Есть ли жизнь без дорогой нефти?

Сырьевая экономика признана угрозой нацбезопасности страны

К главным угрозам РФ в экономике в обновлённой Стратегии национальной безопасности отнесена низкая конкурентоспособность, а также сохранение экспортно-сырьевой модели развития, заявил в понедельник 19 января помощник главы Совбеза РФ Сергей Вахруков.
Кроме того, в документе отмечена высокая зависимость от внешнеэкономической конъюнктуры, отставание в разработке и внедрении перспективных технологий, несбалансированность национальной бюджетной системы, недостаточный объем ресурсов для кредитования, незащищенность национальной финансовой системы.

Так же, пожалуй, впервые угрозой безопасности страны признаны диспропорции в развитии регионов страны.

А вот главными задачами в стратегии  значатся «переход экономики на новый уровень технологического развития, вхождения России в число стран-лидеров по объему валового внутреннего продукта».  

А также «устранение дисбалансов в экономике, сокращение уровня межрегиональной дифференциации в социально-экономическом развитии субъектов РФ, снижение уязвимости от внешних негативных факторов».

Проще говоря, уход от сырьевой модели экономики. Но об этом в руководстве России время от времени вспоминают на протяжении уже более 10 лет. Как и о других, обозначенных в Стратегии нацбезопасности проблемах.  

Однако решение их, по непонятным причинам, всё откладывалось. Можно ли ждать, что возведение этих проблем до уровня угроз национальной безопасности, поможет делу сдвинуться с мёртвой точки? И какая на сегодняшний момент экономическая проблема является наибольшей угрозой для России?

- Ключевой угрозой для России остаётся сырьевая направленность нашей экономики, - считает генеральный директор Института региональных проблем Дмитрий Журавлёв. – Хотя это угроза тоже очень своеобразная. Мы к ней привыкли на бытовом уровне и воспринимаем её почти не критично. Вместе с тем, факт узости экономической базы такой большой страны как Россия – это плохо. Хотя не фатально. Нефтяные деньги никогда не будут лишними, если ими разумно распоряжаться.

От сырьевой зависимости надо уходить. Но важно сделать это правильно. Мы всё время пытаемся решить эту задачу при помощи макроэкономических средств. Все экономические проблемы в последние годы руководство России пыталось решить при помощи финансовых механизмов. Мы постоянно наблюдали «денежную эквилибристику»: одни отрасли пытались накачать деньгами, на других сэкономить и т.д. Чиновники нашего финансового блока обычно давали деньги не на строительство новых заводов или реконструкцию старых. Они направляли деньги прямиком в банковский сектор, видимо, надеясь, что потом они как-то там сами собой распределятся в нужном направлении. Это в каком-то смысле не меньшая проблема, чем зацикленность России на добыче энергоресурсов.

У России, если сравнивать с Саудовской Аравией, Катаром, Венесуэлой, всё же более диверсифицированная экономика. Мы умеем извлекать доходы не только из добычи нефти. Проблема в том, что другие отрасли нашей экономики могли бы развиваться куда успешнее, если бы их развитию уделялось больше внимания и средств. Наше руководство долгое время не хотело заниматься ничем, кроме финансов и «нефтяной иглы». То есть проблема кроется, скорее, в специфике работы экономического блока Правительства, чем в самой структуре экономики России.

Другая проблема вытекает из первой. Экспортная направленность экономики лишает страну опоры на внутренний рынок. И таким образом уровень жизни населения в целом низкий, хотя у отдельных категорий, завязанных на экспорт, непропорционально высокий.

Уровень жизни населения надо повышать. А в России так получалось в последние десятилетия, что в результате реформ уровень жизни людей только падал. Структура управления экономикой у нас сводится в основном к тому, чтобы «аккумулировать» средства, взятые с граждан, и направить их на затыкание той или иной «дыры». Эта структура в некотором смысле феодальна.

«СП»: - А насколько опасно для страны неравномерное развитие регионов?

- Здесь две основные проблемы. Во-первых, та, о которой вы упомянули – разный уровень развития. При сырьевой модели экономики эта проблема всегда обостряется. Есть сырьевые регионы, которые без особых заслуг со своей стороны, живут богаче соседей, которым с полезными ископаемыми повезло меньше. У нас в стране так сложилось, что проще всего собирать федеральные налоги. В первую очередь налог на недра. Этот налог в значительной степени остаётся в той области и в том районе, где идёт добыча сырья. А вот значительная часть доходов от промышленного производства, сельского хозяйства и т.д. уходит в федеральный центр. А социальная нагрузка у нас теперь в основном легла на места. Школы и больницы у нас содержат районы, институты и больницы – регионы. А федеральный центр отвечает разве что за финансирование исследовательской науки. Поэтому разный уровень доходов регионов во многом запрограммирован самой налоговой системой и сырьевым характером экономики.

