Богословие путешествия
Наш век почти всеобщего туризма путешествие воспринимается как повод сменить обстановку или познакомиться с чем-то экзотическим. А если увидеть в путешествии увидеть нечто большее?
Наш век почти всеобщего туризма путешествие воспринимается как повод сменить обстановку или познакомиться с чем-то экзотическим – может, поэтому так популярны поездки в Турцию или Таиланд, но интереснейшие места у себя в стране, порой и недалеко от дома, остаются вне внимания туристов. А если увидеть в путешествии увидеть нечто большее – возможность через преодоление пространства познать себя, встретиться с людьми, «услышать» природу и архитектуру, задуматься о вечном? Особенно если путешествие твое – не суетливая туристическая поездка, а неспешное паломничество… Возможно, тогда «на полях» вашей поездки останутся не только житейские, но и философские и богословские заметки.
«Разве ты не знаешь, что настоящая жизнь есть путешествие? Разве ты гражданин? Ты путник. Не говорите: у меня такой-то город, а у меня такой-то. Ни у кого нет города; город – на небесах; а настоящее есть путь. И мы путешествуем каждый день, пока движется природа», – писал святитель Иоанн Златоуст.
Лето 2019 года. Поздний вечер. Уложив детей спать, мы с женой заходим на сайт Sobory.ru – народный каталог православной архитектуры. Здесь даны описания и фотографии православных храмов, церквей и монастырей, как действующих или строящихся, так и разрушенных. Мы выбираем в оглавлении Тамбовскую область и выстраиваем подходящий маршрут. В этот раз мы направляемся в село Оржевка Уметского района. Оржевка уникальна тем, что это единственное село в Тамбовской губернии, а быть может, и в Российской империи, имевшее, кроме двух приходских церквей, еще и два монастыря: Оржевский Боголюбско-Тишениновский женский и Кирсановский (Оржевский) Александро-Невский мужской.
Параллельно смотрим сайт «Святой источник» – здесь представлена информация о святых источниках России. Иногда бывает, что по пути к храму где-то вдоль дороги (или чуть в стороне) бьет источник. Мы берем это в расчет и, если получится, стараемся набрать водички или же окунуться.
Итак, на дворе ночь, дети спят, и мы с женой выстраиваем наш завтрашний маршрут. На обратном пути хотим попасть в село Осино-Гай, на родину известной каждому российскому школьнику Зои Космодемьянской, Героя Советского Союза.
Наступило утро. Загружаем наш семиместный «Ларгус»: берем с собой термос, еду, одежду, пледы (для того, чтобы расстелить на лужайке при сухой погоде и пообедать) и непременно фотоаппарат. Мы отправляемся за впечатлениями и на охоту за редкими фотографиями. Я чувствую себя простоквашинским Шариком с фоторужьем. Конечно, есть и различие: Шарику не было нужды потом днями обрабатывать в Photoshop свой отснятый материал. Зато я не бегаю часами за зайцами: объект моей съемки статичен. Динамику создают дети, с любопытством исследующие новые пространства, да голуби, служащие свою голубиную «литургию» в заброшенных храмах. Впрочем (и любой архитектор со мной согласится), в зданиях есть своеобразная статодинамика, динамика формы. Не о ней ли писал древнегреческий философ Аристотель, когда пытался мыслить вечность?
Взявшись писать этот текст, мне хотелось бы теологически осмыслить наши путешествия по храмам Тамбовщины. Уверен, что в путешествиях есть свое, особенное богословие – это богословие встречи с пространствами и людьми. В наш век засилья СМИ и масс-медиа, в эпоху, когда пятилетний ребенок с экрана телевизора получает такой объем информации, который не получал 100 лет назад человек за всю свою жизнь, в век безудержного буйства медийных корпораций что дают такие скромные поездки по родной земле? Не Таиланд или Турция, не Европа или США, а центральная полоса России с ее историей и культурой – может ли она ответить на запросы современного человека? Наш опыт поездок показывает: да, может. Более того, не умея видеть необычное и загадочное рядом с собою, вряд ли люди способны разглядеть что-то интересное за рубежом.
