Всесоюзная книжная палата в моей жизни. Продолжение-5
В одном из прошлых постов я написала, что в Палате познакомилась и сдружилась с Галей Старицыной, а теперь я хочу написать о ней подробнее.
Галя Старицына была замужем за известным букинистом и знатоком редких книг Николаем Александровичем Старицыным. Его называли Старицыным-младшим, потому что знаменитым букинистом был уже его отец, Александр Михайлович Старицын. Мне, любительнице книг, история Старицыных и их деятельность кажется очень интересной, и я хочу предложить вам прочесть то, что об этом написано в интернете.
СТАРИЦЫН Александр Михайлович (1860-1913)
Родился в Каргополе в мещанской семье. Систематического образования не получил. Служил сидельцем в табачной лавке. Книготорговую деятельность начал «холодным» букинистом в Москве, затем служил приказчиком в магазине П.П. Шибанова и был его любимым учеником. В 1883 г. открыл собственный букинистический магазин на Арбате, а в 1885 г. - на углу Никитской ул. и Леонтьевского пер., 3. Ассортимент А.М. отличался разнообразием: русские и иностранные книги различной тематики, «летучие» издания, автографы, периодика, гравюры, портреты и другие редкие антикварные издания. Особое влечение имел к книгам 18 в. и малоформатным изданиям.
Известность получил после покупки в 1894 г. ценнейшей библиотеки и архива генерал-губернатора Москвы гр. Закревского. Славился как знаток почерков. Покупателями А.М. были библиофил Д.В. Ульянинский, антиквар Н.В. Соловьев, московский коллекционер П.И. Щукин, по поручению которого А.М. объездил весь север России, добывая древние рукописи, старопечатные книги и предметы быта. В 1890-х гг. скупил бумаги и дефектные книги, проданные Румянцевским музеем, среди которых оказались неизвестные ранее каталоги С.Д. Полторацкого, владельца знаменитой Авчуринской библиотеки. Через руки А.М. прошли библиотеки инспектора московской Синодальной типографии В.Ф. Румянцева, профессора Московского университета И.И. Давыдова, генерала А.И. Демидова и др.
В 1900-1916 гг. выпустил 8 каталогов букинистической книги. С 1900 г. - член-сотрудник Русского библиографического общества при Московском университете, с 1902 - член Кружка экслибристов и созданного на его основе первого в России Московского общества любителей книжных знаков (соучредитель), с 1920 г. - член РОДК, на заседаниях которого сделал ряд интересных докладов и сообщений. Имел большую хорошо подобранную коллекцию экслибрисов (около 2000). В историю книжной Москвы А.М. вошел как организатор торжественного празднования юбилея старейшего московского букиниста А.А. Астапова, которое состоялось 28 октября 1912 г. После смерти А.М. его магазин унаследовал сын Николай Александрович.
СТАРИЦЫН Николай Александрович (1899 – 1986)
Начал торговлю в магазине отца после его смерти (1913). В период Первой мировой войны торговал старыми книгами по ценам, в два раза меньшим, чем у других букинистов. После Октябрьской революции служил в государственных книготорговых организациях: разъездным агентом отдела комплектования Государственной библиотеки им. В.И. Ленина, разъездным товароведом Мосбуккниги, в качестве которого изъездил всю страну (с середины 30-х гг.), в букинистическом магазине № 14 в Столешниковом пер. (в 1936 г.), в магазине № 1 на ул. Горького (ныне магазин «Москва» на Тверской ул.) (в 40-х гг.). За отыскание экземпляра редчайшего первого издания «Путешествия из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева (1790) имя Н.А. внесено в Книгу почета Государственной библиотеки им. В.И. Ленина. В 1950–60-х С.-младший жил в Новых Кузьминках. Похоронен на Ваганьковском кладбище.
В 1913 г. магазин Старицына-старшего посетил Анатоль Франс, большой знаток редкой книги. Об этом посещении искусствовед Абрам Эфрос написал книгу «Господин Бержере у Старицына» (Господин Бержере – это герой произведения Анатоля Франса, его альтер-эго): «Анатоль Франс уверенными движениями перебирал книжные внутренности и вытягивал томики и брошюры... В своих черных перчатках он напоминал хирурга».
Вот что об этом визите также пишет В.Г. Лидин в своих воспоминаниях «Друзья мои - книги (Заметки книголюба)»:
«Анатоль Франс всегда испытывал особенное сочувствие к книгам потрепанным и забытым. В 1926 году в издании "Русского общества друзей книги" вышла книжечка, ныне чрезвычайно редкая, "Господин Бержере у Старицына". Автор книги Абрам Эфрос описывает свою случайную встречу с Анатолем Франсом в Москве. В Леонтьевском переулке, в лавочке букиниста А. Старицына, Анатоль Франс нашел одну из своих книг. "Но в каком виде, - бог мой, в каком виде был этот злополучный томик "Иокасты"! Я потупился, как будто отвечал за лавчонку Старицына. Однако на лице Франса это его зачитанное, истерзанное дитя вызвало черту оживления". Эфрос приводит дальше фразу Франса из его "Литературной жизни": "Истинного любителя я узнаю с первого взгляда, уже по одному тому, как он касается книги...".
