ПЕРВЫЙ ОТДЕЛ

История следующая.

Однажды вызвал меня начальник первого отдела к себе, посадил за стол и бросил передо мной увесистую пачку бумаги. Серенькой и лохматенькой такой на вид, чтобы при случае компетентные товарищи смогли увидеть на ней любые подчистки. Ну, и в случае чего, сами понимаете, за жабры взяли, кого надо.

 

От вида и объема бумаги я слегка напрягся. За пару лет до был у меня случай неприятный. Служил тогда я в подводниках. И пропало у нас в Дивизии взаправдашних атомоходов оружие. Ладно бы торпеда с ядерной головой пропала, но нет. Из оружейки в Штабе дивизии испарился Макаров, который не человек, а пистолет.

Когда мы с нашим Старпомом заступали на дежурство, ПМ по описи был, а при сдаче его не обнаружили.

Вот такая загогулина

Понятное дело, моментом набижали оперуполномоченные из Особого отдела и начали всех проходивших мимо трясти. Причем этими проходившими оказались все наши родственники до седьмого колена. Времена то были строгие. КГБ работало не только за хлеб и воду.

В общем, ничего нам за тот ПМ не было. Со слов написано верно мы подмахнули и пошли в моря служить дальше. Кто на самом деле скоммуниздил пистолет так и осталось за кадром, а пули из его ствола ни в каком криминале не засветились. Может, ржавый ПМ все еще и лежит на склоне одной из сопок над бухтой Павловского. Или ждёт своего часа в промасленной ветошке у кого-нибудь в подвале… Да и не важно это в нашей истории. Главное в ней то, что после дембеля поехал я по родственникам. Ведь пока был в морях, некоторые успели пожениться и даже народиться, а я их и не видел ещё ни разу.

Вот.

Родственники же у меня жили тогда от Москвы до самых до окраин. Знатный тур, в общем, у меня получился. И каждый родич, если уже умел говорить, в этом туре мне при встрече тот самый ПМ и припоминал.

С подковыркой так.

Дед мой, например, служивший ещё при нашем крайнем Генералиссимусе механиком по вооружению в Монино, первым делом спросил, надёжно ли я прикопал Макарова? Тавота не пожалел? И хорошо запомнил место с тайником? А то я спрятал у нас за околицей монинский карабин, когда участковый шмон устроил после стрельбы по воронам, так уже и не помню, где именно. Жалко, если и у тебя такое приключиться с пистолетом…

Братушка же из Одессы, тогда ещё старлей ВДВ, щёлкнул меня по носу и заметил, что лучше б я выслал ему заявку и он в Афгане подобрал бы мне на любой вкус пукалку…

А у бульбашей всего лишь подЫвилися, якога лешаго мяне понадобился ПМ, когда мы ещё в сопливом детстве вальтеры и наганы вместо маслят в соснах собирали.

Вот такое мне вспомнилось при виде стопки бумаги в первом отделе.

Заметив же некоторое мое витание в облаках, начальник тогда и говорит:

- Заполняй быстрее анкеты, а то на обед опоздаем.

- На [sensored] вам опять мои анкеты? – спросил я.

И получил в ответ примерно следующее:

- Допуск у тебя раньше был от забора и до обеда, а теперь и до ужина. И ещё одно нововведение. Вместо оранжевой каски, должен носить красную. Ферштейн?

- А как насчёт перспектив и зарплаты? – вопросом на вопрос ответил я. Как никак ещё у меня тогда не совсем сошел Одесский загар.

- Перспективы у нас есть. Хоть они и в тумане. А что за зарплату, так ты ж ведь не за ней к нам пришел. Верно?

- Верно, - глухо согласился я.

- Ну так и пиши, а я курить пойду, - сказал начальник и шмыгнул за дверь.

Вздохнув, я начал писать автобиографию и заполнять полотна анкет. Тех самых анкет ещё с графой партийность и вээлкасэмность, пусть уже и отмененной несколько месяцев назад.

Короче, заполняю я анкеты и вдруг упираюсь в пункт о родственниках. Которые вчера были ещё внутри, а теперь – за межой. И глядя на место, отведенное под ответ, понимаю, что мне его наверняка не хватит, если всех туда записывать. До седьмого колена. Раньше было проще. Даже с теми, кто жил на оккупированных территориях - померли разом, когда от дома осталась лишь воронка метров пяти глубиной.

Я подождал, когда вернётся начальник с перекура, и метнулся к нему. Так и так. Что делать?

 

Начальник выслушал, помолчал, потом сходил к себе в особо секретный закуток первого отдела, принес оттуда стеклянную бутылку и два стакана.

Когда он открыл бутылку, зашипела минералка и едва не вырвалась вся наружу. Наверно, в закутке пригрелась или бутылку начальник неумышленно по дороге встряхнул.

В последний момент я подсуетился и спымал стаканами бурлящую воду. Почти ничего не пролетело мимо.

- Декомпрессия... Ты ж ведь у нас из подводников. Сам говорил, что надо делать, когда сто метров воды над тобой, а лодка лежит на дне... Маску ИДА полста девять на морду и дышишь горячим. Затем - торпедный аппарат, поднимаешься из него вверх по узлам, на каждом тормозишь… Ждешь, чтоб азот у тебя не закипел в крови. Иначе...- сказал задумчиво начальник, глядя на свой стакан, вдоль стенок которого вверх всплывали пузырьки углекислоты. – Иначе давление резко упадет, и все рванут, кто куда…

- Так как быть, тащ командир, - было начал снова я. – Про всех писать или..?

- А ничего не пиши, - ответил начальник первого отдела. – Совсем ничего…