Преемник
В реальности всё произойдет как всегда. У долгого правления одного лица (или одной группы) всегда есть практически одно и то же завершение этого правления. Как всегда, кстати, внезапное. Все к нему готовятся, но всегда оно происходит как гром среди ясного неба. И оно всегда имеет один и тот же сюжет.
Для деспотий и дикой азиатчины институт преемника с практической точки зрения невозможен. Ну просто по определению. Задача деспота — контролировать власть. А если у тебя есть преемник, то немедленно возникает два центра власти, к чему любая деспотия в принципе не приспособлена.
У такого положения дел есть особенность — когда первое лицо вдруг покидает свое место (как правило вперед ногами), возникает вакуум. Просто потому, что в отсутствие явного претендента (которому деспот не даст возникнуть) тут же появляется несколько. А потому нужен переходный период, в ходе которого наиболее сильные группировки выяснят, кто среди них царь горы, выработают соглашения и придут к какому-то консенсусу.
В этот период первый пост занимает либо техническая фигура, которая даже теоретически не может претендовать на власть в будущем, либо возникает коллективное управление с попыткой создать балансы. После смерти Андропова генсеком был назначен умирающий Черненко именно для того, чтобы группировки в Политбюро сумели выработать соглашение.
Примерно по такому же принципу к власти пришел будущий Туркменбаши Ниязов и руководитель Узбекистана Каримов. Изначально они не имели крепких позиций, их и подбирали исходя из этого условия, а потому рассматривались они в качестве временных или технических. Но сумели вырваться из сюжета и создать свои группы, столкнуть лбами конкурентов и удержать власть в своих руках.
Думаю, что и Путин рассматривался теми, кто достал его из помойки и отряхнул, в качестве технической фигуры, за спиной которой будет рулить та самая «семибанкирщина» и «Семья». Но обуржуазившаяся партноменклатура, цеховики и комсомольцы-спекулянты не ожидали прихода оргпреступности, хотя имели с ней дело в девяностые. Однако тогда ОПГ лишь набирали вес, обрастали ресурсом и не рассматривались как прямые конкуренты. Ошибка объяснимая, но все равно фатальная. С Путиным пришла братва, которая быстро объяснила, кто сегодня главный.
Недокументированная особенность созданной Путиным и пришедшими с ним ОПГ системы вначале не носила явный характер, а когда встала ребром, то возник единственный ответ на нее — строительство персоналистской диктатуры. Я имею в виду проблему «власть-собственность». В построенной Путиным системе неприкосновенность собственности гарантировала только власть, а власть измерялась количеством захваченной собственности. Возникла ситуация, при которой отдать власть означает автоматически лишиться непосильно нажитого. Система немедленно вошла в режим стагнации, так как любые ее изменения несли в себе неприемлемые риски для существующих балансов. Уже под конец первого «пришествия» Путина стабильность стала ключевым лозунгом режима.
Медведев с самого начала рассматривался как номинальный президент, о чем он вполне простодушно (вот уж у кого язык как помело) сообщил на съезде Единой России в 11 году: мы об этом договорились с Владим Владимычем... Признание Медведева в нормальной стране тянет на заговор с целью захвата власти, но то нормальная страна...
Сегодня все разговоры о преемнике носят сугубо медийный характер, так как «после Путина» произойдет то, что и должно произойти — персоналистская диктатура трансформируется в коллективную. Любой другой сценарий автоматически означает гражданскую войну, так как приход к власти нового деспота будет означать для конкурировавших ранее с ним группировок изгнание из власти и конфискацию собственности с ее перераспределением. Что в условиях схлопывающейся системы не просто вероятно, а вообще — единственный возможный сюжет.
Коллективное руководство дает возможность маневров и аппаратных игр, целью которых будет все то же истребление конкурирующих группировок с перераспределением собственности, но в этом случае у каждой группировки появляется свой собственный шанс, а уж как она им воспользуется — это вопрос к ней.
При этом вполне возможно, что между исчезновением Путина и создание коллективного режима власти возникнет переходный период, в течение которого первым лицом поставят чистой воды номинала типа Медведева. А может, и как раз его — товарищ проверенный. И что особенно ценно — интеллектуально даже на фоне нынешней камарильи выглядящий ниже любого дна.
Так что никаких преемников в случае относительно штатного перехода не предвидится. Все будет решаться по ходу пьесы и в одном возможном ключе.
Другой вопрос, если всё пойдет нештатно. А такой вариант очень даже не исключен, так как ситуация сегодня деградирует очень быстро. Ковидный террор перераспределил полномочия между центром и регионами, а также создал новые центры силы в ведомственной структуре. Деспотия в том виде, в котором она существовала еще пару лет назад, буквально трещит по швам. Ее еще скрепляет страх и репрессии, но долго такими инструментами удерживать равновесие невозможно.
Нештатное развитие событий потребует ускорить уход Путина. Добровольный или принудительный — тут как получится. И оргпреступные группировки будут вынуждены действовать безо всяких договоренностей, по ситуации. Что быстро приведет к созданию уже не технического первого лица, а технического правительства и вообще технической структуры управления. То есть, то, что произошло в 1917 году, когда было создано техническое Временное правительство, которое должно было просто держать ситуацию, но не смогло. И, наверное, не смогло бы ни при каких обстоятельствах. А это дало шанс вчерашним маргиналам. И несколько маргинальных групп сумели этим воспользоваться.
Так что в любом случае вопрос о преемнике не имеет под собой никакого содержательного смысла. Конечно, бывают чудеса, но я бы не стал на них закладываться. Преемника нет и не будет. Точкой отсчета станет уход Путина. По здоровью, по смерти или как еще (хотя «как еще» — это тоже почти фантастика. Слишком велик соблазн записать на него все провалы и спустить на него всех собак. Живым в его ситуации уходить с поста просто нет никакого смысла)