Новгородские исторические записки от Виктора Смирнова. Записка пятьдесят первая: «Рыботорговля»

Мы продолжаем серию публикаций на тему истории Великого Новгорода и Новгородской земли авторства историка и писателя Виктора Смирнова. Материалы публикуются с разрешения автора.

Рыботорговля

Расцвет рыболовного промысла на Ильмене совпал с общим экономическим подъемом в России на рубеже 19-20 веков. Освобождение от крепостного права развязало руки деревне, бурно развивалось железнодорожное строительство, открывались новые рынки сбыта. На озеро пришел капитализм, сначала, разумеется, «дикий», но постепенно обретающий все более цивилизованные формы. Спрос на рыбу рос год от года. Среднегодовой вылов рыбы на Ильмене составлял уже 6-7 тысяч тонн. Сказывалось еще одно стратегическое преимущество Ильменя – его выгодное географическое положение. Треугольник озера окаймлялся железными дорогами: Московско-Виндаво-Рыбинской, Псково-Бологовской и частной узкоколейкой Старая Русса – Новгород.

Транспортировкой рыбы от озера до рынков занимались «рыбаки». Так на Ильмене назывались посредники между ловцами и хозяевами, которые должны были осуществлять хозяйский догляд за тем, чтобы ловцы не воровали рыбу, сохранять скоропортящийся товар и организовать его доставку в города. От "рыбаков" требовалось много неустанных хлопот, специальных знаний и навыков. Они должны были уметь определить живучесть рыбы, отличать «свежеварок» от «сиделой». Свежеварок – только что выловленная, не сидевшая в садке рыба. Она бьется, поэтому ее надо держать отдельно от уже смирившейся со своей участью «сиделой» рыбы. «Сиделую» узнавали, бросая в садок зажженную спичку. Если к спичке бросается сразу с десяток рыб, значит, она хорошо выдержана и может смело прожить в неволе всю зиму. Еще надо было отделять щук и судаков, способных ранить других рыб. Сонную рыбу загружали в бочки, кадушки или обшитые рогожей корзины, и, заплатив мзду вороватому кондуктору, отправляли по железной дороге в Новгород, Санкт-Петербург, Варшаву.

Много рыбы везли водными путями в «живорыбках». Носовая и кормовая часть этого судна были снабжены водонепроницаемыми воздушными отсеками, придающими ему плавучесть. Средняя часть «живорыбки» также делилась на отсеки, а в бортах были вырезаны продольные щели, через которые поступала свежая вода. Ильменской разновидностью «живорыбки» были «живняки» – небольшие суденышки для перевозок на близкие расстояния.

По водной дороге до Питера "рыбаки" втихаря от хозяина сбывали рыбу в прибрежных деревнях. Неделю спустя, натерпевшись страху на бурных волховских порогах, «живорыбки» входили в Неву, а затем в Фонтанку. Там около Семеновского моста покачивалась пара больших садков. Ушлые питерцы нарочно не увеличивали их количество, чтобы ожиданием в очередях сбивать цену. В тусклом свете фонарей прямо под открытым небом открывалась рыбная биржа, совершались оптовые сделки, сколачивались целые состояния. Все происходило стремительно, расслабляться нельзя ни на минуту, продающий рыбу ахнуть не успеет, как его крупные лещи и головные судаки вдруг превратятся в «шеберку» и «гвоздарей». К пяти утра рыбная биржа закрывалась, и хотя выручка продавцов оказалась вдвое меньше ожидаемой, они облегченно переводили дух. Слава тебе Господи, все позади!

А проданную рыбу уже спешно развозили по улицам спящей столицы. Ту, что похуже – на рынки, лучшую – в рестораны. Столичные гурманы всегда отличали ильменскую рыбу за особый вкус. И где – нибудь в Стрельне шустрый официант интимно нашептывал вальяжному барину:

– Рекомендую-с, ваше превосходительство, селянку из сижков с кислыми яблоками и расстегаями. Вчера-с доставили с Ильмень-озера.

