Одно слово - мужики! Старое поколение! Хотя, посмотришь порой и материться хочется...
Мужики
Иногда смотришь – материться хочется на маменькиных сынков, а иногда видишь – вот они, соль земли русской. На чьих плечах – всё, на чьих горбах – в рай.
Есть у меня два мужика в семье. Муж и свекр, муж после инсульта, свекру без малого девяносто лет. Что говорит само за себя. Должно, по крайней мере.
Прихожу вчера с работы, никто не встречает, что странно. Думаю, куда мой инвалид подевался? Рано ему еще налево ходить-то.
Выхожу на огород и вижу… Стоят у нас на огороде десять 200-литровых железных бочек для сбора дождевой воды. Бочки те перед зимой надо освобождать и опрокидывать, чтобы их льдом не расперло. Ну, логично же? Планировала я этим заняться на выходных, насос у нас есть, работы там на час максимум.
Но… Ко мне же приехал свекр. Какой насос? Он ведрами все десять бочек уже выхлестал и сейчас на моих глазах они с мужем их переворачивают. Один, говорю, после инсульта с палочкой, второму девяносто лет, с костылем. Я сначала хотела их обматерить, а потом… потом мне что-то в глаз попало. Зрелище это было, конечно, то еще, скажу я вам.
В четыре больные руки они ту бочку пиздякают, значит.
— Сын, ты, давай, сюда становись, а я тут подопру.
— Ты ее палкой своей, палкой отдомкрать, а я вот здесь костылем прижму.
— Камушек под нее подложи, камушек.
— Давай, давай, палкой еще подними, сейчас мы ее, заразу, на попа поставим. А там уже перевернем.
— Подожди, я костылем покрепче упрусь.
— Яша, — это псу, — иди сюда, страховать будешь.
Сверху за всем этим занимательным зрелищем восторженно наблюдает Мурзик – кот домашний, породы черно-белой, одна штука.
Наконец, они ту бочку на попа поставили, камушек под нее подложили и сели оба отдохнуть. Ее ж надо еще перевернуть. Рядом с ними устроился уставший Яша. Страховал же, не мелочь по карманам тырил.
Кот домашний, одна штука, находится в нежном возрасте перманентного шкодства. Ему все это кажется забавным. На край той бочки – прыг с крыши, со всей своей кошачьей дури. Бочка опасно кренится, грозится сорваться и покатиться по огороду туда, где ее потом даже я не найду. Свекр срывается с места с девяностолетней лихостью и упирается в бочку костылем.
— Палку давай, — кричит мужу, — держи ее.
В общем, бочку ту они все-таки перевернули. Вторую я им уже не позволила, загнала в дом отдыхать и чай пить.
Накрываю на стол, муж разговаривает с отцом:
— Нам уголь скоро завозить, хотим мужиков найти, чтобы они тот уголь перекидали.
Эх, зря он это сказал. Потому что свекр вскинулся тут же:
— Не вздумайте! Нина, никого не надо звать, я сам приеду, все перекидаю.
Ага, 3,5 тонны угля. Перекидает он, в почти вековом возрасте. Но убедить мы его так и не смогли.
Так и поехал домой в предвкушении машины угля и огромной совковой лопаты.
Вот так вот. Старое поколение. Здесь и вопросов не возникает — почему победили мы, а не немцы.