Весь вопрос в определенной настройке зрения. Помните евангельский сюжет: «На другой день опять стоял Иоанн и двое из учеников его. И, увидев идущего Иисуса, сказал: вот Агнец Божий. Услышав от него сии слова, оба ученика пошли за Иисусом. Иисус же, обратившись и увидев их идущих, говорит им: что вам надобно? Они сказали Ему: Равви, – что значит: "учитель", – где живешь? Говорит им: пойдите и увидите. Они пошли и увидели» (Ин1.35-39)? Иисусово «пойдите и увидите» – это ключ к восприятию красоты. Слова Христа властно звучат как альтернатива современному сидению перед экраном телевизора.
А смотреть действительно есть на что! История Тамбовщины богата и таит в себе много неожиданного. Например, мало кто знает, что прототипом пушкинской барышни-крестьянки была Дарья Пашкова, дочь тамбовского помещика Алексея Пашкова. Или то, что лепнина храма в селе Ахтырка Рассказовского района уникальна, что она одна из немногих сохранившихся (если не единственная) с дореволюционных времен во всей России. Таких примеров можно приводить десятки, если не сотни. И это только касательно исторических фактов. Однако если у нас хватит мужества мыслить дальше, то мы придем к тому, что реальность имеет в своей основе богословские основания.
История, природа, архитектура, встречи с людьми – всего этого незримо «касается невидимая длань» (монахиня Мария (Скобцова)). Православие мыслит мир как пространство, пронизанное энергиями Божиими. Вот об этом я и хотел поразмышлять.
Итак, мы держим путь на Оржевку. Если ехать в сторону Пензы, то вы попадаете в изрезанную оврагами местность. Когда спускаешься вниз по склону, порой захватывает дух. Какова природа этого ощущения? Можно ли сказать, что, получая телесный опыт поездки, человек одновременно получает и опыт духовный? Христианство утвердительно отвечает на этот вопрос. Если душа распахнута для благодати, а не отягощена заботами о еде и питии, то она начинает резонировать на энергии Божии, разлитые по миру.
Святитель Василий Великий в своих известных «Беседах на Шестоднев» писал: «Создания не просто получают свои образы и разнообразие от Бога; они обладают энергией, определенно тоже Богоданной, но доподлинно их собственной».
Изрезанный оврагами ландшафт, леса и речные потоки – все они благодатно-энергийны и повторяют рельефы человеческой души, которой коснулась рука Божия. Может, именно поэтому нам порой хочется затеряться в лесу (на эту тему есть удивительная книга русского философа Владимира Бибихина «Лес») или, наоборот, посидеть с удочкой на рыбалке.
Между материальным и духовным миром существует теперь, после Боговоплощения, неразрывная связь. Об этом учит святой Афанасий Великий, который «никогда не пользовался концепцией разделения между чувственным миром и умопостигаемым миром, поскольку связь между воплощением и творением, осуществленная в никейском богословии, сделала это разделение невозможным. Два мира стали пониматься не как полностью разделенные и не как слегка соприкасающиеся, а как действительно пересекающиеся в Иисусе Христе». Для святителя Афанасия «Сын Божий играет роль посредника в установлении пространственных отношений между человеком и Богом» (Томас Ф. Торранс «Пространство, время и воплощение»).
Как удивительно – «пространственные отношения между человеком и Богом»! Творец по Своей кенотической (то есть через Божественное самоуничижение) любви входит в пространство, которое теперь является местом Его присутствия. Это предвидит еще ветхозаветный псалмопевец: «Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь» (Псалом 18).
Мы проехали по Кирсановскому району и повернули на Умет. Приближаемся к Оржевке. Нам открывается величественный вид колокольни – этого единственного сохранившегося строения Боголюбско-Тишениновского женского монастыря. Высота колокольни – 61 метр!
