Татьяна Пелипейко: Второе возвращение Тициана

Такое скопление народа в залах постоянной экспозиции любого музея – ситуация не банальная. Но и повод имеется – в итальянский зал ГМИИ возвратилась после реставрации картина Тициана «Се человек» (Ecce homo). 

Реставрирование произведений искусства – работа непростая и в чем-то даже героическая, реставраторов везде принято уважать и при случае чествовать. Но все же – почему в данном случае такая торжественность? И главное – почему можно говорить о «втором» возвращении? 

А вот тут история поистине детективная. Причем в самом прямом смысле слова.

Но сначала предыстория. В Россию картина попала в середине XIX столетия путем вполне законным: в 1850 году в Венеции для Императорского Эрмитажа были приобретены произведения из собрания дворца Барбариго делла Террацца – в том числе полотна Тициана. Коллекция та формировалась в XVI веке, полотна крупнейшего представителя венецианской школы попадали туда непосредственно от него или от его наследников.

В Эрмитаже интересующая нас картина и пребывала до начала 1920-х годов. Пока вместе с еще рядом полотен не была в 1924 году передана из Петрограда (простите, уже, кажется, Ленинграда) в Москву – в те времена такие вопросы решались просто, распоряжением высоких начальников – в музей уже не «изящных искусств имени Александра III», но еще и не «имени Пушкина». Для простоты дела будем все же говорить – передано в ГМИИ. Это было так называемое «перераспределение музейных фондов».

Впрочем, для самой картины это еще никаких проблем не создавало. В течение трех лет она экспонировалась в известном здании на Волхонке. И тут…

И тут с изображением произошедшего лучше всего справились бы кинематографисты. В 1927 году, но не «в один прекрасный день», а под покровом ночи, разбив окно, в музей проникли неизвестные (или неизвестный). Украдены были пять живописных работ. Причем не абы какие – Рембрандт, Дольчи, Корреджо… Ну, и наш Тициан. 

За дело, понятно, взялся МУР. Без особого успеха: никаких очевидных версий не просматривалось. Для начала: украденные работы были по большей части религиозного содержания, плюс в зале была обнаружена записка с какой-то евангельской цитатой. Вдруг религиозный фанатик? Тогда работы могут не всплыть вовсе: будут либо храниться самим похитителем, либо – а вдруг? – уничтожены, если ему померещится какая-нибудь неправильность в трактовке.

Не лучший вариант – и кража по заказу: тогда на рынок полотна тоже не попадут. Но если похищенное все же будут пытаться сбыть? Муровцы рискнули – и «слили» информацию в газеты. Представьте, до некоторой степени помогло: узнав о краже из музея, в милицию явился человек с одной из похищенных картин. Но он – покупатель, а продавца найти тогда так и не удалось. И на антикварном рынке картины тоже не проявились – после шумного возвращения одной из картин похититель явно залег на дно. 

(Здание бывших Петровских казарм, переданное после революции московской милиции, до реконструкции 1950-х годов. Архивная фотография)

Так прошло еще четыре года. И тут наконец повезло – кто-то где-то что-то сболтнул, ухватились за ниточку, размотали клубок (ох, как хочется подробностей – надеюсь, об этом еще когда-нибудь напишут, а то и правда – чем черт не шутит – снимут фильм). И нашли закопанными в землю, в металлическом тубусе, свернутые в рулон две картины – Рембрандта и Тициана.

Рембрандту повезло больше – он был внутри и, защищенный Тицианом, меньше пострадал от сырости. (Ему, впрочем, не совсем повезло, но это мы увидим в дальнейшем.)

Итак, за дело взялись музейные реставраторы. Возглавлял в то время реставрационный отдел в ГМИИ Василий Яковлев (если кто-то вспомнил при этом весьма – по многим параметрам – любопытного живописца первой половины ХХ века с таким же именем – то да, это он и есть). Ему удалось сделать многое – состыковать грубо вырезанные похитителем холсты с их краями, оставшимися на подрамниках, укрепить красочный слой, восстановить утраты. Это, впрочем, что касается Рембрандта – он трудами Яковлева вновь обрел экспозиционный вид.

И… И тут же был отправлен на продажу за рубеж. Теперь благополучно пребывает по ту сторону Атлантики.

Вообще-то можно представить себе, что в этот момент чувствовал реставратор, только что успешно завершивший работу над картиной. О его дальнейших намерениях мы можем, конечно, только гадать – но Тициана он предъявил проверяющим вот в таком виде.  

 (фото ГМИИ)

Здесь мы видим, во-первых, как небрежно была вырезана из рамы картина. А вот белые пятна – это реставрационный грунт (им обычно перекрывают утраты красочного слоя). Естественно, от авторской живописи здесь просматривалось немного, и дальнейшая реставрация была признана нецелесообразной. Картина отправилась в фонды музея и надолго исчезла из поля зрения даже специалистов.

И прошло еще более полувека. В отдел итальянской живописи пришла работать Виктория Маркова (ныне главный научный сотрудник ГМИИ им. Пушкина, и именно Виктория Эммануиловна стала научным руководителем реставрации полотна Тициана). В 1995 году она добилась публикации сведений о картине в музейном каталоге. А там встал вопрос и о реставрации. 

Перспективы вырисовывались, между тем, не радужные. Но и реставрационная техника не стояла на месте. Картину изучали с применением всех новейших средств: рентген, съемка в инфракрасных и ультрафиолетовых лучах. Делали микрошлифы краски, исследовали состав пигментов с помощью специалистов лаборатории Минералогического музея им. Ферсмана. В общем, тут началось… 

(фото ГМИИ)

Во-первых – тут реставраторы явно должны были сказать запоздалое спасибо Василию Яковлеву, – оказалось, что под реставрационным грунтом довольно много авторского красочного слоя (похоже, тогда, в начале 30-х, он намеренно перекрыл его – не для того ли, чтобы спасти картину от отправки на продажу? Кто знает…).

Уже хорошо – продолжать реставрационную работу можно. Но тут выявилась дополнительная сложность, и виноват в ней был... сам Тициан. Исследования показали непрочность краски в некоторых частях картины – при том, что под ней явно был слой пигмента также тициановского времени.

Что за штука? Реставраторы ломали голову. Помог случай – рентгеновское изображение перевернули и увидели… то, что потом обозначили схематическими линиями.   

(фото ГМИИ)

Под верхним изображением явно раньше было другое – причем портретное. Скорее всего, тут даже всего лишь часть портрета, а вот почему Тициан отказался от его завершения и, разрезав холст, использовал его для другой работы, мы теперь уже не узнаем. (Но художникам следует помнить, что подобные приключения неизбежно ведут к непрочности красочного слоя!)

В общем, годы работы. Реставраторов стоит назвать поименно – над картиной трудились Николай Колесников, Юлий Питеря, Игорь Бородин (да, впрочем, и всему реставрационному отделу музея тут стоит сказать спасибо). И вот вернувшийся (дважды вернувшийся!) к нам Тициан. 

Где искать: в зале № 7 главного здания музея, среди других произведений итальянской живописи. Рядом, кстати, с другим Тицианом – в ГМИИ есть еще и портрет кардинала Паллавичини работы знаменитого венецианца. Теперь обе работы – рядом в постоянной экспозиции.