Игры в классиков
Названы лауреаты ежегодной премии «Золотой глобус». Лучшим фильмом объявлена история группы Queen — «Богемская рапсодия», успевшая за пару месяцев проката побить все кассовые рекорды музыкальных байопиков. Рами Малек, исполнитель роли Фредди Меркьюри, получил приз за лучшую мужскую роль. Закономерно к прокатному успеху подключился и премиальный чёс — и тут нет никакой иронии: фильм по-своему замечательный и однозначно этапный. Этот британо-американский проект сделан с голливудским размахом, но по-европейски глубоко, сдержанно и даже человечно. Музыка идет как самостоятельный сюжет и не тонет в гламуре; история взаимоотношений, разумеется, мелодраматична и ходульна, но проработана безупречно, а гомосексуальная линия представлена с трогательным целомудрием. Впрочем, последнее объясняется просто — создатели изначально нацеливались на максимальный охват аудитории и семейный просмотр. Однако триумф «Богемской рапсодии» интересен, прежде всего, поп-культурологическим аспектом. Появление кинобиографии знаменитого музыканта — ключевой момент превращения культовой фигуры, субкультурного и/или поколенческого кумира в общекультурное достояние, признанного национального или даже мирового классика. И тут возникает интересная перекличка: в ушедшем году российское кино во многом определял биографический жанр — наиболее обсуждаемые работы посвящались трудам и дням прославленных художников: «Лето» Кирилла Серебренникова, «Довлатов» Алексея Германа-младшего и «Облепиховое лето» Виктора Алферова. При этом в российских байопиках кумиры, как мизера, ходят парами. Этот зачастую вступающий в конфликт с исторической достоверностью прием дает подчас поразительные сюжетные результаты: герой приводит за руку коллегу, а тот выбивается на первый план и ведет себя вполне по-хозяйски. Анонс «Лета» как фильма о молодом Цое был, конечно, рекламной уловкой — режиссер изначально понимал, что главным станет Майк Науменко во вневременном образе питерского интеллигента, желающего не столько «перемен», сколько неизменного состояния внутренней свободы. В «Довлатове» появление Иосифа Бродского в качестве персонажа — производная провинциальных понтов и фирменных довлатовских комплексов. Дескать, вот какие люди нас понимали и привечали еще в советском Ленинграде. В «Облепиховом лете» дуэт драматурга Александра Вампилова и поэта Николая Рубцова изначально задумывался авторами как концептуальный: художники-разночинцы с окраин империи как бы оппонируют глянцевому и москвоцентричному мифу о «советских шестидесятых». Словом, везде свои приемы и резоны (иногда, вполне возможно, создателями не вполне осознаваемые), но сам феномен парности заслуживает особого внимания. Двое — в России уже коллектив, а если речь о художниках — направление и эпоха. Русский тип сознания по-прежнему сопротивляется индивидуализму. Меркьюри умер в 1991 году. Цой, Науменко и Довлатов ушли практически одновременно — в 1990–1991 гг. То есть по нынешним временам этот процесс превращения кумира в классика занимает чуть более четверти века. Казалось бы, из этой закономерности выпадают Вампилов и Рубцов, чьи жизни трагически оборвались в начале 70-х. Но для художников сугубо национального звучания сроки могут отодвигаться, хотя процесс не отменяется. Конечно, помимо талантливости, оригинальности и востребованности творчества, зачастую необходимы такие компоненты, как ранняя, в особенности трагическая, смерть, а также образ «порочного святого» — алкоголь, наркотики, сексуальная девиантность. И еще одно знаковое для 2018-го имя — Егор Летов. Омский аэропорт, который могли назвать в честь музыканта, — только повод, подброшенный начальственным креативом и судьбой, для попадания имени лидера «Гражданской обороны» в общественную и даже официальную повестку. Да, в кино поэта и музыканта пока нет, но, похоже, единственной преградой на этом пути остается воля близких. Наталья Чумакова, вдова Летова, отвечая на вопрос о предложениях относительно игрового кино «про Егора», говорила: «Предлагали и не раз. Даже сериал. Не думаю, что это хорошая идея». Однако юридические запреты всегда могут отступить перед желанием хайпа и коммерческого успеха, а обозначенная нами закономерность ломает любые барьеры. Значит, фильм о Егоре Летове — вопрос времени и, кажется, не дальнего. Появление героев минувших лет на экране — не только дань прошлому, но и симптом острой нехватки смыслов в настоящем — эпоха постмодерна не умела толком производить даже кумиров. А поскольку запрос на новых классиков только обостряется, уместно предположить, что хронологическая дистанция, сам момент перехода из культа в культуру, будет неуклонно сокращаться. «Отстоя пены» дожидаться уже никто не станет, и герои, коих нам явят на экране, не окажутся собственно героями. Они превратятся в товар, чей статус обеспечит исключительно маркетинг. Хуже здесь, однако, другое — последовательное уничтожение иерархий превратит биографический жанр в очередной конвейер по производству картонных фигур и банальных сюжетцев, сводящихся к барковской автоэпитафии «жил грешно, помер смешно». Впрочем, падение спроса на подобный жанр даст о себе знать еще раньше. И это повлечет за собой не только развенчание многих кумиров, но и глобальный пересмотр ценностей и творчества в целом, к которому мы должны подготовиться, дабы нам было что предъявить. Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции