По какой причине в СССР расстреливали глухонемых, и какие показания из них «выбивали»
В августе 1937-го артисты драмкружка Ленинградского общества глухонемых готовили к годовщине Октябрьской революции спектакль по мотивам пьесы Островского «Как закалялась сталь». В разгар генеральной репетиции в зал вошли посторонние люди, без объяснений задержав режиссера. Вскоре инвалидов обвинили в участии в фашистской организации. По «делу глухонемых» проходили 54 человека. После безжалостных допросов с пытками 35 инвалидов расстреляли. Этот факт стал одной из абсурднейших страниц эпопеи «Большого террора».
Аресты элиты первого в Союзе театра глухонемых
В 20-е годы прошлого века Дом просвещения глухонемых на месте бывшего дворца князя Михаила Александровича на ленинградской набережной в Ленинграде был центром культурно-общественной жизни инвалидов. Здесь действовали всевозможные кружки, секции, кинотеатр, библиотека и курсы рабочей молодёжи. Именно здесь и появился первый в Союзе театр глухонемых, руководимый глухонемым режиссёром Михаилом Семёновичем Тагер-Карьелли.
Летом 1937-го его прямо в театре неожиданно задержали неизвестные мужчины в штатском. Взволнованные актёры сразу поняли, что произошло что-то страшное. Спустя несколько дней в театре начались обыски — были изъяты даже спортивные рапиры из числа театрального реквизита как запрещенное холодное оружие. Потом взялись за дома артистов. В здании НКВД на Литейном их допрашивали через сурдопереводчиков, которые из страха молчали, наблюдая несовпадение излагаемого в протоколах со сказанным арестованными. Так в Ленинграде раскручивалось дело глухонемых террористов.
Торговля открытками с изображением Гитлера
За несколько месяцев были арестованы до полсотни человек. Все они стали жертвами доноса руководителя отдела Всероссийского общества глухонемых Эрика Тотьмянина. Эрик Михайлович был известным в городе человеком. До этих пор он очень много полезного сделал для инвалидов. Но после полученной информации о торговле подопечными открытками на вокзале, он расценил это как спекуляцию и сразу же донёс. Такие были времена — в случае разбирательств он бы встал к стенке первым.
Всех арестованных обвиняли в формировании фашистской террористической организации, напрямую связанной с городским германским консульством и готовящей теракты против партийных руководителей.
Спекулятивная торговля кустарной иллюстрированной продукцией на вокзалах и в поездах стала удобным поводом для раскрутки масштабного дела. Краузе, начальник ОБХСС из милицейского Управления, сразу смекнул, что из этого удастся раздуть громкое политическое дело, выслужившись перед начальством. На руку сыграли случайно обнаруженные в квартире одного из задержанных карточек с изображением самого Гитлера. Причем попали они к нему через немецкого политэмигранта Альберта Блюма, жившего по соседству.
Это были лишь стандартные вложения в упаковки германских сигарет, которые привез Блюм. Его объявили гестаповским резидентом, а всех его знакомых – членами подпольной группировки. В их числе оказались выдающиеся деятели искусства, работники образования, передовики производств, победители всероссийских спартакиад среди глухонемых.
Жестокие допросы и слезы сурдопереводчиц
Подписывать удобные милиционерам документы несговорчивых глухонемых заставляли путем пыток, при этом показания в протоколах были совершенно неправдоподобными. К примеру, количество найденных портретов Адольфа Гитлера в протоколах доросло до 1400 штук. А одного инвалида-фотографа Ниссенбаума вынудили «сознаться» в подготовке убийства самого Иосифа Сталина.
Следователи спешили побыстрее закрыть дело. Сурдопереводчицы, обслуживающие допросы, по 10 часов ни на шаг не покидали кабинетов, с трудом выдерживая наблюдаемые издевательства над инвалидами. Когда они начинали плакать, их приводили в чувство подвалами Большого дома.
К слову, случись такое двумя годами спустя, после подписания пакта Молотова — Риббентропа и дружбы на бумаге СССР с фашистской Германией, все сложилось бы иначе. Арестованные, скорее всего, отделались бы минимальными сроками, если не лёгким испугом. Но в 1937 году жизнь шла по предписаниям имеющейся разнарядки по арестам и ликвидации «врагов народа», что силовики и поторопились успешно исполнить.
35 расстрелов и наказание фабрикантов дела
По результатам «непредвзятого расследования» 34 человека приговорили к смерти, а по иронии судьбы среди них оказался и доносчик Эрик Тотьмянин. Хотя, по предположениям историка А. Разумова, сообщение руководителя о спекуляциях среди глухонемых могло быть также сфабриковано следователями. Остальные 19 задержанных отправились на десяток лет по лагерям Караганды и Мордовии.
Давший ход этому делу Краузе не сильно пережил расстрелянных по его вине глухонемых, так и не дождавшись желанного повышения по службе. В 1939-м, после смены Николая Ежова на должности руководителя НКВД Лаврентием Берией, дело завели и по Краузе вместе с его подчинёнными. В 1940 году их обвинили в фальсификациях в ходе оперативно-следовательской деятельности и несоответствию социалистической законности. В этом же году репрессированных инвалидов вернули из лагерей, а всех казненных реабилитировали в 1955-м.
В Левашовской пустоши, на месте погребения убитых, установлены памятные доски, а в 2008-м там появился кенотаф в виде ладоней с растопыренными пальцами, что на языке жестов трактуется как просьба о помощи. Спустя годы один из вернувшихся из лагеря глухонемых Самуил Абрамзон. А другой фигурант дела Георгий Гвоздев рассказывал, что подписал все ложные признания после сильного удара рукояткой пистолета в затылок.