Юрий КОЧЕРГИН: Стараюсь прожить жизнь так, чтобы никто не плюнул в спину
— Юрий, обычно, либо спорт – в вашем случае боевые единоборства, либо юриспруденция. Как вам удалось объединить эти сферы деятельности?
— Сразу поправлюсь – боевые искусства, это ключевой момент, на самом деле! А как удалось объединить, все очень просто – сначала были спорт и учеба. С возрастом спорт заканчивается, остается профессия в виде юриспруденции, и идет спортивная трансформация в тренерство, в судейство и иже с ними. Эти области не взаимоисключают друг друга, на самом деле, если взять, например, общий срез боксеров, то среди них очень много людей, которые являются кандидатами и докторами наук. Причем, не медицинских, а в других областях.
— А ведь есть мнение, что большинство спортсменов, особенно борцов – не особо, так скажем, интеллектуальные люди…
— Среди моих знакомых довольно много спортсменов, которые стали весьма состоявшимися людьми, и в бизнесе, и в науке, и в других сферах деятельности. Например, первое образование у меня техническое, и мой преподаватель по аналитической геометрии, целый доктор наук, был еще и мастером спорта по гиревому спорту. Другой вопрос, что раньше – в советские времена, вся наша трансформация в спорте оставалась несколько за кадром, потому что во времена СССР не было именно общественных – в полном смысле этого слова, спортивных организаций. Хотя, у нас все спортивные общества назывались общественными, но это были такие монстры, как «ЦСКА», «Динамо», «Трудовые резервы», с огромным штатным расписанием. Как, например, сейчас Федерация бокса России и все олимпийские федерации. И сейчас появилось очень много именно общественных организаций, в том смысле этого слова, которое мы привыкли в него вкладывать. К примеру, наша Федерация смешанных боевых искусств ММА России является в чистом виде общественной. У нас нет штатного расписания, мы работаем не за зарплату, а потому что хотим развивать смешанные боевые искусства. Поэтому и получается, что наша экспертность и наше развитие становятся видимым. А раньше профессора и кандидаты наук просто тренировали деток в подвалах, и никто об этом не знал.
⁃ «Для меня бой в ринге и в зале суда абсолютно одинаковы», – говорите вы. То есть, юристом вы стали, чтобы продолжать побеждать?
— Нет, нет и нет! Это просто определенный склад мышления, заложенный во мне боксом. Это такое же противостояние, которое необходимо пройти: надо составить картину боя, разложить на эпизоды, и каждый эпизод хорошо отработать. Точно так же, как в боксерском поединке, если ты составил картину предстоящего боя, разложил на маленькие эпизоды и в каждом эпизоде не ошибся, а хорошо сделал свою работу – ты пришел к победе. То же самое и в зале суда. У нас во всех кодексах написано, что процесс является состязательным – идет такое же состязание сторон.
— Вы анализировали, где побед было больше, в какой сфере?
— Это невозможно проанализировать. Ну, сколько боксер проводит поединков за свою жизнь? Моя любительская карьера закончилась в молодежном возрасте, когда прошло где-то 120-140 поединков, из них примерно 100-110 побед. Профессиональная карьера в боксе 28 боев — 28 побед. 17 профессиональных боев в кикбоксинге, и 17 в ММА, где я по одному разу проиграл. В итоге, суммарно будет где-то 170 побед в спорте, а в зале суда уже раза в три-четыре побольше. Но тут просто процессов больше, потому и результат такой. Я возглавляю юридическую компанию, потому участвую во всех процессах, которые ведут мои сотрудники. И здесь есть еще такой сложный момент – не каждый проигрыш в суде, является реальным проигрышем. И не каждая победа, реальной победой. Предположим, ты берешься за заранее проигрышный кейс, но понимаешь, что твоему заказчику нужно какое-то время, чтобы трансформировать бизнес-процессы, дабы взысканная сумма не убила бизнес. И перед тобой стоит очень простая задача – протянуть суд полтора года, чтобы выиграть время. Кейс ты проигрываешь, потому что выиграть его невозможно, но ту задачу, что ты перед собой ставил, ты выполняешь. И как это трактовать – как проигрыш, или победу?
— Вы вообще, за все дела беретесь, или есть табуированные темы?
— Скажем так, сам я не являюсь адвокатом, но моя компания, и адвокаты, которые в ней работают, принципиально не берутся за изнасилования и все сексуальные преступления, и так же за наркотические статьи. Единственное, за что мы беремся – за 234-ю допинговую статью, когда у спортсменов находят какие-то запрещенные вещества. Здесь мы проявляем спортивную солидарность. Но в чистом виде наркотические статьи для меня табу, как и половая неприкосновенность.
— Из последних дел, есть что-то памятное, о чем бы вам хотелось рассказать?
— Буквально недавно у нас завершился процесс, в котором мы представляли интересы проектной организации, которая проектировала комплекс новых зданий и сооружений для Новосибирского завода искусственного волокна. Это завод, который производит современные системы вооружений и входит в Ростех. Пока делались проектные работы, у завода ввиду определенных причин исчезло желание перестраивать цеха и все остальное. И завод решил взыскать все перечисленные моему клиенту деньги в размере 122 миллионов. Для проектной организации такая сумма сразу ставит бизнес под угрозу, это во-первых. И второе, все то время, пока на сайте арбитражного суда висит поданный к тебе иск, как-то не особо ты выигрываешь тендеры. Причем, завод инициировал возбуждение уголовного дела по поводу проектных работ, и мы пошли судиться в арбитражном суде города Москвы. Решили заявить встречный иск и взыскать с завода то, что они остались должны по договору – 14 миллионов. Ну, и скажем так, прошли три инстанции, как три раунда, и во всех трех раундах мы победили. Причем, это очень показательный процесс, потому что когда заводы, входящие в госкорпорации начинают с тобой судиться, они так же начинают всячески спекулировать тем, что они государственные. Хотя, на самом деле, они такие же акционерные общества, как и любые другие, только со стопроцентным владением акциями государством. И конечно, под этим прессингом судьи иногда дрожат, и принимают решения в пользу «государственных» предприятий.
— Расскажите, с чего начался ваш путь в спорте, когда впервые проявились ваши спортивные качества?
— Здесь все очень просто, мой папа военный и детство мое прошло в военном городке в Подмосковье. Во времена моего детства (а я 1974 года рождения) в военных городках были секции на любой вкус, плюс, у нас в школе были очень хорошие учителя физкультуры, настоящие энтузиасты своего дела, которые прививали ребятам любовь к спорту. В нашем городке было модно ходить на всевозможные секции, благо, все они были бесплатными и находились внутри военного городка – после школы сразу можно пойти на тренировку. Ну и я, как и все мальчишки, ходил практически на все секции.
— А почему в итоге остановились именно на боевых искусствах?
— На самом деле, в школьные годы я активно занимался лыжными гонками и борьбой, в меньшей степени карате и боксом. Потом я поступил Высшую школу Комитета Госбезопасности, а окончил уже Академию ФСБ. Естественно, в таком учебном заведении наиболее котировались боевые искусства. И так получилось, что там я плавно перешел к боксу и кикбоксингу.
— В вашем случае, занятия единоборствами, сыграли роль в становлении характера?
— Могу, конечно, сказать, что сыграли, но так все говорят. Мое мнение здесь идет от обратного: если у тебя есть какие-то черты характера, которые нужны в боевых искусствах, то ты выбираешь этот путь. Если в твоем характере этого не присутствует, то выбираешь другие виды спорта. В моем понимании, наш характер – это то же самое, что и наша генетика. Человек, который склонен бегать стометровки, никогда не пробежит хорошо марафон. А человек, который успешно бегает длинные дистанции, никогда не покажет хороший результат на стометровке. То же самое с характером. Можно конечно читать много историй про то, как спорт закалил чей-то характер, но у меня есть четкое убеждение, что спорт ничего не может закалить. Просто в спорте проявляется то, что уже заложено.
