Евгений Рылов: «Апелляции бессмысленны. Вердикт будет не в пользу России»

На Играх в Токио Евгений выиграл олимпийское золото. Такое с российским плаванием случилось впервые за 25 лет. И непонятно, когда произойдёт вновь.

На Играх в Токио Евгений Рылов выиграл олимпийское золото. Такое с российским плаванием случилось впервые за 25 лет. И непонятно, когда произойдёт вновь.

Международная федерация плавания (FINA) в марте отстранила российских спортсменов от участия в международных соревнованиях и не собирается пересматривать своё решение. А история с Рыловым вообще стоит особняком. Помимо санкций для всей сборной ему выписали персональные – дисквалификация на 9 месяцев за то, что выступил в «Лужниках» на концерте в честь 8-летия воссоединения Крыма с Россией (объяснение – урон по репутации мирового плавания). То есть отстранён, а сверху отстранён ещё раз.

Когда от тебя ничего не зависит

Дмитрий Гранцев, aif.ru: – Женя, вы предполагали, чем обернётся поход в «Лужники»?

Евгений Рылов: – Подозревал, что будет какая-то реакция, что кому-то это не понравится. Но чтобы реакция последовала молниеносно, а не понравилось абсолютно всем? Думаю, дело в том, что моё имя на слуху – так новостной эффект от санкций больше. Если бы я не был российским спортсменом, выигравшим Олимпиаду, всем было бы всё равно, куда я сходил, где выступил.

– Вчерашние соперники из числа иностранцев отмолчались? Никто не вышел на контакт, чтобы поддержать?

– Никаких слов поддержки не было. Меня это не удивило. Сами посудите, кто захочет ставить себя под удар, рисковать репутацией, поддерживая русских? Перевешивает та чаша весов, на которой своя карьера.

– Международный олимпийский комитет объясняет зачистку спорта от русских заботой о них же: мол, возможны различные акции, и МОК не может гарантировать безопасность спортсменов.

– Я не совсем понимаю, что значит «не могут дать гарантии». Если они так волнуются о нашей безопасности, то, думаю, Россия в состоянии создать структуру, которая нас защитит. В конце концов, есть спортсмены, которые приезжают на соревнования со своей охраной. И всё у них хорошо – безопасность гарантирована на все 100%. Моё мнение: они просто нашли причину, которой прикрываются и думают, что отмазались. Это либо акт лицемерия, либо что-то ещё.

– Ваши слова: «Если у проблемы есть решение, имеет смысл о ней беспокоиться, а если у проблемы решения нет, то зачем?» Думаете, обращение в суды не изменит ситуацию с допуском к международным турнирам?

– Если не ошибаюсь, эту цитату я прочитал в самурайском кодексе. Использовал её, когда журналисты спросили, нет ли у меня сейчас уныния. Какой смысл переживать, когда от тебя ничего не зависит. А суды? Судя по тому, что происходит, подозреваю, апелляции бессмысленны. Вердикт наверняка будет не в нашу пользу.

– При этом вы хотите оставаться в спорте до Олимпиады-2024?

– Я бы сказал: «Пока да». Планирую идти в этом направлении. Если нас всё же допустят до Игр, думаю, смогу добиться там поставленных целей и полностью удовлетворить свои амбиции. Но посмотрим, как будет развиваться ситуация. Всё может в одночасье измениться.

– В конце концов, мировой рекорд можно установить и на внутрироссийских соревнованиях. Или и он подпадает под санкции, а FINA его не фиксирует?

– По идее, должны. Но вполне возможно, что и не засчитают под каким-то предлогом.

Методом лезвий

– С вами разорвал спонсорский контракт британский производитель экипировки Speedo. Это болезненно?

– Проблем я пока не ощутил. Продолжаю использовать их продукцию, запретить мне никто не может. Другое дело, что экипировка, снаряжение не вечны – рано или поздно начнут портиться. Это если говорить про технический аспект. Если про спонсорские отчисления, то деньги за полугодие они в начале июля мне не перечислили.

– А такую уж большую роль играет технический аспект в плавании? Всё-таки это не биатлон.

– Конечно играет. От качества тренажёров для плавания, гидрошорт зависит и тренировочный процесс, и сам результат. Например, на важные старты больше двух раз гидрошорты никто не надевает.

– Владимир Сальников рассказывал о «секретной» технологии советских пловцов: «Использовали лезвия «Нева», чтобы соскрести верхний слой кожи. Это обнажало нервы так, что в воде начинал ощущать себя иначе, – и сказывалось на скорости». Прошлый век?

– Вставными лезвиями – не знаю, «Нева» ли это или что-то ещё – я выбриваю всё тело. И не я один. Многие используют такой приём.

– Что сложнее на том уровне, куда вы добрались, – физиология или психология?

– И то и другое. Я бы вообще не стал разделять эти понятия, они дополняют друг друга. Когда много работаешь с мышцами, нервы всё время на пределе. Но чем старше ты становишься, тем лучше (пусть и через ошибки) справляешься с психологическими, мотивирующими моментами. Об этом можно долго рассуждать, но формула, по сути, одна: сделал работу над собой – получил результат.

– Знаю пловцов, которых перед стартом вводили с помощью гипноза в транс. Утверждают, что шло на пользу. Вы не пробовали?

– Пробовал, когда работал с психологом Геннадием Горбуновым. Метод действенный. Но в какой-то момент понял: мне нужен другой эффект перед стартом. От гипноза отказался, но взял то, что мне интересно из сотрудничества с психологом. Я бы назвал это неким программированием, которое убирает мандраж, лишние эмоций.

Кошкин дом

– Есть ли в ситуации с отстранением хоть какой-то плюс?

– Немного, но есть. Наконец, появилось свободное время, которое могу уделить семье, близким.

– Родители у вас спортсмены?

– Папа серьёзно занимался футболом, мама – мастер спорта по спортивной гимнастике. Уверен, от папы я взял выносливость, от мамы – подвижность и гибкость. А плавание – это уже мой выбор. С 6 лет занимаюсь тем, чем хотел.

– Не остановил вас даже перелом позвоночника, который получили, когда учились в школе.

– Уточню: компрессионный перелом. Через 3 месяца после него я снова плавал. Хотя, думаю, перелом не прошёл бесследно, отразился на росте. Если посмотреть на других пловцов, я ниже. Да и дети, как правило, перерастают своих отцов, а я – сантиметр в сантиметр с папой.

– Ваше выступление в Токио запомнилось не только золотом, но и маской с изображением кота. Тогда же выяснилось, что котов у вас дома шесть.

– Сейчас их уже 11. Никакой экзотики вроде лысых сфинксов. Все пушистые. Всех люблю, а они отвечают тем же.

– И как вы дошли до такой цифры?

– Мы с моей девушкой изначально планировали двух котов. Взяли первого, второго (правда, выяснилось, что один из них – кошка). И не смогли остановиться (улыбается). Очень хотели забрать кого-то из приюта. Но нас отговорили, потому что там все с проблемами здоровья. Дело не в том, что мы бы не справились. Надо было думать о котах, что уже живут с нами, – у многих слабый иммунитет, тяжело переносят болезни.

– Неужели 11 котов нормально уживаются?

– Все котики у нас воспитанные, приучены к лотку и знают своё место. Драк и ревности нет. Правда, некоторые бывают чересчур активны по ночам. Но терпеть можно (смеётся).