Взрывная волна

Теракт в питерском метро напомнил о том, что мы находимся в состоянии войны. Наши ВКС участвуют в сирийском конфликте уже полтора года — и все это время спецслужбам удавалось предотвращать вражеские диверсии на территории России. Взрыв над Синаем пассажирского лайнера в октябре 2015-го был делом рук египетских сетей ИГИЛ, а у себя дома мы как-то справлялись с угрозой. Теперь вот пропустили удар…

Конечно, это и беда, и большое горе. Но в масштабах государства катастрофы не произошло: все-таки службы, отвечающие за безопасность, сумели выстроить достаточно серьезную антитеррористическую работу — начиная от спецопераций на Северном Кавказе, где все еще есть реальное вооруженное подполье, и заканчивая сетью информаторов в среде среднеазиатских мигрантов, являющейся сейчас главным кадровым резервом для вербовщиков самопровозглашенного «халифата». Настораживает, впрочем, то, что через считанные часы после взрыва в Питере было совершенно убийство двух полицейских в Астрахани — и там тоже след «шайтанов», а несколькими днями ранее десяток боевиков напали на базу Росгвардии в Чечне. Весеннее обострение может быть как случайным совпадением, так и признаком реального роста террористической угрозы.

Понятно, что и власть, и спецслужбы предельно серьезно отнесутся к событиям 3 апреля. Ведь сам факт, что теракт произошел в день пребывания Владимира Путина в городе, более того — во время встречи президента с активистами Общероссийского народного фронта, говорит о многом. Конечно, нельзя исключать и простого стечения обстоятельств — ну а если нет? Если взрыв именно в тот момент, когда шла трансляция с мероприятия, устроили сознательно? Взорвись смертник на 15–20 минут раньше, сообщения об инциденте появились бы на смартфонах у разговаривавших с Путиным в прямом эфире — и главе государства тут же пришлось бы отвечать на вопросы о трагедии. То есть пропагандистский эффект был бы гораздо сильнее…

Стоит особо отметить, что террористическая атака в Северной столице не вызвала уныния и паники — и питерцы, и власти вели себя более чем достойно. Но, кроме чисто специальных вопросов об организации диверсии, ответы на которые будут искать те, кому положено, возникает еще несколько тем, связанных с широким общественным резонансом.

Одна из них — мигранты. Смертник имел российское гражданство, будучи при этом молодым выходцем из Киргизии. Но даже если бы у него не было паспорта РФ, как гражданин страны, входящей в Евразийский союз, он бы пользовался правом безвизового въезда. Прибывшие из Средней Азии являются главной аудиторией для вербовщиков ИГИЛ, точнее для любых радикальных исламистских сетей — а уж после начала наших военных действий в Сирии работа среди молодых мусульман ведется все активнее. «Россия — враг ислама» — вот что внушают юношам и девушкам из Узбекистана, Киргизии, Таджикистана. Или тем же казахам, выросшим в Астрахани. Или родившимся в Москве и Питере детям приезжих из Средней Азии.

Понятно, что и спецслужбы, и официальное мусульманское духовенство следят за экстремистами, но точно так же понятно: проблема мигрантов является одной из самых взрывоопасных, причем не только в прямом значении этого слова, но и в переносном, как влияющая на рост межнационального напряжения. И власти необходимо искать новые способы профилактической работы в мигрантской среде и обсуждать этот вопрос с обществом, не замалчивать, не делать, пускай из самых благих побуждений, вид, что его не существует.

Другая тема — политизация террористической угрозы. Речь даже не о вновь зазвучавших из стана внесистемной оппозиции камланиях «ФСБ взрывает Россию», которые вызывают у нормальных людей совершенно естественную реакцию возмущения в адрес тех, кто это сочиняет, — сколько о более тонких попытках сделать проблему терроризма частью политической борьбы. Здесь есть широкое поле для спекуляций — от требований закрыть границы со Средней Азией и выслать всех мигрантов до прекращения операции в Сирии и обвинения властей и спецслужб в халатности либо некомпетентности. Тут можно и нужно спорить, дискутировать, объяснять — при одном, впрочем, условии. Если мы видим, что продвигающие те или иные идеи действительно хотят блага для нашего народа и страны. А если у них чисто «разжигательный» интерес, то любые «дискуссии» будут лишь накручивать градус возбуждения, переводить общественно значимую тему в разряд политически взрывоопасной. То есть не помогать решать проблему, а только усугублять ее.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции