Дмитрий Быков // «Вечерний клуб», 11 июня 1999 года
Повысили и премировали: повесили и кремировали
Вручение Государственных премий России в области литературы и искусства следует приветствовать в любом случае.
Вручение Государственных премий России в области литературы и искусства следует приветствовать в любом случае.
Если человек что-нибудь ещё пишет или снимает при такой-то жизни, да ему за это ещё и денег дают, хотя бы и от такого государства,— ругаться грешно. Радоваться нужно, а не ругаться. И мы порадуемся. За поэта Инну Лиснянскую, переводчика Александра Ревича, оператора Сергея Астахова, актёра Александра Филиппенко, балерину Ульяну Лопаткину, режиссёра-аниматора (впрочем, и документалиста) Андрея Хржановского и его коллегу Гарри Бардина, за дирижёра Юрия Темирканова и театрального нашего затворника Анатолия Васильева,— и за якутский театр имени П.Ойюнского порадуемся особо. Потому что «Король Лир» в его постановке премии заслуживал, на мой взгляд, безоговорочно, а не по пресловутой «национальной квоте». Могучее действо.
А уж премия в области просветительства, которой удостоены Андрей Гончаров и Никита Струве, вообще сомнений не вызывает. Особенно если вспомнить объем сделанного тем же Струве для возвращения нам запрещённых текстов и утраченных смыслов: текстолог, издатель, комментатор, он из тех, кто олицетворяет преемственность и нераздельность русской литературы нынешнего столетия.
Занятно, что Государственная премия присуждается теперь и в области эстрады: лауреатом сделался Александр Градский, хотя само словосочетание «государственная эстрада» звучит не ахти. Градский, однако, подходит по всем параметрам государственного масштаба. Голос (две с половиной октавы), такое же мощное обаяние и такие же амбиции. К тому же в этом году ему пятьдесят лет. Всё лучше, чем премировать Аллу Пугачёву, чьи заслуги перед Отечеством и так уж оценены высшей государственной наградой второй степени.
Сложнее обстоит дело с литературой. На премию выдвигались авторы неоднозначных, глубоких и в то же время увлекательных произведений, среди которых лидирующее место, на мой взгляд, занимал роман Михаила Успенского «Там, где нас нет». Это весёлая и героическая сказка на русском фольклорном материале, бестселлер, сочинённый красноярским фантастом. Поощри государство Михаила Успенского, он стал бы всего-то третьим фантастом в российской истории, отмеченным Госпремией: первые две за сценарий фильма «Письма мёртвого человека» получили В.Рыбаков и Б.Стругацкий. Успенского сроду ничем, кроме профессиональных премий самих фантастов, не поощряли. В человеческой его порядочности никто ещё не усомнился, живёт он не в столицах, на хлеб зарабатывает не только сочинительством, но и подённой газетной работой,— словом, боюсь, эта премия нужна Успенскому не только для престижа, хотя лучшей наградой ему — читательские восторги и многократные переиздания его теперь уже трёхтомной сказки. Обидно мне и за Владимира Маканина: я не принадлежу к числу его поклонников, но «Андеграунд, или Герой нашего времени»,— при всех своих длиннотах, ритмических сбоях, трюизмах и несообразностях,— всё-таки роман значительный, будящий мысль, что называется. Есть с чём спорить, есть на что негодовать, да и герой, пусть сконструированный, пусть искусственный, пусть выкроенный из собственных маканинских комплексов и страхов, заслуживает интереса. Нет спора, поощрить фронтовика, переводчика, педагога Александра Ревича за титанический труд — перевод «Трагических поэм» Агриппы д'Обинье — было попросту необходимо. Некоторые сомнения, увы, вызывает кандидатура Инны Лиснянской, которая уже удостоена в этом году личной премии А.И.Солженицына, да вдобавок была номинирована на «Северную Пальмиру». Не о человеческом и общественном поведении Лиснянской сейчас речь, хотя нельзя не восхищаться её гражданским мужеством в ситуации с «Метрополем», когда она с мужем Семёном Липкиным в знак протеста против гонений на молодых вышла из Союза писателей. (Правда, Наталья Горбаневская в своё время вела себя ничуть не хуже, да и вина государства перед ней побольше,— но что-то я редко слышу о ней, когда заходит речь о награждениях и просто переизданиях…) Но речь о стихах. Подозреваю, что в случае Лиснянской существует некий зазор между репутацией и масштабом дарования: сегодня в России и за её пределами, в эмиграции, есть — подчёркиваю, это моё субъективное мнение,— ничуть не менее одарённые и достойные литераторы, которые куда менее известны и признаны. Не буду называть их, ссоря с победителями и противопоставляя им,— каждый предъявит свой список,— но согласитесь: поэт, удостоенный одновременно «Букера» и «Антибукера»,— явление понятное и отрадное, однако поэт, удостоенный одновременно и государственной, и диссидентской премии,— уже нечто странное. двойственное. Что поделаешь, стихи Лиснянской не кажутся мне ни открытием, ни прорывом, ни вызовом. Возможно, это погрешность моего восприятия.
