Поляризация
«Белые» («сильные»), как уже разъяснялось, берутся в кавычки: слово обозначает не столько цвет кожи, сколько качество личности: мы видим, как много политиков или интеллектуалов белого цвета добровольно записываются в мифических страдающе-угнетённых «черных» (солидаризируясь с ними на всю голову). Вероятно, есть и чернокожие, кого тошнит от ниггеров типа Флойда, или не согласные голосовать за демагогию демократов.
К теме идентификации, то есть «белой сущности» и «белой идеи»: в картине мира эпохи поляризации ненавистные «истинно белые» выступают позитивными носителями «власти вообще» (см. места, где встречается это понятие: 1, 2, 3 и не только; можно также считать, что речь идет о «носителях государства» в их отличии от племенных, клановых, бандитских, аппаратно-ведомственных, анархо-индивидуалистических и прочих ограниченных властных концепций). Лишь профанацией/«уплощением» этого образа для доступного массового понимания выступает конспирологическая теория «лордов», английских либо каких-то иных личностей, которые дергают за верёвочки, ведущие к любым элементам реальности. Подобные теории потакают левому курсу на ирреализацию действительности, на водворение марионеточно-фиктивного характера социального и культурного сущего. Не зря же тенденциозное фантазийное описание планеты у левейших сценаристов-трансгендеров заставляет вспомнить построения некоторых авторов, пишущих о «криптоколониях» и «тайных хозяевах», вопреки тому, что авторы те вовсе не догадываются о своей левизне.
В свою очередь обобщённо «черные», «истинно черные» (не в расово-физиологическом, а в ценностно-политическом значении) самоинтерпретируются как не-белые, как отпавшие от того, что составляет идентичность «белых».
На самом деле, говоря о тех и других, мы находимся в пространстве метафизики, а не физики, не принципиально, разумея ли последнюю в варианте конспирологии или зоологии. Это главное, что следует иметь в виду. «Власть вообще» – пра-образ, эйдос, который смутно присутствует в сознании, побуждая самоопределиться по отношению к себе. Этот образ и связанная с ним ситуация саморазделения/самоопределения активируются в каждом действии, в каждом событии. Действуя, «поступая», субъект разделяет-ся и находит в себе действующее и претерпевающее. (Аналогично, дуализм того и другого опознаётся в событиях, происходящих вовне.) Идентификация преимущественно с первым или со вторым трактует субъект как правый или левый. Это вопрос самоопределения – «властвует» он или «страдает», выбирает ли «высшую», «причиняющую» сторону универсальной метафизической структуры бытия или относит себя к противоположной. Об этом внутреннем акте превосходства или падения, каковой совершается в любом факте активности (регулируя высотой своего восхождения-над степень её организованности/«созидательности») или же в восприятии внешних событий, я говорил в «Теории Спарты». (Заголовок текста имел в виду, что в великий классический век Греции Спарта оказывалась чем-то вроде «теории Афин». Спарта служила идеальным образом, в который Афины напряженно всматривались, «с ненавистью и любовью», пытаясь постичь себя, на протяжении V и первой половины IV столетий, мы же пытаемся рассмотреть ещё и пра-образ). Я называл там акт истолкования себя через высшее в себе «суперъекцией». Этот метафизический акт превосходства («себя над собой», «власти вообще» над «претерпеванием вообще», приказывающего над сопротивляющимся-инертным, «внутреннего Индры» над «внутренним Вритрой», «внутреннего Ра над внутренним Апофисом», самого преодоления над преодолевающим, а преодолевающего над преодолеваемым – внутри себя) – этот акт превосходства есть первичный смыслообразующий акт. Он наделяет внешние проявления (внутренней) активности осмысленным характером – в пределе не просто целевым характером, но вписывающим цель в систему целей, образующую «космос», идеальную смысловую структуру мирового порядка. Этот акт идентичен двухтактной последовательности «эйдетического дифференцирования и интегрирования» – абстрактного рассечения материи с последующим и логически непрерывным восстановлением единства на уровне высшего (уже рассекающего, а не рассекаемого). На уровне «объединяй и правь», которое приходит следом за «разделяй и властвуй».
Что следует из этих абстрактных утверждений применительно к процессу размежевания, набравшему ход в мире? Радикализация «черных» играет роль вызова-приглашения (из той же серии, как это трактовалось здесь: 1,
2, 3). «Белым» поступило провокационное предложение – перестать прятаться от себя. Это проблемно. Пожалуйста, типовой пример, иллюстрирующий, насколько проблемно, насколько «не в подъем»: пародийно «белый», который рассуждает не как «завоеватель мира», а как девица XIX века, составившая образ прекрасного рыцаря по романам Вальтера Скотта. Такой полет мысли распространен. «Девичье» представление о себе – настолько же токсичное и нигилистическое, насколько глянцево упакованное и перевязанное ленточками – в устах «скинхеда» звучит странно-нелепо. Но вся эта прекраснодушная либертарианщина слишком часто лежит веночком из цветов на челе у современных правых, они же «белые».
«Поляризация» предъявляет требование самоопределения. Она рисует, подчеркнём, некую идеально-мифологическую картину мировой дуальности. Но если вглядеться в неё с максимальной ясностью, картина запускается на реализацию. Она начинает сбываться. Полюса просматриваются со сверхъестественной чёткостью. Идентичность «белых» – «власть вообще», идея власти (из платоновской «теории идей»). Смычка европеоидных левых с выходцами из Африки и исламского мира, которым они торят дорогу, раскрывает истину обобщенно (то есть мысленно) «черных» как «других». Каждый может найти себя и оценить, на каком он пути, куда лежит его траектория, где ему место.
Процесс поляризации длится давно. Там же в «Теории Спарты» вспоминался отправной пункт: «Ницше представил морфологию (воли к) власти в качестве универсального языка описания реальности. Естественно, со знаком плюс. Мировые войны 1914 – 1945 годов шли за утверждение или отрицание этого метатезиса, классического в ранее указанном смысле: понимания подлежащего через надлежащее. Результат известен: тезис Ницше был в любом случае принят за основу, но, поскольку победили левые, то со знаком минус. Сразу после 1945 года стартовала, потихоньку набирая обороты, кампания обнаружения всюду тех самых, постулированных и возведенных в принцип отношений власти, то есть – с учётом левой идентичности активистов этой кампании и присущей им модели оценочных суждений – отношений подавления и угнетения». «Подавленные и угнетённые» вышли на дорогу истории несколько раньше, но в новом расширенном смысле «подавленности» (обобщенном до метафизичности, до априорно-трансцендентальной установки на «претерпевание/угнетение/страдание»: до степени надуманности и тенденциозности, открыто эквивалентной произволу левого фундаментального выбора), их полчищам значительно прибыло. И всё-таки туда сбежались не все.