Служить людям музыкой
Когда играешь от сердца, вступаешь в соприкосновение со Всевышним
Почитателям ее таланта Елена Тузова известна под творческим псевдонимом Лена Тэ. Мало того что эта очаровательная женщина считается одной из лучших виолончелисток России, сыграть с которой честь для любого музыканта, она еще и автор–исполнитель собственных песен — очень тонких, лиричных и трогательных.
«СЕГОДНЯ» беседует с Еленой о смысле творчества, о восприятии музыки и о том, что является самым важным в жизни артиста.
Первые шаги
— Виолончель — массивный инструмент, не слишком–то ассоциирующийся с хрупким женским телосложением…
— А я никогда не хотела играть именно на виолончели! Хотела играть на фортепиано и петь. В детстве много пела перед телевизором, танцевала. А еще мне нравился тот самый момент, когда нажимается клавиша и происходит музыка, возникает красота мелодическая. Меня это завораживало еще в садике, когда воспитательница играла на пианино. Хотелось самой этому научиться.
В шесть лет мама привела меня в музыкальную школу, но там почти не оказалось свободных мест. Сказали, что места есть только в классе виолончели — выбора не оставалось… Но педагоги мне привили любовь к этому инструменту, обожаю его глубокий звук, напоминающий человеческий голос, мужской баритон.
Впрочем, когда оканчивала школу, у меня не было полной уверенности о том, что буду зарабатывать на жизнь музыкой. Например, подумывала стать медиком… Но жизнь распорядилась по–своему — я пошла в консерваторию.
От «Сплина» до «Масяни»
— Как вы начали сочинять песни?
— На заре своей музыкальной карьеры участвовала в группе СТДК — в качестве вокалистки. Там начала сочинять какие–то мелодические партии для композиций и поняла — идет!
Тогда, в 90–х, успела посотрудничать с большим количеством разных групп, многие названия уже и не помню… А уйдя из СТДК, решила в 98–м создать собственный сольный проект, который назвала своим творческим псевдонимом — «Лена Тэ». Во многом судьбоносным стало для меня знакомство с гитаристом уже тогда мегапопулярной группы «Сплин» Стасом Березовским, решившим поучаствовать в моем проекте.
Не пыталась ничего заранее просчитывать и ставить себе какие–то четкие ориентиры — музыка должна идти изнутри, из души, из сердца. Вскоре записала свою первую работу — мини–альбом «Просто». Это оказалось очень интересным процессом: когда написанная тобою песня стараниями других музыкантов обретает окончательную форму, раскрывается, словно цветок.
Но, честно сказать, свои старые вещи переслушиваю редко. Просто я по природе перфекционистка и сразу нахожу в них разные «косяки», начинаю думать, что и как можно было сделать лучше.
— Трудно было пробиваться молодому автору–исполнителю?
— Позапрошлое и начало прошлого десятилетия в этом плане были благоприятнее нынешних — в нашей стране еще существовала сеть независимых радиостанций, музыкальных изданий, готовых помогать молодым талантам. Но все равно приходилось нелегко. Мы создали сначала акустический состав, потом электрический! И все получилось: вскоре мы начали собирать клубы. Но потом мне пришлось сделать паузу в выступлениях — в связи с рождением ребенка. Откладывала уход до последнего, даже на пятом месяце выступала еще на каких–то фестивалях…
Конечно, от творчества во время перерыва не отошла, продолжала сочинять: например, именно во время беременности создала очень важную для меня песню «Егор». А как только появилась возможность, возобновила выступления, не отказывала почти никому, кто приглашал.
Мне повезло подружиться с художником Олегом Куваевым, автором знаменитой «Масяни». Помните же, в начале 2000–х ее вся молодежь смотрела? Мы с моим мужем Женей Дороганом написали музыку для некоторых серий «Масяни», активно работали над этими мультиками вместе с Олегом. И наш собственный альбом «Любови» 2005 года мы издали, что называется, под очарованием Масяни, обыграв это через его обложку и в ходе презентации.
Кайф разного рода
— Ваша другая творческая ипостась — вы относитесь к числу известнейших в России сессионных музыкантов…
— Виолончель — это такой инструмент, который для многих наших рокеров был в диковинку. И меня многие другие музыканты еще с начала 2000–х принялись активно зазывать помогать доводить до ума их песни — сначала как виолончелистку, а потом и в качестве певицы.
