:
«…Матерные слова были всегда, но раньше их стыдно было произносить принародно. Мне кажется, что причина этого зла – большая вседозволенность и низкая культура человека. Ненормативной лексикой изобилует Интернет, и если говорят, что «Интернет – помойка», то должен быть дворник».
Ещё писатель Зябрев мне вспомнился. Книг его, каюсь, не читала, но его произведения, что появлялись в «Красноярском рабочем» – да. Смешной был у него рассказик из серии «Заметки каждого дня» – про матерщинниц-соседок.
Он сначала написал заметку, не назвав конкретно даму, которой это свойственно, при этом фигурировала она в публикации в единственном числе. Но к Анатолию Ефимовичу явились вскоре сразу шесть! Приняв критику каждая на свой счёт, соседки наступали на него, потрясая номером «Красноярского рабочего», в котором был напечатан оскорбивший их текст, и требовали указать, кого же именно изобразил писатель?!
Да при этом так темпераментно его костерили, что, переводя взгляд с одной на другую, он от стресса забыл, про какую же, в самом деле, первоначально-то писано было. Все были так «хороши»! И написал Анатолий Ефимович скорее следом в газету уже другую заметочку, где заверял, что всех своих соседок не просто уважает, но и на них любуется.
Смех смехом, только вот она наша культура-то – во всей своей рьяной красе. Попробуй-ка кого урезонить за мат…
И остаётся уповать на строгость закона, чтобы люди пусть и не слишком уж боялись, но всё-таки побаивались. Лично я буквально рукоплескала, когда узнала, что с 1 февраля 2021 года в соцсетях кое-что запрещено, и, в частности, употребление ненормативной лексики. Конечно, и без мата можно всевозможные пакости там делать, а всё же…
Многим людям тяжело отходить от матерной культуры, я им могу даже посочувствовать, но закон правильный.
Вот в Зеленогорске в отношении гражданина Т. прокуратура возбудила уголовное дело за комментарий в отношении главы города, который содержал оскорбительные высказывания и нецензурную брань. Кто не знает – статья 5.61 часть 2 КОАП РФ, размер штрафа от 5 до 10 тысяч рублей.
Вообще-то социальная сеть сама должна как можно скорее выявлять и удалять такой контент, а то её тоже могут оштрафовать на сумму от 800 тысяч до 4 миллионов рублей.
Тут ещё просто пожурили, можно сказать. В Польше нынешней весной завели уголовное дело на писателя Якуба Жульчика за то, что тот в «Фейсбуке» назвал президента своей страны «придурком». Очень умный литератор пошёл под суд, и ему грозит до трёх лет лишения свободы.
Мне понравился под этим сообщением в Инете комментарий нашего соотечественника Александра Коцарева: «Посвящается всем тем либерально настроенным россиянам, которые изо дня в день плачут про жёсткие законы и отсутствие свободы слова».
Остаётся написать о чём-то гуманном и возвышенном. Чуток сожалею, что не съездила весной в Канский драмтеатр, но по ряду причин я никуда не езжу. Зато «смотрю» спектакли в «Красноярском рабочем», где постоянно публикуются статьи о драматических и музыкальных театрах, концертах и прочих событиях в мире культуры, иллюстрируемые, как правило, прекрасными фотографиями.
Век газетной бумаги недолог, но всё же я откладываю часть номеров на полку в шкафу – жалко расставаться. Ненормативной лексики в газете нет, а потому отдыхаешь глазами и душой, читая тексты и разглядывая замечательные фото. Жаль, авторы этих публикаций не могут слышать моих аплодисментов.
Вот летит над сценой Спартак (Иван Карнаухов) на снимке Александра Мищенко. Какое прекрасно развитое, красивое тело у героя, и какой выразительный момент его воинственно-свободного полёта!
Сергей Бобров, изображая Северьяна, на репетиции, кажется, не сможет в своей экспрессии удержаться на газетной странице и вырвется в реальное пространство! Это опять же фото Александра Мищенко.
На фотографии Любови Загайновой – как живая в своих переживаниях – Жизель (Марина Кузнецова). Всё это и ещё многое другое в статьях, присылаемых Натальей Савватеевой из Москвы.
Из номера в номер читателей с красноярскими талантами знакомит Сергей Павленко, раскрывая в своих материалах интересные биографии, подробности творческих проблем, успехов и планов на будущее. И сопровождая их опять же прекрасными фотографиями.
Страница, посвящённая певице Веронике Махотиной – это, как говорится, нечто! Во-первых, на ней портрет, на котором героиня статьи С. Павленко просто пышет энергией и шармом, вся – от блестящих тёмных глаз и смугло-загорелой атласной кожи до пунцовых полных губ. Как сказал бы Пушкин: «Дианы грудь, ланиты Флоры…»
Во-вторых, там удар заголовка - »Нас бьют – мы летаем». Какие приходится вести артистам бои, чтобы пробиться, отстоять своё право выхода на большую сцену! Какие кровь и пот льются в театрах во время подготовки спектаклей…
Это отдельная тема, о которой, бывает, говорят и открыто, но по большей части всё же умалчивают. Вспоминается в одном из интервью Николая Цискаридзе его подчёркнутая недоговорённость: «Если бы Большой открыл рот…»
Но, несмотря ни на что, от зрителей, пришедших в театр, артистам нужно одно – признание, восхищение, аплодисменты. А зритель по традиции идёт туда, как в храм культуры и искусства, и каждый раз с невольным замиранием сердца смотрит, как раздвигается высокий занавес и на сцене…
Пусть же ни зрителя, ни артиста не разочарует и не умалит то, что будет происходить на сцене, и вынесенное оттуда положительно влияет на нашу простую и грешную человеческую жизнь, сопутствуя всем правильно принимаемым юридическим законам.
Екатерина Одинец,
город Бородино
Красноярского края