Максим Шевченко: Это были не выборы, а спектакль с целью освоения денег
Достаточно какому-то губернатору войти в «Новые люди», чтобы возник конфликт с «Единой Россией»
Итоги завершившегося в воскресенье Единого дня голосования можно подводить долго. И политики, и политтехнологи, и обществу еще предстоит осознать результаты новых и старых партий.
Чем запомнился этот электоральный цикл, с чем связано появление новых партий, что ждет в будущем «Новых людей» и левый фланг России – обо всем этом «Свободная Пресса» поговорила с политиком и журналистом Максимом Шевченко.
«СП»: – В контексте прошедших выборов можно ли говорить о реальной политике в стране?
– Это были не выборы. Это просто спектакль, целью которого было освоение бюджетов правительственными и связанными с властью политтехнологами и бюрократами. Освоение государственной казны, то есть наших с вами денег. Выделялись сотни миллиардов по всей стране, и процентов 90 из них положены в карман, то есть украдены.
Они сознательно имитируют выборный процесс просто для воровства огромного количества бюджетных денег. Самое обидное, что никакая Счетная палата всерьез заниматься этим не будет. Пока не будет. А потом – мало ли, как все изменится.
Второй момент: политикой является все. Политик – это не карьера. Когда вы сначала никто, потом становитесь депутатом и далее поднимаетесь на следующий уровень – это как раз личная карьера, а не политика. Служи, прислуживай, вовремя чай поднеси, как говорил Молчалин. Мы в «Горе от ума» живем. Какая же это политика.
Политика – это все, что решает вопрос о власти. А этот вопрос решается не около урны, он решается в душах людей. Мы видим всеобщую апатию, политический анабиоз, даже кому. И это фактор, который мы не можем не учитывать. Это значит, что власть, блокируя легальные конституционные процедуры участия в политике, радикализирует свою деятельность, свое сознание. И теперь там, где можно было бы достигать общественного консенсуса, договора, оппозиция вынуждена ставить вопрос радикально: либо мы, либо они.
«СП»: – Сейчас появилось много новых партий. С чем это связано?
– Надо смотреть объективно. С одной стороны, есть запрос на новые политические силы, и они, естественно, возникают на либеральном фланге – там, где есть деньги. А когда вы друг Сергея Кириенко, как Ефим Островский, который стоит за партией «Новые люди» и за Алексеем Нечаевым, то у вас количество денег не ограничено.
Поэтому Ефим Викторович с Сергеем Владиленовичем создали партию «Новые люди». И, кстати, это не пустышка. На них есть реальный запрос.
Все эти «яблоки» и бесконечные склоки Гудкова, Каца с Навальным показывают, что на либеральном фланге никто не способен создать силу, которая бы объединила оппозиционную власти буржуазию. Поэтому власть просто взяла в свои руки инициативу и создала партию, которая, будучи лояльной по отношению к самой системе и обладая при этом огромными интеллектуальными, финансовыми и медийными возможностями, сможет сформулировать доктрину либеральной оппозиции.
«Новые люди» одновременно возьмут на себя часть электората и политического пространства «Единой России». Они тоже залезают в плоскость бизнеса, но современно и свободно. Достаточно каким-нибудь губернаторам объявить, что они являются членами партии «Новые люди» или собираются в нее вступить, и тогда на этом фланге возникает очень серьезный конфликт. А это вполне реально: мы помним, как губернаторы переходили из КПРФ в «Единую Россию». Возможно, теперь пришло время, особенно для самовыдвиженцев, заявить о том, что они являются членами «Новых людей».
На левом фланге гораздо тяжелее создавать новые партии, поскольку денег тут нет. У нас нет финансирующих на серьезном уровне бизнесменов. Левый фланг выживает на гроши. Деньги, которые посылаются региональным отделениям КПРФ – это доли процентов в сравнении с тем, что имеют оппоненты.
Левый фланг должен жить только за счет идеологии. И за счет профессиональной организации современного политического института. Будь то партия европейского типа, социал-демократическая, социалистическая, как, допустим, движение Меланшона во Франции. Или это может быть партия классического русского типа, партия профессиональных революционеров ленинского типа.
У нас нет альтернативы. У нас нет источника денег, нет медийных ресурсов, нет способа оплачивать услуги профессиональных высококвалифицированных политтехнологов. Мы на левом фланге все должны делать сами. Но я уверен, что мы победим, что правда будет за нами. Потому что левые в этой ситуации вынуждены быть не публичными политиками, а подобием религиозной организацией. Мы должны быть движимы религиозным чувством, неприязнью, ненавистью ко злу и стремлением к добру.
А то, что мы сами сформулируем, что такое добро и что такое зло, так ведь нас вынудили формулировать.
«СП»: – Союз архитекторов России объявил конкурс на лучшую концепцию использования Мавзолея Ленина, но позже отменил его. Что вы об этом думаете?
– Я бы рассматривал все эти пляски, которые периодически возникают вокруг тела Ленина или Мавзолея, в сугубо политтехнологическом, прикладном ключе.
Сейчас, в преддверии выборов в Госдуму, подобные темы являются неким допингом, и в первую очередь для КПРФ. Они позволяют КПРФ не рассказывать о достаточно катастрофических результатах выборов в регионах, а перевести фокус внимания в привычное русло защиты Мавзолея и тела Владимира Ильича Ленина.
Плюс, это составляет проблему для Собянина. Потому что Мавзолей находится в Москве, а, есть люди, которые хотят убрать Собянина из Москвы, сесть на Москву. Поэтому, хотя Мавзолей – федеральный объект, формально не находится в подчинении Московских властей, но это сугубо московская тема.
Я считаю, что это политтехнологическая тема, ее не надо обсуждать всерьез: понятно, что никто не будет трогать Мавзолей Ленина, это было бы подарком для КПРФ и для левых сил, если бы в преддверии выборов начали его демонтаж. Или каким-то образом покусились бы на тело Ленина. Я думаю, это сразу добавило бы 30% голосов за КПРФ.