И услыхав в ответ благодушное: «ну что ж, братец, пожалуй!», улетал, взмахнув салфеткой, заказывать невероятно вкусную золотистую селянку.

Да что Стрельня! В самом Зимнем дворце августейшее семейство по постным дням вкушало серебряными ложками ильменскую уху, разлитую в тарелки с двуглавыми орлами.

А рынок сбыта все продолжал расширяться. Ильменский судак шел теперь по бологовской ветке в Варшаву, где повара-чудодеи превращали его в знаменитого «судака по-польски». В еврейских кварталах польской столицы нарасхват шла ильменская щука. Из нее готовили «гефилте фиш» (фаршированную рыбу) – любимое блюдо еврейской кухни.

Часто подавали ильменскую рыбу в зеленом деревянном особнячке на окраине Старой Руссы, где обитало семейство Достоевских. Отобедав, хозяин дома с новыми силами садился писать «Братьев Карамазовых», ведь рыба, как известно, способствует напряженной умственной деятельности.

Впечатляющую картину являл собой рыбный рынок в Новгороде. Каждое утро сюда устремлялись из озера «живорыбки», «живняки» и соймы со свежим уловом. Возле Юрьева монастыря их подстерегали забредшие по пояс в воду юрьевские бабы. Совершался моментальный обмен: «вино на рыбу» и, перекупщицы, не сменив мокрых юбок, рысью мчались с корзинами в руках торговать на городской рынок.

Берега Волхова, от Великого моста до пароходной пристани, были запружены лодками, садками и плотами. Пронзительные голоса торговок соревнуются с такими же пронзительными криками залетевших с озера вечно голодных чаек. Прямо на пристани рыба сортируется, раскладывается по ящикам и корзинам. Тут же десятки женщин-поденщиц потрошат мелкую рыбу, солят и укладывают рядами в бочки. Рыбьи потроха поденщицы забирают себе в счет оплаты. Из них потом топят жир для еды с кашей или для светильников. Рядом толпятся покупатели. Рыбу можно купить и в рыбных рядах городского рынка, но горожане предпочитали брать ее прямо на берегу – здесь дешевле. Заодно можно купить соленую, сушеную рыбу, снетков и раков.

Низкосортную рыбу скупают прасолы – мелкие торговцы разными припасами. Они везут ее в отдаленные безрыбные уезды. Припахивающая на возах рыба пользуется особым спросом у беременных женщин. Зная эту женскую слабость, разбитные прасолы оглашают деревенскую тишину зычными криками:

– Эй, бабы брюхатые! Есть рыба духатая!

Наиболее ценными рыбами считались сиг и судак. Причем сиг стоил гораздо дороже, чем судак и крупный лещ. Дешевле всего шла «дробля» – мелкая рыба – 1 рубль за пуд (16 кг).

Окунь 1 кг – 28 коп.
Лещ 1 кг– 24 коп.
Судак 1 кг– 50 коп.
Сиг 1 кг– 80 коп.
Осетрина 1 кг – 90 коп.
Икра черная паюсная 1 кг– 1 руб. 80 коп.

Рабочие и мелкие служащие в начале двадцатого века получали в месяц 24 рубля, рабочий высокой квалификации – от 50 до 80 рублей, учителя гимназии – от 80 до 100 рублей, земский врач – 80 рублей, армейский поручик вместе с квартирными получал 90 рублей, генерал – 725 рублей. Губернаторы имели оклад в 1 тысячу рублей, министры – 1.500 рублей.

Отсюда вывод: рыба была доступна всем, хотя и не всякая, была рыба для бедных и рыба для богатых.

И последнее. Существует выражение: мы есть то, что мы едим. Тогда получается, что все люди, которые употребляли пойманную в Ильмене рыбу, становились частью некого братства, объединяющего тысячи и тысячи самых разных людей, включая императорскую семью, гениального русского писателя, варшавского еврея и простого мужика. Да и мы, ныне живущие и поедающие эту рыбу, выходит, тоже находимся с ними в некоем дальнем родстве. Так что спасибо Ильменю еще и за эту незримую связь времен и поколений!