Андрей Хржановский, думается мне, заслужил свою премию ещё тогда, когда лёг на полку его дебютный фильм «Стеклянная гармоника» с рисунками Соостера и музыкой Шнитке — а сам автор отправился в армию. Несомненны заслуги Гарри Бардина, хотя признан он давно — и критикой, и публикой. Видимо, Государственная премия даётся и за выслугу лет: её очень редко вручают тем, кому нет пятидесяти. Отрадное исключение — Лидия Боброва, чей фильм «В той стране» награждён, вероятно, за тёплый и ненавязчивый патриотизм, выраженный интимно-доверительно, без треску и лакировки. О легенде русского театра, судорожном и мечущемся, великом и ужасном Анатолии Васильеве нечего и говорить. Вопрос только в том, зачем государство тратит силы и средства на поддержку людей, которым Государственная премия ни в смысле реноме, ни в смысле материального процветания особенно не нужна? Лишних денег, конечно, не бывает, но все ли заходят отождествляться с государством? брать премию? благодарить? И Васильеву ли, Эйфману ли нужны сегодня лавры от Отечества — когда они уже признаны всем миром, а на Родине сделались неприкосновенны для критики?
Мне кажется, у государства был бы только один способ достойно вручить Государственную премию: превратив её в своего рода стипендию молодым и подающим надежды — или в компенсацию пожилым, лишённым другого заработка. Полагаю, при её присуждении главную роль должны играть аспекты социальные и гуманитарные, а никак не профессиональные и тем более не державные. Только так государство избавило бы творца от глубоко ложной ситуации — от необходимости отождествляться с властью. Тем более, что в отсутствии премии Ленинского комсомола молодых у нас сегодня не поддержит никто, кроме них самих. А самоуважение Валерия Гергиева, Бориса Эйфмана или Андрея Гончарова едва ли возрастёт от того, что государство в своём нынешнем состоянии награждает их за труды. Мы все давно уже трудимся не только для славы и гордости нашей Родины, но прежде всего для разрешения собственных мучительных внутренних коллизий — как и должен трудиться любой художник в любые времена.
А уж премия в области просветительства, которой удостоены Андрей Гончаров и Никита Струве, вообще сомнений не вызывает. Особенно если вспомнить объем сделанного тем же Струве для возвращения нам запрещённых текстов и утраченных смыслов: текстолог, издатель, комментатор, он из тех, кто олицетворяет преемственность и нераздельность русской литературы нынешнего столетия.
Занятно, что Государственная премия присуждается теперь и в области эстрады: лауреатом сделался Александр Градский, хотя само словосочетание «государственная эстрада» звучит не ахти. Градский, однако, подходит по всем параметрам государственного масштаба. Голос (две с половиной октавы), такое же мощное обаяние и такие же амбиции. К тому же в этом году ему пятьдесят лет. Всё лучше, чем премировать Аллу Пугачёву, чьи заслуги перед Отечеством и так уж оценены высшей государственной наградой второй степени.
