Михаил Афанасьевич Булгаков, в словах одного из своих героев в романе «Мастер и Маргарита», очень тонко затронул проблему, так называемого «квартирного вопроса». Глядя на москвичей, сидящих в зале варьете, он заключил: «Люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было... Ну, легкомысленны... ну, что ж... обыкновенные люди... в общем, напоминают прежних... квартирный вопрос только испортил их». В своей серии статей «Исмагил Шангареев: мошенничество, как зеркало социальной реальности», я выбираю сюжеты, в которых трагедия присутствует во всей ее шекспировской полноте (трагедия семьи Алексея Баталова, например). В данном случае, мы имеем дело с проблемой, когда «квартирный вопрос» стал причиной ситуации, которую я, как человек близко знающий Бари Алибасова и с глубочайшим почтением относящийся к Лидии Федосеевой-Шукшиной, просто не могу себе представить в реальности. Прежде всего, в данном «квартирном вопросе» нет элементарной житейской логики, т.к. изначально понятно, никто из супругов не оказывается в итоге законным владельцем квартиры. Согласно материалам дела, которое рассматривалось в Троицком суде города Москвы, народная артистка РСФСР Лидии Федосеева-Шукшина заявила, что не хотела отдавать мужу квартиру, которую он тайно переписал на своего водителя Сергея Моцаря. По ее словам, она была уверена, что подписывает не дарственную, а завещание, передает сайт mk.ru. Не сдерживая слез Лидия Федосеевой-Шукшина сказала в суде: «Мне нужна моя квартира, моя личная квартира, за которую я платила деньги! У меня не было намерения дарить ему квартиру. Я написала завещание на Бари, чтобы потом он уже передал квартиру внукам-близнецам Фоке и Фоме». Фока и Фома дети Марии Шукшиной, с которой меня связывают самые теплые воспоминания. Когда Маша (Мария Васильевна просила называть ее Машей) приехала ко мне в гости в Объединенные Арабские Эмираты, у меня было такое ощущение, что мы знакомы сто лет. Её простота, непринужденность в общении покоряли сердца всех, кто был рядом. Какие бывают звезды? – Конечно, разные, но Маша звезда особая. Настолько настоящая в высоком смысле этого слова, насколько настоящим был ее отец, оставивший свой яркий след в русской литературе. Исмагил Шангареев и Мария Шукшина на берегу Персидского залива. В этой статье, я не бы не хотел связывать имя Маши с этой семейной неурядицей, с этим из ряда вон выходящим мошенничеством, но к сожалению, именно в квартире ее детей (так планировалось в будущем), теперь будет проживать гражданин Украины Сергей Моцарь, который уже предложил народной артистке Лидии Федосеевой-Шукшиной забрать ее вещи. Трудно представить, что все это могло произойти в действительности. И человек, словно шагнувший в наше время прямо из рассказов Михаила Зощенко, практически уже завладел квартирой в духе: «Спи скорей, твоя подушка нужна другому». Думаю, что в итоге всех разбирательств будут две жертвы – Лидия Федосеева- Шукшина и Бари Алибасов, первая - истец, а второй - ответчик, и при всем этом, квартира достанется третьему лицу. Во всей этой истории, меня потрясает то, что стены, этой квартиры, помнят ее великого обитателя Василия Макаровича Шукшина. Думаю, это главное, что в этом «квартирном вопросе» имеет большой социальный смысл, и, как ничто другое, демонстрирует незыблемость абсурда (юридического, но, прежде всего, морального), который когда-то в нашей стране породила погоня за квадратными метрами вожделенного жилья. Не хочу, да и не имею права никого осуждать, но с трудом представляю как бы Василий Макарович отнесся ко всему этому спектаклю, где жадность, глупость и нечистоплотность помножены на беспомощную старость. Масштаб личности Шукшина, его особая философия любви к родному дому, к Родине – это специальный предмет исследований, но здесь скажу, что не знаю более глубокого определения состояния души человека, живущего в дали от родных мест, чем в его словах о Родине. Василий Макарович писал: «Родина... Что-то остается в нас от родины такое, что живет в нас на всю жизнь, то радуя, то мучая, и всегда кажется, что мы ее, родину, когда-нибудь еще увидим. А живет в нас от всей родины или косогор какой-нибудь, или дом, или отсыревшее бревно у крыльца, где сидел когда-то глухой весенней ночью и слушал ночь...». Много лет я не сидел на бревне «у крыльца» родного дома и каждое слово Шукшина мне близко и понятно. Цикл статей - «Исмагил Шангареев: мошенничество как зеркало социальной реальности».
