Музыкант Петр Главатских: Для нас как нации сегодня важно знать историю страны

10 ноября артист даст «ударный» концерт в питерском Доме Радио.

Петр Главатских — исполнитель-мультиперкуссионист, который своим ярким творчеством и фирменными перформансами доказал, что стать музыкальной звездой можно, не только играя на фортепиано или скрипке. 10 ноября артист даст «ударный» концерт в питерском Доме Радио. В интервью ФАН он рассказал о том, чем удивит на этот раз публику.

— Программа концерта 10 ноября в Доме Радио называется «Человек — барабан». Вас не смущает, что существующее в русской разговорной практике выражение «пустой как барабан» неизменно несет негативный смысл — бедный, тупой, неотзывчивый, недуховный. Почему так сложилось?

— Я могу лишь предполагать, отвечая на вопрос. Возможно, что ноги растут с петровских времен, когда крестьян рекрутировали в солдаты, и они маршировали строем под барабанную дробь. Военная реформа Петра I вызывала у многих сопротивление, людей отрывали от земли и семьи, создавались потешные войска в угоду царю, возможно, отсюда и негатив в отношении армейского барабана. Как раз в этот период и появились многие шутки с подковыркой по поводу этого инструмента. Но нельзя не сказать, что древнерусским ударным инструментом тем не менее следует признать барабанку, которую часто называли пастушеским барабаном — это такая деревянная доска, по которой стучали, когда выгоняли коров на пастбище. Обязательно нужно назвать внешне близкий к барабанке симатрон, на нем, кстати, играл Преподобный Сергий Радонежский. И сейчас этот инструмент можно услышать в ряде православных монастырей. Близко к барабану — и бубен с колокольчиками. Его часто использовали при пении в крестьянских семьях, отбивая ритм. Так что я отстоял, надеюсь, реноме барабана как крайне интересного инструмента, связанного с русской национальной культурой.

— Цель вашей программы?

— Для меня «Человек — барабан» — это не только я сам, но и каждый из нас. Когда человек зарождается, то первое, что он слышит, — это стук сердца матери в утробе, появившись на свет, он чувствует мерные удары пульса, а умирает, когда сердце перестает отстукивать ритм. Так было и будет всегда. Проходят тысячелетия, а барабан остается с нами. Пусть внутри инструмента — пустота, но что мешает нам ее заполнить смыслами, идеями. Я считаю, что барабан оказался невыносимо живучим и даже в XXI веке, когда господствуют семплы, все музыканты скажут, что труднее всего прописать в студии барабаны. По идее, можно синтезировать все что угодно, но даже в электронной музыке стараются сохранить акустические, «живые» барабаны. И это своего рода феномен.

— Этим можно объяснить всплеск интереса к перкуссии, ритму, драйву?

— Да. Причем как публики, так и самих музыкантов. А раньше учиться на ударное отделение отправляли тех, кто не выказывал способностей на фортепиано, скрипке, как это было в моем случае. Я занимался в школе при Уральской консерватории как раз на скрипке, но довольно быстро педагог сказал, что я не тяну. И тут позвонил педагог Кумище Леонид Григорьевич и пригласил прослушаться на ударные инструменты. Тогда это отделение не считалось престижным. Ведь многие мыслят согласно традициям западноевропейской музыки, ориентируясь на классические симфонические партитуры. Так вот, последовательность, в какой сверху вниз прописаны партии инструментов, и определяет популярность инструментов: сначала струнные, потом деревянные, затем ударные и в самом низу появляется, как правило, строчка для ударных. Проще говоря, перевод на обучение на ударных считался для меня ссылкой, наказанием. А сейчас мир развернулся к барабанному искусству — в вузах большой конкурс. Более того, количество частных барабанных школ в той же Москве растет стремительно! Школы все разные — где-то упор на рок, где-то — на джаз, а есть студии, где в фокусе внимания — этностилистика.

А главное — появилась публика, которая не пойдет на традиционный концерт в филармонию, консерваторию, а выберет концерт Закира Хусейна, индийского музыканта, одного из величайших исполнителей всех времен на табла — традиционных индийских барабанах. Появился слушатель, интересы которого не ограничиваются только западноевропейской музыкой — Моцарт, Гайдн, Бетховен и так далее. Появилось такое понятие, как Worldmusic. Кстати, в Московской консерватории есть World Center, отделение, которое специализируется на этом направлении и которое возглавляет профессор Маргарита Каратыгина. Это отвечает запросам современной аудитории.

— Ваше исполнительское искусство опирается на какие-то традиции, школы?

