Две любви
Маргарита Разумихина о любовном романе длиною в жизнь.
Лауреат премии «Золотая маска», заслуженный артист РСФСР, народный артист России Михаил Пахоменко и его жена, актриса Тамара Глеклер, представили публике знаменитые «Письма любви» как драму выбора. Этот рассказ стал искренним и живым спектаклем Калужской драмы.
Нет числа экранизациям и постановкам пьесы Альберта Герни (1930 — 2017). Энди и Мелиссу всегда играли звезды: Кристофер Уокен, Алек Болдуин, Ален Делон, Элизабет Тейлор, Кетлин Тернер, Сисси Спейсек, Сигурни Уивер… Бывало, что пару играли супруги, например, Майкл Эмерсон и Кэрри Престон, Владимир Меньшов и Вера Алентова.
Режиссер Дмитрий Бурханкин представил этот диалог мужчины и женщины антифоном. Древняя форма, появившаяся в прошлой эре, выразила пропасть, разделившую героев. Имя ей – нравственный выбор.
«Она сидела на полу, и груду писем разбирала, и, как остывшую золу, брала их в руки и бросала», – писал Тютчев. Для героини же пьесы письма – непогасший костер жгучих сожалений, в котором полвека горит ее душа.
Кто сказал, что роман в письмах устарел, что он – пыльная тень эпохи романтизма? Пользователям WhatsApp трудно представить, как это было. Человек шел на почту, покупал конверт, марку, брал бумагу, ручку, садился за стол и задумывался. Что и как именно написать любимому человеку? И эта пауза между порывом и исполнением делала общение драгоценным.
Герой – альтер эго автора, их истории схожи. Не разводились ни родители писателя, ни сам Герни, создали многодетные семьи, работали, обустраивали уютные дома. Героиня же – Стрекоза из басни, предпочитающая удовольствие «здесь и сейчас». Финал известен – «так пойди же, попляши» у «разбитого корыта».
Тонкую игру артистов зрители видели и на их лицах, и на экранах. За пишущим героем, как за увеличительным стеклом, вставал образ его корреспондента, так что навязший в зубах атрибут актуального искусства здесь был уместен.
Художник-постановщик Людмила Некрасова и художник по костюмам Оксана Богданович лаконичными штрихами охарактеризовали героев. Ненавязчивое, изобретательное звуковое сопровождение раздвигало стены.
В одной половине зала кресла смотрели на Нее, в другой – на Него. Рассадка была сплошной. Спектакль проходит в Малом зале, хотя его электричество не потерялось бы и на большой сцене, и на стадионе.
Герои, Мелисса и Энди, с детства пишут друг другу. Их встречи редки и не всегда безоблачны, а разлуки – долги, но любовь живет в строчках. Тамара Глеклер и Михаил Пахоменко смогли более двух часов держать публику в напряжении без всяких смен декораций, «ужимок и прыжков», на мастерстве и магнетизме мысли.
Михаил Пахоменко получил «Золотую маску» одновременно с Петром Фоменко в самой почетной номинации – «За выдающийся вклад в театральное искусство» в 2012 году. Артист рассказал нам о своей судьбе как о странствии катамарана – такую поддержку он всегда чувствовал со стороны своей второй половинки.
«Моя жизнь – школа терпения. Родился в семье служащего в Красноярском крае. Отец и пятеро моих дядей погибли в Великой Отечественной, вернулся лишь один — Иван Петрович. Он попал в плен и четыре года ломал камень в норвежской каменоломне. Когда пленных отпустили в 1945 году, им давали паек, одежду, одеяло. Он привез яблок, так я их и попробовал впервые, когда уже учился в первом классе.
У дяди Вани были патефон и целая гора пластинок. Я знал их наизусть – репертуар Козловского, Лемешева, пел круглые сутки. За отличную учебу школьников наградили экскурсией в Красноярск. Меня поразил театр, его сверкающая хрустальная люстра.
Когда я проходил срочную службу в армии, комиссия из театра Дальневосточного военного округа увидела самодеятельную постановку нашей воинской части, и меня взяли туда по окончании службы. Здесь я встретил Тамару Глеклер, мою будущую жену, необыкновенно красивую, очень начитанную, одаренного скульптора, человека совсем другой культуры из семьи художников.
До войны их семья жила в Москве, но как этническую немку ее мать, ценного инженера-подрывника, направили на работу в Уссурийск. Мы поехали в Красноярск учиться, но нас сразу взяли на работу: меня – артистом в драму, Тамару – главным художником в кукольный театр.
В то время во Владивостоке открывали Дальневосточный институт искусств, нас с женой отправили учиться в первый набор. Затем была работа в театрах Костромы, Могилева, Рубцовска. О Калужском театре, о городе был наслышан, и когда режиссер Владимир Каплин предложил роль Васкова в спектакле «А зори здесь тихие», мы переехали.
Я привык терпеть. С детства приходилось шагать тридцать километров, а затем шесть часов ждать поезда на вокзале. К мягкой постели поздно привык. Забота о семье, даже поездки в отпуск к морю или на родину (на спине – рюкзак, за руки ведешь дочек), разнежиться не давала.
Я не верю в авторитеты. Никто, кроме самого человека, не может знать всех тонкостей его положения, чтобы дать совет. Совещаюсь только с женой, она очень умный человек, книжница, знаток литературы, философии».
Легендарный кинорежиссер Иосиф Хейфиц, много снимавший Михаила Арсентьевича, назвал его «актером с гибким внутренним аппаратом». Эта гибкость сродни способности тростника из басни выдерживать бурю, не ломаясь.
Два настоящих артиста, два красивых человека через своих героев загадали зрителям загадку любви. В жизни они эту тайну разрешили.
Маргарита РАЗУМИХИНА.
Фото автора, Калужского областного драматического театра, Анны ЗОЛОТИНОЙ.