Мне довелось поработать со столь известными группами, как «Сплин», «Король и Шут», «Пилот», «Разные люди», «Княzz» и другими. Сейчас таких предложений столь много, что часто приходится отказывать — тщательно выбираю, с кем сотрудничать.
Люди оценили, что умею не только играть по нотам, но способна помочь с мелодиями, аранжировками. Не люблю исполнять партии, написанные кем–то другим, заранее предупреждаю, что сделаю все сама. Не вижу смысла бездумно извлекать свои пару нот, всегда стараюсь так «раскрасить» песню, чтобы она заиграла новыми цветами и оттенками.
Меня стали звать и в туры — например, в 2010–2011 гг. вместе с «Королем и Шутом» дала 49 концертов в 47 городах России и зарубежья в ходе гастролей, посвященных их акустическому альбому «Театр демона». Затем принимала участие в записи хоррор–мюзикла «Короля и Шута» «Тодд» — дуэт Элизы и Тодда « Христова невеста» и ария Ловетт «Маленький остров», « Смерть Ловетт». А уже после смерти Миши Горшенева его бывшие коллеги, создавшие новую группу «Северный флот», позвали меня на запись своего дебютника. У них была инструментальная вещь «Танцуй, король!» — последняя композиция, сочиненная Мишей. Ее хотели сделать песней, но не придумали к ней текст: Миша успел напеть лишь так называемую «рыбу». И меня попросили заменить его голос своей виолончелью, так чтобы это вышло трогательно и эмоционально. Кажется, у меня получилось…
— Каково кредо вашего творчества?
— В своих собственных песнях обращаюсь к благородным, умным людям, которые умеют жить и любить. Больше всего люблю акустическое звучание — живое и «дышащее». Такую музыку могу делать в правильном ключе, поскольку хорошо ее чувствую.
Люблю петь под виолончель и акустическую гитару — барабаны, заданный кем–то другим ритм меня несколько сбивает с нужной волны. А вот когда ты ориентируешься на свой собственный ритм, живущий внутри тебя, — это совсем другое дело.
Нравится выступать перед небольшой аудиторией — в маленьких клубах, во время “квартирников”. В концертах на крупных площадках тоже есть свой кайф — драйв, бешеный обмен энергией с аудиторией.
Большие толпы народа перед сценой меня поначалу пугали, ощущала панические атаки. Потом научилась это преодолевать. Но для меня важна непосредственная обратная связь со слушателями.
— Как вы научились совмещать скитальческую жизнь музыканта с жизнью семейной?
— А я очень много ездила в свое время с мужем Женей Дороганом, он ведь тоже музыкант. И ребенка с трехлетнего возраста мы нередко брали с собой. Он очень много бывал на наших концертах, фактически воспитывался в гримерке. (Смеется.)
Конечно, когда начался школьный возраст, стало труднее… Случалось и так, что муж оставался сидеть с ребенком, он меня фактически подменял дома.
В поисках нового
— Над чем работаете сейчас?
— Ну, я постоянно чем–то занята. В настоящее время мы вместе с известной актрисой Театра Комиссаржевской Евгенией Игумновой работаем над спектаклем на двоих. По замыслу нас на сцене двое. А вернее четверо: стихи Беллы Ахмадулиной, моя виолончель и мы с Женей! Это очень серьезная работа, в которой выступаю в ипостасях композитора и исполнителя.
Сотрудничаю с детским театром «Время» имени Виктора Резникова — в качестве виолончелистки и аранжировщицы. Недавно записала партию виолончели для песни Юли Коган «Лебеди», вышел клип с моим участием.
Много сотрудничаю с группой «миДжи» — как виолончелистка, певица и аранжировщик струнных. Недавно у нас вышел замечательный проект–песня «В Питере снова плохая погода» с участием ряда известных музыкантов.
А вот собственного альбома уже давно не создавала, последний на данный момент, «Патока», вышел еще в 2009–м. Но, опять же, не задаю себе каких–то жестких рамок, все должно идти естественным образом. Жду прилива вдохновения, которое, быть может, придет очень скоро…
— Расскажите о трибьюте АВВА, в котором сейчас участвуете…
— Этот проект — предмет моей особой гордости, он существует уже два с половиной года. Я там исполняю роль Фриды Лингстад. Мы постарались добиться максимального сходства с оригиналом и по звучанию, и по внешнему виду.
