Победа в лицах: Антип Яковлевич Кузьминов
ЛЮБЕРЦЫ. 01 мая. INLYBERTSY.RU - Корреспондент "Люберецкой панорамы" встретился с участником Великой Отечественной войны Антипом Яковлевичем КУЗЬМИНОВЫМ и побеседовал с ним о том, как на его судьбе отразилось военное лихолетье.
– Антип Яковлевич, откуда вы родом, какая у вас была семья?
– Родился я 17 апреля 1926 года в деревне ХарабриноТумского района Рязанской области. Когда по радио объявили о нападении фашистской Германии, я только-толькоокончил семь классов. Мой отец 1891 года рождения в войне не участвовал. О том, сколько горя и страданий принесла она людям, наша семья совсем скоро узнала не понаслышке. В июне 41-го вначале получили извещение, что мой старший брат Яков под городом Луцком Волынской области в первых сражениях с немецко-фашистскими захватчиками пропал без вести. А в 42-м к нам в дом почтальон принес похоронку на среднего брата Андрея – он погиб под Харьковом, там был и похоронен. На Урале, в госпитале, от ранений умер дядя по отцу Василий Васильевич.
– А потом настала и ваша очередь воевать?
– Верно. Призвали в армию в ноябре 43-го. Около года проходил начальную двоенную подготовку в Марийской автономной республике, в запасном стрелковом полку. Помню, все мы тогда рвались на фронт, не хотелось отсиживаться в тылу. Боялись, что фашистов побьют без нас. И вот в апреле 44-го я в составе маршевой роты был отправлен на фронт.
– Каков был ваш боевой путь?
– Война близилась к концу, мы это чувствовали. И оставшийся год до Победы я воевал в составе 6-й гвардейской армии, 71-й гвардейской стрелковой дивизии , 210-го гвардейского стрелкового полка, в минометной батарее 2 батальона. В нашей дивизии были солдаты из всех пятнадцати республик СССР, так что состав оказался полностью интернациональным. И ничего, никаких ссор не было. Общий язык находили и с грузинами, и с украинцами, и с казахами – со всеми. Война сплотила нас. Мне выпало служить рядовым наводчиком миномета.
– Невероятно! Спустя столько лет так все помнить!
– Иное и хочешь забыть, да не забывается! Участвовал в разгроме витебско-лепельской группировки противника. Проходили тогда ежедневно по 5–10 километров, чтобы быть у врага на хвосте. Научились даже спать на ходу. В июне продвигались с боями через Ржев, Невель, а затем вышли к Полоцку. Чтобы освободить его от фашистов, нам предстояло бить по немецкой пехоте. Пошли в наступление. Для ведения прицельного огня вперед выдвигались корректировщик и командир батареи. Моя задача – обеспечить им связь. В это время я как раз служил в отделении связи. Так что приходилось бежать с мешками, катушками, карабином… Чтобы протянуть кабель, полз через канавы по горло в грязи. Однажды даже довелось проползти рядом с перевернутым фашистским «тигром».Главное для меня было – проложить связь. О том, что могут ранить, убить, думать было некогда. Важный стратегический пункт мы освободили, а наш 210-й стрелковый полк получил название «Полоцкий».
– Там какраз развернулась знаменитая операция «Багратион»?
– Да, она заключалось в освобождении Полоцка, Витебска и Минска. Нашей задачей было отрезать Курляндскую группировку, а это более 300 тысяч человек, от основного противника. И мы ее, в конце концов, изолировали от основного войска противника, что стало для фашистов невосполнимой потерей. А 71-я гвардейская стрелковая дивизия, в которой я служил, получила название «Витебская». Дальше наступление пошло на Лепель (Белоруссия).
– А что было дальше? Куда занесла вас военная судьба?
– В июле 44-го мы форсировал Западную Двину. Это довольно большая река, в некоторых местах ее ширина доходила до 400 метров. Мне было сложно ее переплыть со своей катушкой и аппаратом. Но не подвела солдатская смекалка. Увидел на берегу полуразрушенный сарай, вытащил из него бревно – на нем и переправился. Свою задачу я выполнил. За организацию связи через Западную Двину меня наградили орденомКрасной Звезды, но вручили его позже, во время службы в Гатчине.