Собирательство книг имеет в своей основе не только непосредственную любовь к книгам, но и уважение к тем, кто написал их».
От себя я хочу добавить, что Анатоль Франс в России был очень почитаемым и любимым писателем, я бы даже сказала, что в России была эпоха Анатоля Франса. В России знали не только все, что написал Анатоль Франс, но и книгу его секретаря и биографа Жана Жака Бруссона «Анатоль Франс. В туфлях и халате». Я рассказывала, что начала работать только в 40 лет, а до тех пор я из халата не вылезала, и муж называл меня «Анатоль Франс в туфлях и халате». На экзамене по зарубежной литературе в МГУ мне достался вопрос об «Острове пингвинов» Анатоля Франса. Я знала это произведение буквально наизусть, чем поразила преподавателя.
Муж был старше Гали на 30 лет, может быть, с лишним, и это был брак по любви, причем по любви с первого взгляда. Галя мне рассказывала, как они впервые увиделись и познакомились. Она тогда работала в Ленинке, но не на книговыдаче, конечно. Она сидела и работала, а в комнату вошел Старицын. Его пригласили оценить книги из личной библиотеки, которую владелец этой библиотеки то ли подарил, то ли завещал Ленинке. От двери Галя и Старицын встретились глазами, и Галя подумала: «Этот дядечка будет моим, и никого другого мне не нужно». Вероятно, та же мысль пришла и ему в голову. Во всяком случае, вскоре после этой первой встречи они поженились. Старицын, в связи с его уникальным занятием, был личностью несколько романтизированной и окруженной легендами. Про их брак говорили, что юную красавицу-жену немолодой Старицын привез из какой-то далекой глубинки, куда он ездил, разыскивая редкие книги.
Галя пригласила меня к себе в гости. Они жили, кажется, где-то в Кузьминках, я помню, что долго ехала и с трудом разыскала дом. Я вошла в квартиру и увидела стеллажи с книгами, которые стояли открыто, не за стеклом. Николай Александрович сказал, что так книги лучше сохраняются, что им нужно дышать. Он снял с полки и дал мне в руки тоненькую книжечку в темной мягкой обложке, небольшого формата, примерно 8х4 см (выше вы прочли, что его отец, Александр Михайлович Старицын, любил малоформатные книги). Это было первое издание поэмы Пушкина «Полтава». Я не представляла себе, что произведения Пушкина издавались такими крошечными брошюрками, вероятно, так же были изданы и «Руслан и Людмила», и «Цыгане». Я держала в руках эту книжечку со странным чувством, ведь ей было больше 130 лет. Как она могла сохраниться, не защищенная переплетом? Кто были её владельцы в течение этого длительного срока? Дальше Старицын снимал с полки и давал мне в руки книгу за книгой, и я не верила своим глазам. Все это были первые издания русских классиков, не сборники стихов, не собрания сочинений, а отдельные произведения. В разговоре участвовали сыновья Гали и Старицына, школьники лет 12-14. Между ними была небольшая разница в возрасте, а может, они и вовсе были двойняшки. Один из мальчиков спросил отца: «Папа, если продать все эти книги, на эти деньги можно будет купить машину?» Папа ответил: «Для того, чтобы купить машину, не нужно продавать все эти книги. Если продать одну эту полку, то можно будет купить две машины и гараж, а может быть три или четыре машины». Мальчики обрадовались и многозначительно переглянулись. Я поняла, что они с нетерпением ждут возможности продать книги. Своей любовью к книгам папа их не заразил.
С Галей жил её отец, участник Гражданской войны. Белый офицер. При взгляде на него об этом легко было догадаться. Наголо выбритая голова, подчеркнуто военная выправка и хорошие манеры. В семье Старицыных он выглядел несколько инородным телом и казался бесконечно одиноким. Между ним и мужем Гали были непростые отношения. Я была на стороне отца.
Я просидела у Старицыных длинный вечер, и мне было очень хорошо. У меня было такое ощущение, что от этих книг идет какое-то излучение, которое приводит человека в особое состояние.
Галя пригласила меня встретить с ними новый 1967-й год. Она сказала, что они обычно встречают новый год своей семьей, потому что до сих пор у них не было знакомых, которые вписывались бы в их семью. А я вписываюсь. И Николай Александрович очень хочет, чтобы я пришла.