— Приходилось ли вам применять спортивные навыки вне профессии?
— Я рос в Подмосковье, и все свои спортивные навыки приходилось проверять на улице. Попробуйте дойти от электрички до автобусной остановки, которая ведет в военный городок, когда тебя встречает толпа деревенских… Вот и ездили все ребята с военного городка, собираясь в первом вагоне, чтобы вместе идти к остановке.
Ну и потом, во взрослом возрасте, конечно, приходилось, если при мне на улице трое бьют одного, я точно вмешаюсь. Хотя, уже лет пять, наверное, как супруга перестала кулаки проверять (смеется). Тут ведь еще важно, чтобы у тебя хватало навыков и умения, и ты понимал, что сможешь остановить конфликт, не пострадав сам и не нанеся увечий другим людям.
— Поделитесь личными секретами успеха, какие рекомендации вы могли бы дать начинающим спортсменам, а может быть, и юристам?
— Здесь один секрет, который универсален во всех сферах, а не только в спорте, или юриспруденции — вкалывать надо до седьмого пота. Когда я занимался спортом, то в зале проводил по восемь часов в день, и естественно, приходил результат. Если ты свою профессию – любую, будешь ежедневно оттачивать без перерывов на выходные по 8-10 часов в день, ты обязательно добьешься результата. И очень важна дисциплинированность, если тренер написал программу, то нужно ее выполнять.
— Дисциплину вам видимо привил еще папа военный? Строго он вас воспитывал?
— Я бы не сказал, что строго, папа занимал руководящую должность, мама работала в школе, времени на воспитание у них было немного. Это опять же, у кого-то в характере есть дисциплинированность, у кого-то нет. У меня есть спортсмены, которые тренируются три раза в неделю, но на каком-то этапе они начинают проигрывать. Есть ребята, которые уже завоевали свои медали и пояса, и когда заходит разговор о том, чтобы вернуться в спорт они говорят «Юрий Викторович, мы бы могли вернуться, но начинать тренироваться не хочется». Это сказал человек, который четыре раза в неделю по два часа проводит в боксерском зале. И это он не тренируется, а поддерживает себя в определенной физической форме. В его понимании спортсмену начать тренироваться – это проводить по три тренировки в день. Он вспоминает, насколько это тяжело, как болят мышцы, и говорит – нет, не хочу возвращаться в спорт, не готов.
— Вам приходилось когда-нибудь поступаться своими профессиональными принципами?
— Один раз в жизни. Я уже работал судьей, и был рефери в поединке по кикбокингу, в котором принимал участие мой младший сын Саша, ему было тогда лет 13-14. Сын пропустил удар и упал, это был нокаут. Я должен был досчитать до девяти, потом крикнуть «Доктора!» и прекратить бой. А я его за руку поднял на ноги, и он продолжил бой. Не знаю, что меня заставило так поступить, но как судья я поступил неправильно и до сих пор переживаю этот момент.
— А сын что сказал?
— Сын был благодарен. Оставшуюся минуту боя он провел очень хорошо, хоть и проиграл в итоге бой. И когда главный судья соревнований ко мне потом подошел, я ему не дал сказать ни слова, просто попросил «Максим, уйди». И он меня понял, так как он сам отец трех дочерей спортсменок.
— Кто ваши кумиры, люди на которых вам бы хотелось равняться, которыми вы восхищаетесь?
— В боксе есть два таких человека – Майк Тайсон и Леннокс Льюис. Мне доводилось встречаться в жизни и с тем, и с другим. А в юриспруденции пример для меня Генри Резник.
— Про вас можно сказать, что вы осуществили свою главную мечту и в профессии добились всего того, чего хотели?
