Технология геймификации

Пандемия COVID-19 диктует необходимость развития эффективных дистанционных методов обучения.

Десять лет университетского педагогического стажа заставили меня убедиться в том, что 90% студентов приходят в стены вузов не за знаниями, а за дипломами о высшем образовании. Мы были не такими? Да. Наверное, мы были ещё хуже. Конечной целью посещения средней школы было получение аттестата (а у особо амбициозных — золотой медали). Пройдя по конкурсу в университет, мальчики знали, что целых пять лет их не побеспокоит военком.

А девочки из Новосибирска лихорадочно искали жениха с московской пропиской, чётко понимая, что без высшего образования хороший «вариант» не найти.

Знания были интересны единицам

Получив «красный» диплом без единой четвёрки, я овладевал профессией на рабочем месте, пытаясь в самой экстремальной производственной ситуации наверстать то, что, как вода сквозь пальцы, утекло мимо меня на студенческой скамье.

Никто из моего поколения (40+) не выучил иностранный язык в школе. Может быть, мне это удалось сделать в университете? Отнюдь. В аспирантуре? Сдав кандидатский минимум по немецкому языку на «пятёрку», я отлично знаю, как в случае ещё одной войны с Германией объяснить немецкому солдату, чтобы он бросил оружие и поднял руки повыше.

Неужели вам никогда не казалось, что наши «лучшие в мире» школы и университеты созданы исключительно для того, чтобы в них ходить, но

не для того, чтобы в них учиться?!

Мило улыбнувшись ребёнку знакомых, мы подсознательно выбираем глагол:

«Ходишь в школу?»

Интуиция нам подсказывает, что учиться в ней нечему. Туда можно только ходить — «тянуть лямку». Когда это понимаешь, лучшее, что ты можешь сделать: перевести своего ребёнка на домашнее обучение, если это возможно.

По крайней мере, в этом случае весь спектр ответственности за его/её судьбу ты берёшь на себя, а не вверяешь её постороннему человеку, штампующему выпускников, но не специалистов.

Бонус домашнего обучения: твой сын и твоя дочь не приносят из класса палитру всевозможных инфекций и вирусов.

Почему наши школы такие?

Быть может, со школами всё в порядке, но не такие мы? А те, кто хотел учиться, прекрасно овладели немецким, английским, математикой за 11 лет обучения? Прочитайте книгу Бел Кауфман «Вверх по лестнице, ведущей вниз». Она о банде малолетних мерзавцев из США и молодой училке Сильвии Баррет, которая переступает порог класса и… одержима целью завоевать их симпатии. К себе? Нет. К предмету — американской литературе.

В начале повествования Сильвию встречают улюлюканьем разномастный среднеамериканский плебс. А в конце — провожают аплодисментами вполне сносные молодые люди, в сердцах и умах которых ей удалось-таки посеять мудрое, доброе, вечное.

Много ли учителей в вашей жизни было готово умирать на баррикадах отечественного образования, делая реальные, а не фейковые посевы в головах ваших одноклассников и сокурсников?

В моей жизни ни одного

Но все они (учителя, университетские педагоги) были замечательными людьми. Они чётко понимали: когда (а вернее – если!) мне потребуется их предмет, я его обязательно выучу. Ну, например, где-нибудь на курсах немецкого.

Нам было неинтересно с ними, а им — с нами!

Став университетским педагогом («Основы кинодраматургического мастерства», «Семинар-практикум по кинодраматургии», «Теория драмы»), я отчаянно ломал систему. Но вскоре понял: в рамках утверждённых (и мною же созданных) университетских программ обучения я могу за 5 лет дать своим студентам-бюджетникам ровно столько же, сколько тем, кто пришёл в частную киношколу отучиться 3 месяца, заплатил свои деньги и был готов сидеть со мной до 5-ти утра.

