«Перестань мне писать о шелке, который я тебе обещал привезти из Москвы. Здесь ад!»
Десантный отряд во время наступления в тылу врага
Историк М.Ю. Мягков пишет:
«Боевые действия во второй половине ноября – первых числах декабря 1941 г. привели германское командование к осознанию того факта, что моральное состояние военнослужащих вермахта подвергается жестким испытаниям и приближается к своему кризису. Этому в немалой степени способствовало как положение на фронте, так и недостаточное снабжение немецких частей.
В период со 2 по 6 декабря 1941 г. представитель генштаба вермахта выяснял положение со снабжением и настроением личного состава 20-го и 57-го армейских корпусов. Первое, что произвело впечатление на офицера генштаба, это боязнь военнослужащих выразить свое мнение по поводу настроения войск.
«Войска болезненно реагируют на вопросы о сроках завершения восточной кампании и возвращения домой... Солдаты охотно читали фронтовые газеты. Теперь газеты слишком похожи на пропаганду, которая ведется в Германии. Солдат после боя меньше всего хочет слышать о войне... Фронтовые газеты часто используются там, где не хватает бумаги для других целей!.. В конце ноября они [фронтовые газеты] опубликовали большую статью на передовице, в ней говорилось о полной деморализации русских, возрастающем числе их дезертиров и т.д. Эти газеты поступили в войска в тот момент, когда неудачно завершилось наше наступление...».
Начало советского контрнаступления под Москвой вызвало у большого числа военнослужащих армии «Центр» панические настроения. Хорошо сведущие в истории немцы стали вспоминать о судьбе армии Наполеона. Многие солдаты и офицеры вермахта осознали, что рассчитывать на скорое завершение кампании теперь не приходится, а счастливое возвращение домой — под большим вопросом.
В декабре 1941 г. они почувствовали, что противник способен не просто сопротивляется, но и с успехом уничтожать немецкие войска. Подобные мысли прозвучали в письме унтер-офицера Рихарда Ригера своим родителям в Вюртемберг: «...Теперь война приняла другие формы, и борьба с каждым днем делается все ожесточеннее. Сложились такие условия, на которые никто не рассчитывал и которые нельзя сравнить с прежними...».
«Судьба Наполеона и замерзших в 1812 году французских солдат», как утверждали в декабре 1941 г. германские пленные, угнетающе действовала на личный состав группы армий «Центр». Моральные силы немцев были до предела перенапряжены. Какое-то время осознать тот факт, что Германия не застрахована от поражения в войне с Советским Союзам, им (как ни парадоксально) препятствовали непрекращающиеся атаки советских дивизий, смертельная опасность, нависшая над каждым военнослужащим. Шок от неожиданного русского наступления не давал возможности размышлять здраво. Однако есть все основания полагать, что паника, которая охватила тогда войска группы армии «Центр» затронула самые основы морального духа немецких солдат, подорвала их веру в непобедимость германской армии.
В декабре 1941 г. рядовой А. Фольтгеймер в письме своей жене жаловался: «Здесь ад. Русские не хотят уходить из Москвы. Они начали наступать. Каждый час приносит страшные для нас вести... Умоляю тебя, перестань мне писать о шелке и резиновых ботинках, которые я обещал тебе привезти из Москвы. Пойми — я погибаю, я умру, я это чувствую...».
Стойкость, дисциплинированность, умение наступать и держаться в обороне отличали немецкого солдата в 1939–1941 гг. Германские генералы верили в своих подчиненных. Но условия, при которых проходило отступление от Москвы в декабре 1941 г., заставили их пересмотреть свои прежние оценки морального потенциала вермахта. Гитлеровское руководство понимало, что обычными мерами восстановить положение невозможно. По мнению фюрера, судьба всей войны зависела теперь от того, удастся или нет выдержать натиск Красной Армии. В войска поступила известная директива «держаться», запрещавшая дальнейший отход. Принимались самые строгие меры к трусам и паникерам.
Показательно, что зимой 1941/42 г. многие немецкие солдаты при описании боевых действий использовали в своих посланиях термины: «пекло», «адский котел» и т.п. Вполне вероятно, что советское контрнаступление отождествлялось в их сознании с «божьей карой» за уже совершенные вермахтом преступления на советской земле.
Солдат Алоис Пфушер писал с Восточного фронта 25 февраля 1942 г. своим родителям в Баден:
«...Мы находимся в адском котле, и кто выберется отсюда с целыми костями, будет благодарить бога. Многие из наших товарищей убиты или ранены. Борьба идет до последней капли крови. Мы встречали женщин, стреляющих из пулемета, они не сдавались, и мы их расстреливали... Ни за что на свете не хотел бы я провести еще одну зиму в России...».
Контрнаступление под Москвой
Источник: Мягков М.Ю. Вермахт у ворот Москвы, 1941–1942. — М.: РАН, 1999.