— Нельзя ни в спорте, ни в профессии добиться всего, иначе останавливается путь. Если ты сам себе говоришь, что добился всего, чего хотел, то ты не стоишь ничего. Давайте посмотрим через призму боевых искусств на Восток. В большинстве японских единоборств присутствует окончание «до» — путь, в переводе на русский. И он непрерывен, его нельзя разбивать, это непрерывное движение вперед.
— Можете назвать несколько эффективных психологических приемов, с помощью которых вы настраиваетесь на успех?
— Я просто разбиваю предстоящее дело на череду маленьких эпизодов. Зашел в зал суда, специально замешкался, полез за очками, привлек внимание судьи – специально подбираешь одежду с яркими элементами, чтобы внимание судьи на них фокусировалось. Пытаюсь перехватить инициативу какими-то репликами, пусть и на грани допустимого. Когда ты владеешь инициативой — ты владеешь процессом. Как-то в детстве я оказался на сборах сборной страны, гле нам платили стипендию. Однажды утром неважно себя почувствовал и спросил тренера можно мне не пойти на зарядку, раз я приболел? А он мне ответил «Это ты у себя в секции будешь плохо, или хорошо себя чувствовать, а здесь тебе платят зарплату. Поэтому, поднял свою задницу и побежал». Тогда я понял, что когда спорт – твоя работа, то ты ее должен делать хорошо. То же самое и в юриспруденции. Если тебя самого лично оштрафовала камера фиксирующая нарушение ПДД, то ты можешь пойти в суд и сделать все спустя рукава – это не работа. Но когда тебе люди доверяют защиту их интересов в суде и платят за это деньги, ты должен выполнить свою работу максимально хорошо. И на нее не надо настраиваться, ее нужно просто взять и сделать.
— Вы являетесь директором департамента развития Федерации ММА России, президентом Федерации ММА Москвы. Почему вы предпочли развивать ММА, а не родной бокс, или дзюдо?
— Все очень просто, тут выбираешь скорее соратников по духу. Мои дети росли уже не в военном городке, у сына в школе была секция ашихара-карате, которая потом переросла в секцию смешанных боевых искусств. Однажды поехал с сыном на соревнования и встретил там знакомых по спорту, после чего попробовал себя в судействе. Потом встретились с Максимом Александровичем Поторокиным и Олегом Тактаровым, пообщались и решили, что будем развивать ММА. В боксе и так все хорошо — олимпийский вид спорта, его развивать нет необходимости.
— Какие цели и задачи ставите перед собой сегодня, к чему стремитесь?
— Прожить жизнь так, чтобы никто не плюнул в спину.
— Смену себе растите, в ком видите свое продолжение?
— У меня четверо детей – две дочери и два сына. Оба сына занимались единоборствами, старший борьбой самбо, младший ММА и кикбоксингом. Сейчас старший работает у меня в компании, в ее спортивной части, младший еще студент, и при этом довольно профессиональный, квалифицированный судья в ММА. У меня изначально не было задачи вырастить из детей профессиональных спортсменов. Я прекрасно понимал, что они будут выступать на соревнованиях до 18 лет, не дольше.
— А что приносит радость и удовольствие вне работы? Чем любите заниматься в свободное время?
— Учитывая, что в моей жизни есть юриспруденция и спорт, который и хобби и часть работы, то с увлечениями вопрос закрыт. Конечно, радость приносит общение с семьей. А вообще, я тот человек, который умеет радоваться мелочам. Хорошо организовали турнир, так что он прошел без сучка и задоринки – испытываю радость, выиграли кейс в суде – вообще эйфория! А самое большое счастье мне дарит Эльбрус – это мое место силы. Так получилось, что именно с Эльбрусом связано очень много воспоминаний. Первый раз я там оказался еще в школьные годы, а последний раз ходил года три назад. Пока можешь взбежать на Западную вершину, значит все у тебя хорошо!
фото: личный архив