Трагедия миллионов: в Волгограде почтили память жертв политических репрессий

Сегодня волгоградцы вместе со всей страной вспоминали жертв политических репрессий.  Это - миллионы людей, но точное число до сих пор никто не назовет…  Митинг прошел около мемориала, увековечившего память репрессированных. Горькие слова, слезы, алые гвоздики и пронизывающая, не утихающая боль… 

Вопросы без ответа

- Этот период – очень сложный для понимания даже сейчас. На вопросы: как, почему, зачем? - до сих пор трудно ответить,  - подчеркнул заместитель председателя комитета по делам территориальных образований, внутренней и информационной политики Волгоградской области Валерий Головин. – История все расставит по своим местам. Главное – бережно относиться к человеческой памяти. Жертвы политических репрессий были людьми, которые беззаветно служили родине, и их совесть была чиста.   
По словам первого заместителя председателя областного совета ветеранов, служившего в системе органов госбезопасности, Юрия Торгашова, по региону были реабилитированы свыше 40 тысяч сталинградцев. 
- Восстанавливая справедливость, мы пытались подключить к этой работе молодых сотрудников, чтобы они прочувствовали и осознали, что такое деспотизм, террор, как он безжалостен по отношению к каждому, - подчеркнул он. – Этого не должно повториться.

Еще пять лет назад в областной общественной организации «Объединение жертв незаконных политических репрессий» числилось 8,5 тысячи человек. Сейчас их уже на две тысячи меньше – возраст и пережитое берут свое.  И каждый, чью семью затронула трагедия, считает: молодежи нужно рассказывать не только про исторические сражения и победы, но и про миллионы изломанных судеб. А еще они благодарят родителей, которые, несмотря на жестокую несправедливость, сохранили любовь к родине и старались именно это чувство воспитать в своих детях. 

Запах яблок родной Сарепты

Нелли Третьякова родилась в Казахстане. Туда из Сарепты в сентябре 1941 года выселили ее беременную маму вместе с тремя детьми.

-   Отца забрали в трудармию – он строил комбинат в Челябинске. Питание было скудное, и многие умирали,  – вспоминает Нелли Андреевна. – Мама воспитывала не только нас, но и еще троих детей, которые отдали репрессированные родственники. Было сложно. Она - одна, помочь некому, работы нет, продуктов не хватает. Мама варила ту же затирку из муки, чтобы мы не умерли с голоду. Через год, когда старшему брату исполнилось 14 лет, его тоже отправили в трудармию. У него было больное сердце. Он умер в Прокопьевске, где работал на шахте.

Изможденного папу в 1942 году отпустили умирать домой. И он пешком добирался до нас. Чего это стоило, словами не описать. Но как только немного восстановил силы, снова забрали в трудармию - в Прокопьевск. В итоге стал инвалидом. 

В 1953 году после смерти Сталина родители тайком поехали на родину, чтобы узнать: можно ли вернуться. Однако им посоветовали оставаться на прежнем месте. 

Запах яблок, которые тогда привезли целый чемодан, Нелли Третьякова помнит до сих пор… В 1957 семья все-таки вернулась в родные края, но через два года осталась без главы семьи – он умер. Документы о реабилитации родных – папы, родного брата, двух дядей - были получены лишь в 90-х годах.

Напомним, только в октябре 1991 года был принят Закон  «О реабилитации жертв политических репрессий»,  а в 1992-ом  создана специальная  комиссия при Президенте РФ.  

Репрессии не стоит замалчивать

Эдуард Рутц тоже родился в Казахстане, куда после лагерей отправили на спецпоселение отца. Приехал в Волгоград, уже будучи восьмиклассником. 

- В 1937-ом дедушка и дядя были репрессированы. А в 1941-ом, когда отцу было всего 17 лет, применили печально известную 58-ую статью. В 1947-ом он приехал в Казахстан, где уже жили тетя и бабушка. Работал на рудниках. Потом, спустя годы, вместе вернулись в город с новым именем – Волгоград,  - рассказывает Эдуард Робертович. – Тяжелая тема не является запретной в семье. Мои дети знают об этой странице истории. Хотелось бы, чтобы и другие  поколения знали о том, что было. 30 октября – это возможность отдать дань памяти всем жертвам репрессий и еще раз вспомнить произошедшее… 

А вот отец Светланы Палишкиной старался не говорить о пережитом - боялся.

- Он 1919-го года рождения. Был на войне – служил в танковых войсках в Бресте. В 1941-ом, получив контузию, попал в плен. В 45-ом вернулся домой, но в 1949-м его посадили. Дома оказался после смерти Сталина. Скончался в 1961-м году, когда мне было 13 лет, - делилась с нами Светлана Владимировна. – Я была дочерью врага народа. Воспитывала меня бабушка, поскольку мама рано умерла. Когда отец повторно женился, то стала жить с мачехой – к слову, она меня и удочерила. Потом вышла замуж. Но фамилию по-прежнему ношу папину…