Вот небольшие выдержки из «Путевого дневника» моей жены Александры: «Еще с дороги глаза жадно выхватили эту красавицу. След от колес прервался где-то в полях: получается, дальше проехать нельзя. Больше всех обрадовался Сережа (7 лет), что для меня было неожиданностью: "Ура! Пойдем пешком! Как в старину! Ведь люди раньше в монастыри пешком ходили! Даже в Москву пешком ходили!" К слову, для Сережи Москва – это край света; расстояния дальше, чем до Москвы, быть не может». В конце Александра напишет: «Места здесь правда невероятные. Стоя на краю оврага, видишь вдали еще два храма. Они нас ждут. Не хочется прощаться. Я верю, что вернемся!»
Уезжая от очередного храма (неважно, действующего или разрушенного), чувствуешь, что ты уезжаешь от «человека» или, чтобы не впадать в антропоморфизм, от «живого существа». У каждого такого существа есть свой характер и своя история, свой «способ бытия», если говорить богословским языком. Митрополит Иларион (Алфеев) пишет, что христианский храм одновременно является образом космоса и образом человека: «Строительство Святой Софии способствовало и развитию представления о храме как об образе космоса, где купол изображает небесный свод, а все пространство символизирует населяемую вселенную – мир видимый и невидимый. Связь между храмом и космосом коренится в восприятии космоса как единого литургического организма, – восприятии, характерном уже для Ветхого Завета. Будучи образом космоса, храм одновременно является и образом человека. Об этом Максим Исповедник говорит так: святая церковь Божия есть человек; алтарь в ней представляет душу, Божественный жертвенник – ум, а храм – тело. Потому что церковь является образом и подобием человека, созданного по образу и подобию Божию».
Когда рассматриваешь храмы, особенно разрушенные, тебя охватывает какое-то полуобъяснимое ощущение общения. Это, конечно, не речевое общение, но кто сказал, что общаться можно только словесно? У человека и храма – разные «способы бытия», тем не менее, общение возможно. Ведь и у Бога с человеком тоже разное бытие, однако Бог обращается к человеку, зовет его по имени, и человек имеет способность отзываться на голос Божий.
Кстати, об общении. Возвращаясь обратно из Оржевки, мы, как и планировали, ушли с пензенской трассы, сделали крюк и попали в село Осино-Гай – на родину Зои Космодемьянской. Этот день подарил нам встречу с отцом Александром и его сестрой. Вновь передаю слово жене: «Мы побродили по двору храма, гостеприимно распахнувшему ворота. Холодало, вечерело. Пора было идти за кофтами в машину, да и домой уже пора. Вдруг увидели, что во двор вышла матушка. Леша спросил:
– Может, попросим, чтобы внутрь пустили?
– 99%, что не пустят, но попробуй. В жизни всегда есть место чуду. А мы одеваться пошли.
Через несколько минут муж возвращается:
– Согласны!
– Да ты что?
– Да, только оденься поцерковнее!
– Что же я могу надеть, если у меня только кофта? – бурчала я себе под нос, идя от машины обратно к храму. Я не рассчитывала, что мы попадем внутрь действующего храма, и поэтому была одета в спортивный костюм. Ладно, нареканиями по поводу внешнего вида меня не напугаешь! Эх, где наша не пропадала!
Матушка уже ждала меня с большим платком и доброй улыбкой на лице. «Да мы на родник ехали... я не думала, что в храм...» – пытаюсь неуверенно лепить отмазки. Матушка улыбается и помогает завязать мне юбку и платок на голову: «А то не хорошо так – в храм все-таки». Молча киваю, улыбаюсь в ответ – я обезоружена этой простотой.
Нас встречает батюшка Александр, подходим под благословение (как забавно берут благословение мои "утята"!). За разговором проходим внутрь храма. Деревянный сельский храм, тепло от царящей там атмосферы – какой-то особенной, именно сельской и именно деревянного храма. Роспись на потолке осталась с дореволюционных времен.