Хотя у нас есть буквально несколько регионов, которые, несмотря ни на что, не имея месторождений углеводородов на своей территории, дают вполне приличные экономические показатели.   

В социальном плане такая разность доходов в разных регионах сказывается мало, как ни удивительно. У нас никто не показывает пальцем на жителей Тюмени или Ханты-Мансийска, как на «зажравшихся». Недолюбливают, в основном, Москву. При этом в богатых регионах люди гораздо меньше ориентируются на власть и государство. Они гораздо увереннее себя чувствуют и считают, что способны решить финансовые и прочие свои проблемы самостоятельно. А вот в регионах бедных люди волей-неволей вынуждены подстраиваться под власть, поскольку она нередко является единственным источником денег и льгот.  

Другая проблема – наличие регионов «вообще» и национальных республик. На мой взгляд, это данность, которую уже нельзя изменить, поскольку так сложилось исторически. Эта дифференциация сильно усложняет ситуацию. Это не смертельная проблема, но существенная. И есть ещё, так сказать, проблема самоидентификации в удалённых регионах. Люди где-нибудь за Уралом не собираются отделяться от России, но живут, рассчитывая в основном на свои силы. Что там делается в центре им не очень понятно, а выживать надо. Примерно так же они жили и при царе-батюшке.     

  «СП»: - Проблемы, о которых заявлено в обновлённой Стратегии нацбезопасности России, и о которых мы говорим сейчас, известны давно. Не раз на словах руководство страны выступало за их решение. Однако дело почти не трогалось с мёртвой точки. На этот раз, учитывая сложность внешнеполитической ситуации и экономических проблем, стоящих перед страной, можно ли ждать какого-то прогресса?

- Важно, что эти проблемы признаны на официальном уровне именно, как угроза нацбезопасности страны. В России сам факт того, что власть признаёт ту или иную проблему – важный. Поскольку у нас, пока на бумажке у чиновника чего-то не записано, для власти этого как бы нет. Другое дело, что у нас так выстроена система управления страной, что принятие тех или иных документов спускается неведомо куда. Совершенно не понятно, кто это будет выполнять. Многое зависит от личных качеств руководителей на местах. К сожалению, принцип ручного управления у нас главенствует, что нередко затрудняет развитие страны. В лучшем случае, можно надеяться, что государство несколько изменит налоговую систему, что даст преференции развитию малому бизнесу.

 - Сегодня многие забывают, что целью фактически десятилетия гайдаровских реформ было построение этой самой сырьевой экономики, - говорит президент Центра стратегических коммуникаций Дмитрий Абзалов. – Нам открыто заявляли, что Россия в мировой экономической системе должна играть роль надёжного поставщика энергоресурсов. Или, попросту говоря, сырьевого придатка Запада. И, собственно, гайдаровские реформы достигли своего результата. А сегодня то, что тогда считалось целью, объявлено угрозой национальной безопасности. Это очень важный поворот, внушающий оптимизм.

«СП»: - Однако гайдаровские реформы были очень давно. С того времени уже больше десятилетия мы слышим, что надо уходить от сырьевой зависимости…

- Когда страну целое десятилетие разворачивали в одну сторону, при этом разрушая или ослабляя промышленное производство, трудно ждать, что быстро можно будет развернуться обратно.

Все наши проблемы с Западом начались задолго до Крыма, когда там почувствовали, что Россию больше не устраивает роль только исправного поставщика энергоресурсов.

«СП»: - Возможно ли сегодня, когда мы почти не имеем доступа к мировой финансовой системе, перестроить свою экономику, сделать её менее сырьевой, да и ещё и выйти на первые позиции в мире по объёму ВВП, о чём говорится в обновлённой Стратегии национальной безопасности.   

- Россия может достигнуть практически всех целей, какие она перед собой поставит. Если уж маленькая Северная Корея, находящаяся в жесточайшей блокаде, развивает своё производство, науку, систему вооружений. Мы находимся в несравненно более благоприятных условиях.

Я очень надеюсь, что цена на нефть не вырастет, санкции не будут отменены и кредитов нам на Западе никто и никогда давать не будет. Это как наркоман: когда он переживёт ломку, он имеет шанс вернуться к нормальной жизни. Вот мы сейчас как раз в таком состоянии, поскольку «слазим» с нефтяной иглы. Да, какое-то время будет трудно, пока мы не найдём другие источники доходов. Но у нас есть мощные резервы. Такие как национализация или введение прогрессивной шкалы подоходного налога. Уверен – дойдёт и до этого.