Я не знала, как мне на новый год оставить своих, мама с Леной на зимние каникулы переехали из Новогиреева к нам на Смольную. Но пойти к Старицыным мне очень хотелось. И мои меня поняли и отпустили. Я стала собираться, но вдруг плохо себя почувствовала, сказала, что мне что-то нехорошо и не остаться ли мне дома. Игорь сказал: «Останься, мамочка, останься, мы так не любим, когда ты уходишь». И тут я потеряла сознание. Потом я пришла в себя, и поняла, что умираю. А умирать мне никак нельзя. Если меня не станет, то Игорь погрузится в свою депрессию, никогда уже из неё не выйдет, мама, если и перенесет мою смерть, это её резко состарит, и что будет с Леной? С кем останется она? Она попадет к Феликсу, а я этого не хотела. Там уже были две девочки, дочь Феликса и дочь его второй жены. И на каких правах там окажется Лена и будут ли её любить... Я понимала, что умирать мне нельзя, и боролась с болезнью. Я теряла сознание и приходила в себя, и у меня начиналась рвота. Ясно было, что это отравление. Вероятно, у меня было что-то вроде клинической смерти. Те, кто перенес клиническую смерть, рассказывали, что видели какой-то туннель и свет в конце туннеля. Я видела другое. Я видела большое открытое пространство, залитое золотым светом, густо золотым, там было очень красиво и очень хорошо. Очнувшись в очередной раз, я увидела доктора в белом халате. Игорь рассказывал ей про меня, а она спросила: «Вы врач?» Игорь отрицательно покачал головой, она спросила: «А кто же вы?» Он сказал: «Я лечащий муж». Она спросила: «И как давно она без пульса?» Игорь сказал, что два часа. Врач сказала: «И вы только теперь вызвали неотложку?» Мне кололи камфару, еще что-то, чтобы я пришла в сознание. Дальше врач сказала, что она вызывает скорую и скорая увезет меня в больницу. Тогда была такая система. Можно было вызвать неотложку из своей поликлиники, что Игорь и сделал, и приехал врач из нашей поликлиники, у которого была моя история болезни. А скорая – это была уже совсем другая городская служба. Игорь и мама не хотели, чтобы меня увезли в больницу, а врач сказала: «Да вы понимаете, что мы теряем больную?.. И кто тогда будет отвечать? Лечащий муж?» Словом, она вызвала скорую и ушла. Мама спросила у меня: «Ты хочешь в больницу?» Я не могла ответить. Шевельнуться не могла, не могла глаз открыть. Я только повела закрытыми глазами из стороны в сторону. Мама уловила это движение, спросила: «Не хочешь?» Я как-то подтвердила. Вскоре раздался звонок в дверь холла. Мы жили в доме-башне с одним подъездом, на лестничной клетке с двух сторон по четыре квартиры выходили в общий холл. Мама вышла в холл, приехавшие медики спросили у неё: «Вам уже лучше?» Они были уверены, что мама и есть больная, к которой вызвали скорую. Мама сказала: «Да, мне лучше». Они спросили: «Вы не хотите в больницу? В помощи не нуждаетесь?» Мама кивнула, и они уехали.
Я очнулась утром, и поняла, что я здесь. А ведь я уже была там... Я уже прошла этот путь. Но я здесь, и мне придется жить и пройти этот путь еще раз. Я поняла это, и меня охватила смертная тоска, мне было жаль, что я там не осталась. Назавтра пришла наша участковый врач, спросила с удивлением: «Вы живы? А неотложка написала, что вы не выживете». Потом приезжала представитель санэпидстанции и спрашивала меня, что я ела. Она хотела узнать, не ела ли я какие-то консервы или полуфабрикаты из кулинарии, не нужно ли что-то изъять из продажи. Но я ела только домашнюю еду. Не домашняя была только гречневая каша. Гречневой крупы тогда в продаже не было или почти не было. А у нас в буфете Книжной палаты продавалась готовая гречневая каша, расфасованная в пакеты по 1 килограмму. Может быть, я отравилась этой кашей? Но её ели и другие, а отравилась только я. Еще я ела суп, сваренный накануне, который я перед тем, как поставить в холодильник, остужала на балконе. Врач санэпидстанции решила, что, может быть, на балконе в этот суп попали какие-нибудь микробы.
Выйдя на работу после бюллетеня по отравлению, я застраховала свою жизнь на большую сумму. У нас в Книжной палате многие были застрахованы, страховой агент приходил к нам в палату.
Продолжение следует.
Для тех, кто хочет поддержать блог, вот реквизиты моего счёта в Сбербанке
ПАО СБЕРБАНК
БИК 044525225
КОРРСЧЁТ 30101810400000000225
НОМЕР СЧЁТА 42306810138310113934
ТАРЕЕВА ЭНГЕЛИНА БОРИСОВНА
А вот два других способа:
paypal.me/tareeva1925
money.yandex.ru/to/410017240429035