Мы долго беседовали и, кажется, совсем забыли о времени. Матушка забрала потискать мое бесценное сокровище, восьмимесячного сына Максима, я едва сдерживала слезы от такого душевного участия. Уезжать не хотелось. Прощались, как со старыми добрыми знакомыми. Домой мы ехали с двумя пакетами гостинцев и необыкновенным теплом на душе. Тут я уже не скрывала своих слез. Эта поездка не только покрыла наши утренние недоразумения, но и сломала некоторые мои стереотипы».
Подобные встречи, честно говоря, бывают далеко не всегда. В одном из храмов области священник поступил иначе. Когда мы подъехали к ограде, то батюшка, дом которого расположен на территории храма, просто не разрешил нам попасть внутрь. Я еле-еле смог уговорить его разрешить сделать несколько фотографий самой церкви извне. Аргумент батюшки был прост: «Я вас не знаю». Он внимательно наблюдал за тем, как мы с детьми передвигаемся по территории храма. Дети, сев в машину, сказали: «Какой-то хмурый батюшка».
И все же полагаю, что даже такой, казалось бы, неудачный разговор можно считать встречей, потому что она реальна, а не виртуальна. Подлинная встреча освобождает нас от воображения, т.е., по сути, от нашей самости. Философ и культуролог Сергей Аверинцев писал, что «самое первое правило, касающееся общения с Богом, правило, которое должен знать каждый: в этом деле нет места воображению… Если грех, вина, суета препятствуют общению с Богом, то "прелесть" подменяет его собой, исключая самую его возможность. С Богом можно встретиться везде – даже в аду, как сказано псалмопевцем, «сойду в преисподнюю – и там Ты» (Пс.138.8); христианская традиция говорит о сошествии во ад… Есть только один род места, где встреча с Богом заведомо невозможна по определению: это место воображаемое».
Увиденное в путешествии всегда или больше, или меньше того, что ты ожидал, но оно никогда не соответствует твоей фантазии. В этом плане воображение всегда промахивается мимо реальности. Попасть в реальность значит уйти от фантазирования. Потому подлинная встреча с человеком снимает с нас оковы воображаемого, и этим она похожа на встречу с Богом.
«Современная цивилизация и мышление современного человека основаны на том, что можно себе представить. Если что-то не может быть представлено, то этого как бы и нет. Так рассуждает человек сегодняшней эпохи. А Бог Откровения – Он "неизречен, недоведом, невидим, непостижим", как говорится в анафоре литургии святителя Иоанна Златоуста. Его нельзя ни описать словами, ни охватить умом, ни увидеть, ни представить себе в воображении. Его можно только встретить» (священник Георгий Чистяков). Встреча с пространством и временем, с архитектурой и природой, с людьми и через них – с самим собой…
Уже ночь, мы возвращаемся домой и вместо утренних разрезов кирсановского ландшафта нам видны лишь фары машин и огни заправочных станций. Почти вся карта памяти моего фотоаппарата заполнена снимками, а наша, человеческая, память – новыми впечатлениями.
«Заведомо ясно, что духовное странничество как-то связано с передвижением в мире материальном. Странник – вечной образ русской жизни. Стократ воспетые безграничные "русские просторы" – южные степи, уральские и зауральские леса как нельзя более способствовали такому странничеству. Какова же внутренняя форма этого странничества? Физическое оно или ментальное? Вопрос, очевидно, поставлен неправильно и не может иметь ответа. Всякое странничество – одновременно и физическое, и ментальное, и слово «реальность» в применении к нему имеет в слитности оба смысла: это и "уход физический", и "уход ментальный", но и тот, и другой реальны» (академик Юрий Степанов).
Алексей ЧЕРНОВ,
студент Тамбовской духовной семинарии
В основе публикации – статья в журнале
«Тамбовские епархиальные ведомости»