Вернисаж
Дальше все шло как по написанному. На открытие выставки я получил сразу три билета, два из них, для тех, кого я желаю пригласить лично. Я пришел с братьями: Аркашей и Костей. На открытии были все члены жюри и приглашенные видные художники. Здесь, я впервые увидел Н.Ф.Юона, Ряжского, Пластова, всех троих Кукрыниксов, Соколова-Скаля и других. Мне было волнительно видеть так близко знаменитых художников, картины которых я видел в Третьяковке или читал о них в монографиях, или, как карикатуриста Каневского, хорошо знал по журналу "Крокодил".
По окончании осмотра выставки, мы все были приглашены в зал, где были сервированы столы. На столах были цветы, фрукты, печенье, конфеты и посуда для чая. По тем бедным временам это было шикарно. Это я запомнил, а как проходил осмотр выставки, что говорили, как выглядели мои картины, все забыл начисто, как счастливый сон. У каждого из присутствующих на вернисаже на руках была книжечка-каталог выставки, там были напечатаны многие работы в черно-белом изображении, в том числе и мои два натюрморта. Но самое главное, на обложке книжки была помещена моя! «Весна в Измайлово» в цветном изображении!
Александр Четыркин после вступительной речи по поводу открытия выставки зачитал решение жюри о присуждении премий 12-ти участникам и поощрительные премии другим начинающим художникам. Первой премией были награждены два участника. По классу живописи наградили меня, по скульптуре Казакова Сережу, которого я уже знал при встречах у Четыркина. На вечере все получили памятные подарки. Здесь я впервые стал обладателем этюдника с набором кистей и красок, настоящих, это было событием, так как их можно, было купить только в «закрытом» магазине.
Всё что говорили художники о нашей выставке я забыл как счастливый сон. Но хорошо запомнил слова Аркаши, сказанные мне после этого вечера: «Все, что я здесь увидел и услышал о твоих работах, вселяет надежду, что из тебя выйдет настоящий художник, но только при одном условии, если ты не женишься, то есть, не свяжешь себя семьей». По условиям выставки, победители занявшие 1 места, будут направлены учиться в Академию художеств Ленинграда, 2-места в институт имени Сурикова в Москве. Но жизнь внесла поправку, направлять было некого, - все 12 премированных не имели аттестата зрелости. В то время такие счастливчики были еще редкостью. В институт принимали на подготовительные классы, на дневное отделение, чтобы одновременно готовиться по рисунку и живописи. Это для особо талантливых детей школьного возраста, а мы все были рабочими.
Направление в Академию художеств получил Романов из группы премированных поощренных. Единственный имел аттестат зрелости. Мне Четыркин рассказал, что в конце, выставку посетили Бухарин с Крупской. Они обратили внимание на единственный маленький натюрморт, на котором довольно грамотно написаны огурцы, зеленый лук и крынка, это и была работа Романова. Бухарин Н.И., большой авторитет в искусстве, сказал: - Вот Романову и надо назначить первую премии, а Филатову вторую. Это было внесено, как поправка в решение жюри и как выход из положения, ведь надо же было выполнить хоть частично условия выставки. Многих друзей участников этой выставки я знал и встречал после, но Романова встречать не приходилось.
В эти памятные дни, в центральных газетах и журналах по искусству были заметки и статьи по поводу 1-й Московской выставки самодеятельных художников, где меня и Казакова называли «многообещающими талантами». А Костя мне сказал, что он слышал о моем таланте по радио в утренней передаче. Так я начал купаться «в волнах славы» едва сделав первый шаг. Это приятно льстило моему самолюбию, но ничто не окрыляло мои надежды. До моего призывного возраста оставался один год. Тогда брали на службу в армию в 21 год. Что-то надо было успеть сделать.
Василий Филатов. Воспоминания. История семьи