При работе над этим трибьютом мне пришлось заново учиться держаться на сцене — ведь уже нет психологической защиты в виде виолончели, которой ты загораживаешься от публики, ты вся перед нею как на ладони… Опять же, тут нужен не только сильный вокал, но и умение особым образом двигаться на сцене — для чего требуются крепкие легкие.
К счастью я, будучи еще, помимо всего прочего, профессиональным преподавателем по вокалу, сумела со всем этим справиться.
Для меня это стало вызовом, ведь ABBA — мои кумиры, и чтобы исполнять их музыку, нужно обладать серьезным уровнем профессионализма.
— Почему на российской музыкальной сцене — естественно, имеется в виду нормальная музыка, не попса — давно не появляется новых ярких имен?
— Ох, знали бы вы, как часто мне задают этот вопрос…
Людей действительно беспокоит — неужели «Ленинград» и Земфира стали некоей конечной точкой, после которой уже нет ничего? Это, разумеется, не так. Лично знакома со многими молодыми интересными музыкантами, с некоторыми из них сама сотрудничаю. Но беда в том, что о них не знает широкая публика, жадная до всего нового.
Как изменить это положение? Не знаю… Раньше многие возлагали надежды на интернет, на тот же YouTube, куда каждый может выложить свой ролик. Но надежда не оправдалась. Человечество тонет в огромном массиве информации, поэтому, кроме возможности искать, нужно еще и знать, что именно ты ищешь.
А с музыкальной прессой, с «неформатными» радиостанциями у нас сейчас в стране плохо. Даже музыканты с именами не имеют возможности почивать на лаврах, им приходится тяжело трудиться ради заработка. При этом меня смешат обывательские стереотипы. «Лена, ты известный человек, ты так много сделала — наверное, ты очень богатая». Остается лишь грустно улыбаться…
Впрочем, я никогда и не ставила перед собой такой задачи: дескать, запишу хит, отнесу на радио и озолочусь…
Жить не зря
— Елена, вы человек верующий. Как смотрите на свое творчество в свете веры в Бога?
— Как на совместное творение — Божье и мое. Когда играешь на инструменте и делаешь это от сердца, то ты фактически вступаешь в соприкосновение со Всевышним. И настоящий, искренний контакт зрителя, слушателя с артистом — он тоже не обходится без Господа.
Для меня очень важно, чтобы человек, когда он приходит на мой концерт, поймал некую волну — доброты, позитива, положительного настроения. Чтобы он вдохновился моей игрой и это позволило бы ему ощутить прилив сил. И нередко такое получается — замечаю это по лицам людей. Вижу, как они подходят к сцене, как горят их глаза — и это в саму меня вливает воодушевление. Но сама по себе ничего не могла бы сделать, только с Божьей помощью, лишь при Его посредничестве…
— Смерти не боитесь?
— Не далее как вчера (интервью состоялось в апреле. — Ред.) умерла моя кошка, которая была со мной двадцать лет — рекордный срок для животного. Целый день ходила в слезах…
Конечно, смерть кошки — это не смерть человека. Но случившееся меня очень расстроило, ведь она была рядом половину моей жизни и я ее очень любила.
Да, боюсь смерти, но не своей. Боюсь ухода близких людей — хорошо знаю, что это такое. Моя мама преждевременно умерла от рака, сестра тоже покинула уже этот мир, хотя она была младше меня. Немало ушло и коллег–музыкантов, людей, с которыми меня связывали дружеские и рабочие узы. В таких случаях всегда плохо именно тем, кто остается.
А своего неизбежного ухода не боюсь. Это неизбежно, но верю, что окончание земного пути — это не конец жизни. И искренне надеюсь, что когда меня самой здесь уже не станет, мое творчество все еще будет служить людям.
Мне иногда приходят письма, в которых люди сообщают, что мои песни помогли им преодолеть тяжелые моменты, душевные кризисы, благодарят… И когда это читаю, то понимаю, что живу и работаю не зря.
Владимир ВЕРЕТЕННИКОВ,
собкор газеты «СЕГОДНЯ»
в Санкт–Петербурге.