Среди тех, кто окончил киношколу, процент успешно работающих по профессии примерно в 2-3 раза выше, чем среди тех, кто получил «красный» диплом, просидев штаны в университете.

Чего нам не хватало в стенах одного из ведущих вузов?

И что же такого мы нашли там, где «была частная лавочка»,

без всяких дипломов?

Фактор № 1 (менее значимый). Люди, которым было по 30, 40, 50 лет, приносили в частную школу деньги не за «корочку», а за знания, желая переломить свою жизнь, уйти от безысходности, попробовать себя в новой профессии.

Фактор № 2 (главный). Мы не были скованы никаким официозом. Никаких учебных программ. Никакой заведующей учебной частью на занятиях и дворника с метлой, звонков и переменок. Это был синтез свободы, а ещё

Игры!

В режиме творческих встреч, где не было ни намёка на университетский официоз, нам удалось реализовать два ключевых принципа любой хорошей компьютерной «стрелялки»:

1. Соревновательность процесса

2. Вовлечённость каждого из участников не путём «долженствования» в амплуа студента, которого могут отчислить, забрить и забрать в армию, а исключительно путём внесения своей собственной лепты в процесс создания своего или чужого (но обязательно интересного!) сюжета.

Мы создавали сценарии фильмов, вместе заливаясь слезами смеха, когда нам было по-настоящему смешно, испытывая настоящую боль, когда героев наших сценариев приходилось лишать жизни, помещать в инвалидные коляски, сообщать им о трагической гибели близких людей (в результате придуманной нами сюжетной коллизии).

В реалиях частной киношколы, основанной на принципах «волчьего капитализма», у меня, как у преподавателя, не было иного выхода, кроме как влюбить этих молодых и уже совсем не молодых людей. В кого? Во что? В предмет под названием «мастерство киносценариста»?

Да нет же!

В игру, которой мы были все увлечены!

Любовь к этой игре была настолько сильна, что даже спустя 10 лет после окончания киношколы, мы всё ещё собираемся раз в год, чтобы устроить очередной мастер-класс по сценаристике и

азартно «отчебучить» на нём очередной корпоративный сценарий.

Геймификация внедряется в сферу образования всё сильнее. И развернувшаяся на годы пандемия поставила отечественную систему образования в жесточайшие рамки!

Всем давно понятно, что отправив учеников и студентов по домам, педагоги школ и вузов будут вынуждены ставить им тройки, четвёрки и пятёрки за красивые глаза. В предлагаемых обстоятельствах «дистанционки» и наличия в кармане каждого школьника смартфона, никто не захочет выглядеть идиотом и обязательно задействует весь спектр имеющихся в его распоряжении технологий для создания иллюзии учебного процесса.

Эту иллюзию будут самым активным образом поддерживать обучаемые и обучающие, чтобы не ударить в грязь лицом!

Новым школьникам и новым студентам даже не придётся раздирать на части энциклопедии в читальных залах, чтобы смастерить из них «шпоры» и сдать зачёт, как это делали некоторые 25 лет назад.

Всё есть в сети! Для удобства экран можно разделить надвое. В левой части монитора педагог в режиме Zoom-конференции будет делать умное лицо, а в правой студент будет искать скошенными вбок глазами ответы на вопросы.

Геймификация образования по инерции продолжает вызывать дискуссии тех, кто не понимает, что игра в сложившейся ситуации – единственный способ дать реальные знания в условиях этого COVID-ного мира.

Почему? Да потому, что в ней есть

· Его Величество Азарт

· Соревновательный аспект

· Желание каждого из нас быть лидером

В игры любят играть все, — и педагоги, и ученики. Тем более, что те, кто сегодня вышел с указкой к доске, вчера ещё лихо рубились в Diablo на Pentium III. Играть в игры – не удел детей, как это принять считать. Играть – значит наиболее эффективно усваивать эшелон знаний, которые

· сегодня тебе абсолютно не нужны

· а завтра обязательно понадобятся.

