СК РФ: сбор показаний по делу о геноциде будет максимально тактичным и с соблюдением эпиднорм

Расследование уголовного дела о геноциде в годы Великой Отечественной войны будет проходить с учетом особого статуса свидетелей. Все они – пожилые люди: фронтовики, узники концлагерей, дети войны. Следователи готовы выслушать каждого, проявить необходимую тактичность при безусловном соблюдении мер безопасности. Такое заявление сделали в Следственном комитете. Поводом послужила история, когда один из родственников ветерана заявил, что сам термин «допрос свидетеля» в данном случае звучит некорректно. И никто, конечно, с этим не поспорит. Как и с тем, что все расследование имеет особую важность и статус: ведь устанавливаются детали преступления с самым большим числом жертв за всю историю человечества.

Волгоградская область – лишь одна из точек в широкой географии расследования. Показания мирных жителей Сталинградской области имеют важнейшее значение для всего уголовного дела. И те, кто раньше называл себя очевидцами войны, сегодня приобрели новый статус – свидетелей. Их рассказы впервые становятся показаниями и доказательствами зверств, совершенных захватчиками.

Пелагея Николаевна Медведева в 4 года стала узницей немецкого лагеря смерти. Сегодня ей исполняется 82 года. И хотя следователь пришел по делу, о нем – потом.

Прежде воспоминаниями о войне она делилась с детьми и внуками. Сегодня впервые рассказывает под протокол.

На тот момент ребят у ее мамы было шестеро, и с ней же четверо племянников, оставшихся сиротами. В лагере детей держали отдельно от взрослых. И только когда родителей мимо гнали на работы, они выкрикивали имена своих детей. Семья Пелагеи Николаевны провела в лагере три месяца. Чудо, что все остались живы.

Пелагея Медведева, узница лагеря смерти: «У детей брали кровь немецким солдатам. Партизаны были. Кто слабый – печка, жгли. Это по рассказу мамы».

В Волгоградской области сегодня проживает более тысячи бывших узников концлагерей. Воспоминания очевидцев необходимы, чтобы установить реальные масштабы зверств нацистов. По заявлению Следственного комитета России, эти свидетельства лягут в основу доказательного, убедительного расследования фактов уничтожения армией Гитлера мирного населения без военной необходимости, что и является признаком геноцида.

Тимур Усербаев, старший следователь Иловлинского межрайонного следственного отдела СУ СК РФ по Волгоградской области: «На нашей территории 15 свидетелей – узников концлагерей, которых опрашиваем планомерно. Цель – выявить всех виновных и причастных к данному преступлению, восстановить память о гражданах, напомнить: геноцид – самое страшное преступление на земле».

Следственные действия идут на местах захоронений, где покоятся останки мирных жителей, казненных с особой жестокостью. В области установлено 15 мест массового уничтожения советских людей еврейской национальности. Раскопки у села Водино Октябрьского района показали: самой маленькой жертве расстрела не больше 9 месяцев.

Сегодня работа следователей – под особым контролем и вниманием со стороны общественности. Это подтвердилось, когда один из родных ветерана остро отреагировал на повестку, которую нашел в почтовом ящике. О предстоящем «допросе» своему фронтовику он решил даже не рассказывать. Реакция ведомства Александра Бастрыкина последовала сразу. Главное в ней – это гарантия добровольного, удобного и безопасного общения с людьми, пережившими ужасы войны.

Роман Домников, старший следователь СО по Кировскому району Волгограда СУ СК РФ по Волгоградской области: «Мы представляемся, я зачитываю им сначала фабулу уголовного дела, после чего простыми человеческими словами объясняю, в чем суть, для чего я пришел. Стараемся максимально корректно со всеми общаться, вслушиваться внимательно в каждую деталь. Честно – мурашки по коже».

Антонина Васильевна Чабалова попала в плен в 13 лет, когда семья пыталась покинуть Сталинград. На пути в Калачевский район их остановили фашисты. Юную Антонину, ее отца, мать и бабушку отправили в концлагерь в Белой Калитве. Узников держали в птичнике без окон и дверей. Вспоминает, спали на соломе. Через 1,5 месяца семью отправили в Морозовск. А затем и вовсе разлучили.

Антонина Чабалова, узница концлагеря: «Нас освободили 5 января. А где-то 4-го немцы убегали с Морозовска и отца с собой прихватили. Потом он где-то на Украине от них отстал».

Семья воссоединилась лишь в августе 1944 года. В той же Белой Калитве прошли самые страшные дни 6-летней Александры Висковой.

Александра Вискова, узница концлагеря: «Все были на полу – и дети, и взрослые. И солома. Когда я чисто случайно под солому заглянула, а там вот такой слой вшей. Нас, конечно, никуда не выпускали, не кормили».

Сестры Раиса Зимникова и Нина Короткова родом из Воронежской области. Девочкам было меньше 5 лет, когда вместе с матерью они стали заключенными концлагеря в Острогорске.

Раиса Зимникова, узница концлагеря: «И там, в Белгородской области, лагерь. Мы тоже там были. Били, стариков расстреливали. Я вот до сих пор помню: женщина ребенка несла, у нее вырвали девочку. А там вроде как начали заступаться, и он расстреливал стариков».

Уже опрошены десятки свидетелей. Следователи готовы выслушать каждого, кто согласится помочь. И стараются создать пожилым людям максимально удобные условия для этих бесед, с соблюдением всех санитарно-эпидемиологических норм. И предельно тактично. Пелагея Медведева, пережившая плен и бомбежки, никогда не смотрит военные фильмы. Больно и страшно. До сих пор.

– Гул до сих пор, зарево и гул остались в памяти. Как бомбили, жили.

И главное – желание и в день рождения, и в любой другой, чтобы человек на человека войной не шел, дети и внуки ее ужасов не видели.