Сложнее обстоит дело с литературой. На премию выдвигались авторы неоднозначных, глубоких и в то же время увлекательных произведений, среди которых лидирующее место, на мой взгляд, занимал роман Михаила Успенского «Там, где нас нет». Это весёлая и героическая сказка на русском фольклорном материале, бестселлер, сочинённый красноярским фантастом. Поощри государство Михаила Успенского, он стал бы всего-то третьим фантастом в российской истории, отмеченным Госпремией: первые две за сценарий фильма «Письма мёртвого человека» получили В.Рыбаков и Б.Стругацкий. Успенского сроду ничем, кроме профессиональных премий самих фантастов, не поощряли. В человеческой его порядочности никто ещё не усомнился, живёт он не в столицах, на хлеб зарабатывает не только сочинительством, но и подённой газетной работой,— словом, боюсь, эта премия нужна Успенскому не только для престижа, хотя лучшей наградой ему — читательские восторги и многократные переиздания его теперь уже трёхтомной сказки. Обидно мне и за Владимира Маканина: я не принадлежу к числу его поклонников, но «Андеграунд, или Герой нашего времени»,— при всех своих длиннотах, ритмических сбоях, трюизмах и несообразностях,— всё-таки роман значительный, будящий мысль, что называется. Есть с чём спорить, есть на что негодовать, да и герой, пусть сконструированный, пусть искусственный, пусть выкроенный из собственных маканинских комплексов и страхов, заслуживает интереса. Нет спора, поощрить фронтовика, переводчика, педагога Александра Ревича за титанический труд — перевод «Трагических поэм» Агриппы д'Обинье — было попросту необходимо. Некоторые сомнения, увы, вызывает кандидатура Инны Лиснянской, которая уже удостоена в этом году личной премии А.И.Солженицына, да вдобавок была номинирована на «Северную Пальмиру». Не о человеческом и общественном поведении Лиснянской сейчас речь, хотя нельзя не восхищаться её гражданским мужеством в ситуации с «Метрополем», когда она с мужем Семёном Липкиным в знак протеста против гонений на молодых вышла из Союза писателей. (Правда, Наталья Горбаневская в своё время вела себя ничуть не хуже, да и вина государства перед ней побольше,— но что-то я редко слышу о ней, когда заходит речь о награждениях и просто переизданиях…) Но речь о стихах. Подозреваю, что в случае Лиснянской существует некий зазор между репутацией и масштабом дарования: сегодня в России и за её пределами, в эмиграции, есть — подчёркиваю, это моё субъективное мнение,— ничуть не менее одарённые и достойные литераторы, которые куда менее известны и признаны. Не буду называть их, ссоря с победителями и противопоставляя им,— каждый предъявит свой список,— но согласитесь: поэт, удостоенный одновременно «Букера» и «Антибукера»,— явление понятное и отрадное, однако поэт, удостоенный одновременно и государственной, и диссидентской премии,— уже нечто странное. двойственное. Что поделаешь, стихи Лиснянской не кажутся мне ни открытием, ни прорывом, ни вызовом. Возможно, это погрешность моего восприятия.
Андрей Хржановский, думается мне, заслужил свою премию ещё тогда, когда лёг на полку его дебютный фильм «Стеклянная гармоника» с рисунками Соостера и музыкой Шнитке — а сам автор отправился в армию. Несомненны заслуги Гарри Бардина, хотя признан он давно — и критикой, и публикой. Видимо, Государственная премия даётся и за выслугу лет: её очень редко вручают тем, кому нет пятидесяти. Отрадное исключение — Лидия Боброва, чей фильм «В той стране» награждён, вероятно, за тёплый и ненавязчивый патриотизм, выраженный интимно-доверительно, без треску и лакировки. О легенде русского театра, судорожном и мечущемся, великом и ужасном Анатолии Васильеве нечего и говорить. Вопрос только в том, зачем государство тратит силы и средства на поддержку людей, которым Государственная премия ни в смысле реноме, ни в смысле материального процветания особенно не нужна? Лишних денег, конечно, не бывает, но все ли заходят отождествляться с государством? брать премию? благодарить? И Васильеву ли, Эйфману ли нужны сегодня лавры от Отечества — когда они уже признаны всем миром, а на Родине сделались неприкосновенны для критики?
Мне кажется, у государства был бы только один способ достойно вручить Государственную премию: превратив её в своего рода стипендию молодым и подающим надежды — или в компенсацию пожилым, лишённым другого заработка. Полагаю, при её присуждении главную роль должны играть аспекты социальные и гуманитарные, а никак не профессиональные и тем более не державные. Только так государство избавило бы творца от глубоко ложной ситуации — от необходимости отождествляться с властью. Тем более, что в отсутствии премии Ленинского комсомола молодых у нас сегодня не поддержит никто, кроме них самих. А самоуважение Валерия Гергиева, Бориса Эйфмана или Андрея Гончарова едва ли возрастёт от того, что государство в своём нынешнем состоянии награждает их за труды. Мы все давно уже трудимся не только для славы и гордости нашей Родины, но прежде всего для разрешения собственных мучительных внутренних коллизий — как и должен трудиться любой художник в любые времена.