Мне было где-то 36 (36,5), когда мой папа очень тихо помер . Утром позвонил завреанимацией и сказал, что все кончено. Я не сразу поняла, помню, даже переспросила, о чем идет речь. Он повесил трубку, и до меня дошло . Наверное, так рыдают раненые звери из глубины моего нутра рвались страшные, нечеловеческие крики. А вместе с ними словно уходила жизнь, и это ощущение было вполне физическим. Я изводила себя тем, что не успела набрать его несложный номер домашнего телефона (он состоит из трех повторяющихся цифр) и сказать, что люблю его. С самого рождения он называл меня только Аллочкой. Никто, кроме него, так не называл меня по имени . Не вмешивался в мою жизнь, тихо наблюдал, ничем не обременял, старался помочь нехитрыми делами. Будучи уже пожилым и немощным, приходил в гости, что-то приколотить и прикрутить у меня в квартире. По выходным он приносил мне сладости - его любимые карамельки к чаю. Впереди было самое тяжелое прощание. Я в первый раз несла ему цветы, две ярко-белых лилии . И ...
