Прием пациентов в курортном покое
Люди редко пишут благодарности, во всяком случае, значительно реже, чем жалобы. Это особенно заметно в медицине. Ведь если все кончилось хорошо, чего писать? Так и должно было быть. «Вы на это и учились», — скажет вам пациент и в целом будет прав.
Никогда нельзя предсказать, что особенно понравилось или, наоборот, разозлило пациентов. Иногда просто то, что доктор искренне посочувствовал, задевает за живое больше, чем все остальное.
Вот уже почти четыре месяца я работаю в Южной Флориде. Люди везде в целом болеют типичными болезнями: диабет, инфаркт, инсульт, пневмония, эпилепсия и далее по списку. Но есть и редкие болячки, которые видишь раз в год, что-то — раз в пять лет, что-то — один раз за свою медицинскую карьеру, а что-то — только на экзамене или в книге, так никогда и не встретив, разумеется, к счастью. Так вот здесь
то, что я видел в Нью-Йорке и Пенсильвании раз в два года, теперь встречаю раз в месяц,
а кое-что перекочевало прямо из экзамена в мой кабинет. Хоть стой, хоть падай!
Кроме того, Южная Флорида — все, что ниже Уэст-Палм-Бич, — настоящий новый Вавилон. Кого здесь только нет! Люди со всего земного шара и из всех штатов приехали сюда в поисках новой жизни. Здесь редко встретишь коренных флоридцев, которые если и есть, то в основном черные. Белые и испанцы в большинстве своем приезжие — в общем, «понаехали», так же как и я сам. С собой они привезли свои привычки, культуру, еду и, разумеется, самые разные болезни.
Вообще-то, люди, которые способны бросить все — друзей, семью, зачастую более или менее устроенную жизнь — и уехать в другое место в поисках новой жизни, — это особый тип людей. Это качество — рубануть канат и уплыть, — оно или есть, или нет. Отсюда и мощная энергия, и желание цепляться за жизнь, способность рисковать и пробовать что-то новое, зачастую начиная опять с нуля. Как не трудно догадаться, успеха достигают не все. Жизнь весьма несправедлива. Во Флориде самое большое расслоение классов по доходам в Америке. Здесь миллионер живет в пентхаусе с видом на океан, а бомж спит рядом с подъездом этого же небоскреба. Благо всегда тепло.
Правда, есть и обратная сторона медали. Люди, уезжающие в поисках новой жизни, в основном малоприятные, резкие, порой просто грубые, невротизированные. Это хорошо видно на дороге. Все привезли с собой свою манеру вождения, поэтому
ощущение, что пациентам сумасшедшего дома раздали права и пожелали счастливого пути.
Отсюда и страховка на машину выше, даже чем в Нью-Йорке.
Флориду нередко называют «God’s waiting room» (приемная Бога). Пожилые люди приезжают сюда доживать в тепле. Типичная картина, когда ранним утром долговязый дед с редкими, седыми волосами, в немыслимой майке и трусах, надетых на изнанку, слегка грязных сзади и приспущенных до середины бедра, с серьезным видом бодро шлепает в сланцах вдоль дороги, наверное, представляя, что идет в свой офис.
И еще я заметил, что больницы выглядят не как на севере. Может быть, пальмы снаружи клиник и огромное количество постоянно цветущей буйной зелени подавляют мысли о болезнях и больницы больше напоминают отель где-нибудь на курорте.
Семнадцатилетнюю девочку привезли с судорогами, возникшими впервые. Первые результаты КТ — кровь в мозге. Мне позвонили, запросив консультацию среди ночи. Пока я собирался, сделали МРТ. Предварительный диагноз — опухоль.
Перед тем как идти смотреть больную, я объяснял: что будем делать, какие бывают опухоли и все такое. Подумав, я сказал, что вообще-то у нее такой возраст, что «детские» опухоли она уже переросла, а для взрослых еще молодая. Конечно, все бывает, но я бы скорей предположил, что у нее артериовенозная мальформация*, а не опухоль, оттуда и кровануло.
Как же я уважаю сильных людей! Ей всего 17, два года назад у нее появился диабет первого типа, она на уколах инсулина, а теперь еще вот это. У нее не было ни слез, ни кислого лица.
Спокойная, держится молодцом. Сказала: «Доктор, не бойся, говори что есть».
Надо сказать, что судороги купировали, да и на осмотре никаких серьезных симптомов я не нашел. Уже неплохо.
Я честно сказал: «Возможно, у тебя опухоль мозга, но мне кажется, что это менее вероятно и, скорее всего, это сосудистая аномалия. Утром возьмут в операционную на биопсию. А пока я назначу лекарства для профилактики судорог».
Я видел, как у мамы побелели сжатые руки. Сама же девочка ответила, что все поняла и готова ко всему. Она даже попыталась улыбнуться, но получилось кривовато. И уже потом сказала маме: «Не переживай ты раньше времени».
Я проснулся утром и бросился к компьютеру. Сразу зашел в систему и нашел ее историю болезни. Так-так, результаты биопсии, где они?
«ДОБРОКАЧЕСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАНИЕ. ГЕМАНГИОМА ИЛИ АРТЕРИОВЕНОЗНАЯ МАЛЬФОРМАЦИЯ».
Я летел в больницу как на крыльях, превышая скорость и подрезая других, чем, впрочем, не сильно отличался от остальных участников движения. Резидент встретил в отделении, расплывшись в улыбке: «Док, ты был прав. Девчонке повезло…»
Она рассказывала мне про друзей, про планы на будущее, а ее мама — семейные истории. Все улыбались и говорили, говорили, говорили. Мне не хотелось уходить из палаты, но надо идти. У меня еще шесть консультаций.
Потом ей сделали MRA/MRV и ангиографию, а на следующий день через катетер поставили спираль в эту самую мальформацию. А еще через сутки она ушла домой, чтобы однажды осуществить все свои планы.
Два дня назад из администрации больницы мне пришла копия большого благодарственного письма от мамы.
Вот и пойми людей, ведь я как бы ничего особенного и не сделал.
Майк Мирер
дежурный врач «Новой газеты», США