— Все началось с маримбы, которая появилась в 1979 году. Никакой школы я не придерживался, потому что находился, как все, во власти европейской музыки, где традиции игры на ударных инструментах находятся в стадии младенчества по сравнению с Востоком, где эти практики существуют на протяжении тысячелетий и передаются от отца к сыну, как это и было в случае с упомянутым ранее Закиром Хусейном. Ударные в европейской музыке — это смешно, традиций никаких нет.

— А в России можно воспитать такую традицию с учетом исторического присутствия барабанов в национальной культуре?

— Создать школу по приказу нельзя, возможно, она когда-нибудь появится, коль возник интерес к ударным инструментам.

— Почему считается, что ритм лучше всех чувствуют выходцы из Африки, а не европейцы? При этом у русских классиков в партитурах, опять же, на народные сюжеты, например в опере «Садко» Римского-Корсакова, присутствуют так называемые несимметричные размеры? Значит, у нас тоже в крови врожденное чувство ритма?

— Мы долгое время были оторваны от своих корней, 1917 год — как рубеж — забыть старое и делать что-то непонятное новое. Поэтому для нас как нации сегодня важно знать историю страны, народные традиции и музыкальную культуру, духовный стих, знаменный распев, демественное пение. Мы забыли этот опыт, и его нужно возвращать в каких-то новых формах подачи. Нужно перестать стесняться народной музыки. Когда я учился в консерватории, я играл в оркестре народных инструментов, которым руководил Николай Некрасов. Мои же коллеги, которые играли в симфонических оркестрах, смотрели на меня свысока, считая себя другой, высшей кастой. Я не понимал такого пренебрежительного отношения, ведь у меня к концу концерта палочки буквально дымились в руках, я был разгорячен, в отличие от человека, который в симфоническом оркестре был озабочен тем, чтобы не проспать, когда ему нужно ударить в треугольник.

Нужно открыть свой браузер и вбить в него название ансамбля древнерусской духовной музыки «Сирин», ансамбля «Хронос» уникальной певицы Варвары Котовой. Вместе с ней и гитаристом Сергеем Калачевым (Grebstelь) мы играем духовные стихи в кассовом спектакле МХАТа имени Горького «Лавр» по роману Водолазкина, режиссера Эдуарда Боякова, где саунд-продюсером стал известный молодой композитор Кузьма Бодров. Конечно, аудитория воспринимает действо как синтез музыки и слова, драматической игры. За такими форматами подачи музыкального материала, мне кажется, будущее. Такие представления перетряхивают как самих артистов, так и зрителей. Нет привычного разделения — сцена, исполнители с одной стороны, а с другой — зал и публика. Границы стираются, участниками действа становятся все присутствующие. Народная музыка не привязана к сцене, она предполагает определенное духовное, эмоциональное состояние, которое возникает при ее прослушивании или нет. Как было в старину, да и сейчас в глухой провинции — бабушки собираются в избе, зажигают свечу и начинают петь, импровизировать, передавать мелодию, куплет от одного голоса к другому, погружаясь в некий транс.

— Ваш концерт состоится в Доме Радио, который стал модной площадкой после переезда сюда Теодора Курентзиса и его коллективов. Этот зал подходит вам?

— Меня выступить там пригласил сам Теодор. Мы знакомы давно. Наверное, он считает, что мой концерт, где я буду играть на маримбе, джембе и других ударных инструментах, вписывается в атмосферу этого зала.

ДОСЬЕ. Петр Главатских родился в Екатеринбурге. Начал заниматься в школе при Уральской консерватории (класс Л. Г. Кумище), затем учился в Академическом музыкальном училище при Московской консерватории (класс А. В. Курашова), в Московской консерватории у профессора В. М. Снегирева. Совершенствовал мастерство у Кэйко Абэ в Штутгарте. Посещал мастер-классы Роберта Ван Сайза (США) и Нейбоши Живковича (Сербия — Германия). Лауреат и дипломант международных конкурсов.

Исполнитель на ударных инструментах, перкуссионист-мультиинструменталист. Играет на таких уникальных в нашей стране инструментах, как конго, дарбука, тимбалес, работает с электронным направлением в музыке.

Сольную карьеру он начал под патронажем Юрия Петровича Любимова. В Театре на Таганке исполнял музыкальную партию в спектаклях «Электра» и «Марат и маркиз де Сад»; там же состоялся его сольный концерт.

Петр Главатских удостоен Национальной театральной премии «Золотая маска» за участие в спектакле театра «Практика» — «Петр и Феврония Муромские». Имеет опыт работы в международных мюзиклах компании Stage Entertainment. С 2015 года сотрудничает с английской компанией Intermusica, участвуя в международном проекте Sacred Imaginations.