«Естественная убыль населения — наше хроническое состояние»

— Естественная убыль населения за первые четыре месяца 2019 года составила 149 тысяч человек. Вице-премьер по социальным вопросам Татьяна Голикова так прокомментировала эту новость: «Мы катастрофически теряем население страны». Вы согласны с тем, что Россия переживает серьезный демографический кризис?

— То, что говорит Татьяна Алексеевна, вполне соответствует действительности. А вопрос драматизма, который она вкладывает в свои слова, — это уже личное дело спикера. В этой негативной тенденции нет ничего неожиданного. Темпы роста смертности в России сокращались, но в последние годы это сокращение замедлилось. Было непонятно, в связи с чем это происходит, — если бы все было хорошо, то темпы сокращения были бы выше. Так как они тормозили, то было понятно, что это симптом. Поэтому неожиданности в этих данных нет.

Естественная убыль населения — это наше хроническое состояние. Было всего несколько лет, когда в России наблюдались высокие темпы рождаемости и удалось повысить продолжительность жизни. На три-четыре года мы выходили из этого состояния. Но в принципе

Я не считаю, что можно говорить о реалистичном естественном приросте, хотя майский указ это предполагает. Все демографы, которые хоть что-то понимают в этом деле, называют этот сценарий нереалистичным.

— У правительства есть какие-то инструменты, чтобы повысить рождаемость и сократить смертность? Или пытаться развернуть большие демографические волны бесполезно?

— Со смертностью надо бороться, и мы действительно можем ее сократить. Другое дело, что те цифры, которые были зафиксированы в майском указе президента, недостижимы. История таких прецедентов не знает, чтобы продолжительность жизни росла по году в год. Такое бывало только после крупных военных конфликтов (понятное дело, что после них нетрудно показать высокую продолжительность жизни) и в странах Африки, когда продолжительность жизни росла с 32 лет после распространения медицины.

В новейшей истории в странах Европы и в странах с высокой продолжительностью жизни таких примеров не было. Максимальный прирост — по полгода в год. А мы поставили себе задачу за три года прирасти на шесть лет, что представляется абсолютно нереалистичным.

Все, что связано с поддержкой семей, — это про рождаемость. Но и у рождаемости есть свой предел. Например, сейчас правительство взяло курс на поддержку многодетности. Многодетность — это замечательно, но у нас падают первые рождения. Если у нас падают первые рождения или, по крайней мере, они неблагополучны, то как можно поддерживать вторые или третьи?

Оно все время говорит о том, что многодетность нужно поддерживать. Но сейчас у нас если и есть проблемы, то они в однодетности. Например, во время экономического кризиса больше всего сократились не третьи и не вторые рождения, а именно первые. Здесь что-то можно исправить, наверное. Пособия прямо на рождаемость не влияют, но влияют косвенно, через социальный климат.

Здесь не представляется возможным что-то преодолеть или выйти на новые рубежи просто из-за того, что мы находимся в другой эпохе, к традиционным семьям мы уже не перейдем. А вот за продолжительность жизни и сокращение смертности бороться надо. Здесь еще много чего можно сделать и с точки зрения медицины, и с точки зрения собственной социальной ответственности людей. Сейчас появился термин «здоровый образ жизни», и это один из социальных факторов ответственности за свое здоровье, по которому у нас есть пробелы.

— Голикова рассказала, что многие регионы России сознательно снижают показатели смертности от онкологических и сердечно-сосудистых заболеваний. Этим объясняется аномальный рост смертности от других заболеваний, которые обычно не приводят к летальному исходу. Насколько демографические данные подвержены манипуляции?

— Манипулировать данными можно всегда. У нас несколько лет тому назад был казус, когда предыдущее правительство очень боролось со смертностью от сердечно-сосудистых заболеваний, их число у нас постоянно падало.

Что бы это ни было, это указывало на фальсификацию. Поэтому пока губернаторов будут оценивать по каким-то критериальным показателям, эти показатели будут фальсифицироваться. Если сейчас в регионы спустили миллион показателей, по которым их будут оценивать, то значит, им будут манипулировать таким образом, чтобы поддержать рейтинг губернатора.

Но альтернативы здесь нет: вы можете сделать обследования в две тысячи респондентов, но не в 146 млн человек. Поэтому пользоваться статистикой придется и анализировать при этом, может такое быть или нет. При этом если будет увеличена одна часть группы смертности, то придется сократить другую. С общим числом смертей вы этого сделать не сможете. Статистики добровольно никогда ничего фальсифицировать не будут. Они просто знают цену вопроса: если подкрутить в одном месте, то придется подкручивать еще в 25 местах, и все равно потом что-нибудь не сойдется. Это вопрос административного давления на статистику.

— Раньше естественную убыль населения России компенсировал приток мигрантов. Может ли миграция быть каналом компенсации демографических потерь?

Естественный прирост — это увеличение населения, которое определяется числом рождений и числом смертей. Общий прирост, да, включает миграцию, но в указе ни слова не сказано про общий прирост, а сказано про естественный. Если судить по этой логике, миграция к этому никакого отношения не имеет и про нее надо забыть.

Реально мы понимаем, что численность населения на территории страны увеличивается и за счет миграции тоже. Но с миграцией мы уже видим, что времена, когда были существенные иммиграционные приросты, которые позволяли компенсировать естественную убыль, прошли, и сейчас миграция держится приблизительно на одном и том же уровне. Спасет ли она страну? Нет, не спасет. Она полезна с точки зрения рынка труда — причины, по которым все страны мира используют труд мигрантов, распространяются на нас в полном объеме.