– Непросто вам приходилось. Но тяжелее всего, наверное, было видеть гибель фронтовых товарищей…
– Да, на подходе к Витебску от 300 человек из состава батальона нас осталось всего 28. Много наших полегло. Фашисты без конца били по нашей батарее. Тогда погиб мой друг Володя, светлая ему память. Было это так: на тот момент я находился на батарее, а Володя – на наблюдательном пункте. Если связь вдруг прерывалась, мы по очереди бегали связывать кабель. Настал черед Володи. Там его и настигла пуля снайпера. Жду-жду, а друга все нет. Пошел глянуть, а он лежит в воронке мертвый.
– После завершения операции «Багратион» очередь освобождения от фашистов дошла и до Прибалтики?
– Нас развернули на Северную Прибалтику. Начались жестокие бои за освобождение Шауляя, Добеле, Приекуле, Либавы, Вайнеде. Так, неся потери, теряя боевых товарищей, мы вышли к Финскому заливу. Это было 8 мая, война, по сути, уже закончилась. И как раз в это время фашисты в агонии обрушили на нас всю мощь артиллерии. Солдаты гибли под пулями. Представляете, как обидно было умереть в шаге от Победы?
– Но, слава Богу, вам удалось остаться невредимым?
– Не скажу, что невредимым. Меня ранило в бедро осколками от снаряда. Немцы лупили не переставая. Я и мой товарищ Караченцев кое-как залезли в блиндаж. Во время короткого затишья санитары погрузили нас на повозку, чтобы отправить в медсанбат. И вот лежу я на этой повозке, а мимо проносятся советские танки, ребята кричат: «Победа! Победа!».
– Вас доставили в медсанбат…
– И 9 мая, когда все праздновали Победу, я лежал на операционном столе – хирург удалял из моего тела осколки. Уже на следующий день поезд вез меня в военный госпиталь № 1090, что в города Резекне (Латвия). Войну закончил в звании ефрейтора, был командиром отделения связи. Боевой путь нашей 71-й гвардейской стрелковой дивизии закончился с освобождением Прибалтики. Она вышла на побережье Балтийского моря и, приведя в порядок личный состав и вооружение, маршем отправилась в место дислокации – город Каунас.
– С чего началась ваша мирная жизнь?
– С отправки в Ленинград – долечиваться. Я еще ходил на костылях, но, тем не менее, принимал посильное участие в ремонтных работах, которые велись в военно-медицинской академии имени Кирова. Когда окончательно встал на ноги, был направлен в запасной артиллерийский полк, в 316-й отдельный артиллерийский дивизион, в город Гатчину. В рядах Советской армии я прослужил до 1974 года.
– Судя по вашим послевоенным фото, вы были офицером?
– Да. В 1948 году, после Гатчины, меня направили в военно-политическое училище. Опять же в Ленинград. В 50-м я его закончил в звании лейтенанта, после чего участвовал в формировании организации полигона ракетных войск в Капустином Яре – это в Астраханской области. Был задействован в обеспечении испытаний первых зенитных ракетных комплексов С-25 («Беркут»), С-75, С-125, предназначенных для уничтожения самолетов противника. В Капустином Яре прослужил 20 лет. Демобилизовался в звании подполковника.
– Насколько я знаю, ракетные комплексы, которые вы назвали, защищали небо Москвы в период холодной войны?
– Совершенно верно. Кроме того, мы тогда помогали оружием Вьетнаму в обороне против США, Египту – от Израиля, а также Югославии – когда на нее напали американцы.
– Помимо училища еще что-тооканчивали?
– В 1960 году – заочный Волгоградский университет, факультет истории.
Когда праздновали 50-летний юбилей Великой Победы, был награжден орденом Отечественной войны II степени – за победу над Германией. В 60-е годы мне вручили второй орден Красной Звезды – за участие в испытаниях и внедрение новой зенитной ракетной техники в войска. На 9 Мая всегда надеваю пиджак с наградами. Медалей пятнадцать, в числе которых юбилейные. Самая памятная – «За отвагу». Ее я получил за освобождение Полоцка – в боевом строю, на фронте.
…Закончил свой рассказ ветеран. Пока говорил, в глазах то и дело вспыхивал живой огонек. Да, шла война, но он был молодым крепким парнем, которому было все по плечу. А сейчас остались лишь воспоминания. Но они дороги сердцу и никогда не сотрутся в памяти.
Уже скоро наступит всенародный праздник – 75-летие Великой Победы.
Беседу вела Наталья РЫБИНА