Где же взять деньги на геймификацию
образовательного процесса?

Там же, где мы берём их на создание «потёмкинских деревень» — всероссийской иллюзии передачи знаний от учителя к ученику, от преподавателя к студенту.

Если сегодня существует киберспорт, абсолютно бесполезное занятие, в которое вкладываются миллиарды, то почему бы не разработать игровые программы для изучения всех видов предметов, начиная с литературы и заканчивая сложносочинённой клинической лабораторной диагностикой в медицинском вузе?

Вряд ли в первом случае так уж сложно (при подключении специалиста по играм) вовлечь аудиторию в постижение нравственных аспектов «Преступления и наказания» путём создания альтернативной версии судьбы Родиона Раскольникова. А во втором? Так ли трудно сменить официоз на игру с детективным поиском диагноза в стиле «Доктора Хауса» или, если угодно, отечественного «Доктора Рихтера»?

В чём главная задача геймификации?

Записать знания/формулы на подкорку школьника/студента? Нет. Сплотить людей, создав атмосферу, в которой

· каждый чувствует себя членом единой команды, достигающей общую цель (как в «Что? Где? Когда?»)

· либо напротив: все играют за себя, как в «Последнем герое», и победит сильнейший.

В последней ситуации не грех позаботиться о надлежащей мотивации наиболее успешного студента/школьника, где премией за хорошую успеваемость может стать не только зачёт или

успешно сданный экзамен.

В чем главное преимущество геймификации?

В том, что любая по-настоящему хорошая игра — это смоделированная «экстремальная ситуация», где присутствует, в том числе, и фактор риска. В чём он? Как минимум, проиграть, ответив неправильно на вопрос. Подвести команду, вызвав здоровую долю «дружеского хейта». Но (!) сделать всё, чтобы в следующий раз «не подкачать», овладев необходимыми знаниями для правильного решения, ответа на очередной вопрос.

Ученые давно доказали, что именно в экстремальной ситуации мы

начинаем творить чудеса:

· делать то, что никогда не делали

· вспоминать то, о чём давно забыли!

И, конечно же, речь идёт о том, чтобы в игре был только здоровый, позитивный стресс. Тот, что вызывает желание ещё и ещё раз возвращаться к компьютеру или в учебную аудиторию, где игровой процесс может быть налажен в режиме «оффлайн-квеста».

Своим вчерашним коллегам-преподавателям, которые продолжают стоять с мелом и тряпкой у доски, предложение может показаться чрезмерно романтическим, оторванным от реалий нашей жизни. И уже сейчас мы слышим о том, что геймификация может быть злом. Идёт сопротивление новому, которое — вот-вот! — станет старым, но, увы, в полной мере неиспользованным.

В чем, по мнению скептиков,
недостатки геймификации?

Ну, как же? Исключи из неё игровой момент, убери фактор риска, азарт — и у наших школьников/студентов мгновенно пропадёт желание учиться. А, согласно нашей традиции, оно должно присутствовать само по себе, как у Михайло Васильевича Ломоносова.

Этим и отличается наша система образования от западной. Там каждого пытаются сделать «немножко Ломоносовым», найдя к нему соответствующий подход. А мы всё ждём нового «пророка», который в лаптях и отцовском драном полушубке добредёт до нас из Холмогор, чтобы грызть невкусный гранит науки.

Не потому ли, что он невкусный, доступный лишь единицам, мы всё ещё берём с собой разговорники, если выпадает шанс сгонять куда-нибудь в Египет или на Кипр? Не потому ли нам самим проще диагностировать у наших детей гнойный отит, когда молодой и неопытный врач уверяет нас, что это банальное ОРВИ?

Гранит науки можно сделать «вкусным», игровым, геймифицировав в сложившихся предлагаемых обстоятельствах всё что только можно, развернув отечественное образование к дорогим россиянам лицом.

Может, попробуем?