Санкции? Не слыхали. Российские фермеры полны оптимизма
Район Зернограда в Ростовской области на юге России отмечен характерными признаками находящегося в глубоком упадке постсоветского захолустья. Вдоль пыльных дорог рассыпаны разрушающиеся деревни; сонные города состоят из серых многоквартирных домов. Но все же благодаря урожаю зерна многие здесь переживают лучшие времена.
Взять, к примеру, Юрия и Александра Перетятько. Когда братья открыли свою зерновую ферму в начале 1990-х годов, «у нас даже велосипедов не было», — рассказывает Александр. Теперь им принадлежит 1500 гектаров земли, и они разъезжают на новеньких белых кроссоверах «Лексус». Их дети, хвастается Александр, «ездят на „Рейндж Роверах“».
Братья Перетятько являются олицетворением оптимизма в российском сельском хозяйстве, в секторе, переживающем подъем, на фоне проседающей в целом экономики. Производство выросло за последние пять лет на 20%, несмотря на масштабную рецессию, а теперь — стагнацию. «Это называется прорывом», — разглагольствовал Владимир Путин, обсуждая оптимистичные показатели на недавней встрече с фермерами. Доходы от сельскохозяйственного экспорта, достигшие свыше 20 миллиардов в 2017 году, теперь превышают прибыль отраслей, пользующихся устойчивым спросом, таких как продажа вооружения. Зерно стало звездой промышленности. В 2016 году Россия стала мировым лидером среди экспортеров пшеницы впервые со времен революции в России (см. таблицу). «Зерно — это наша вторая нефть», — говорил Александр Ткачев, занимавший в то время пост министра сельского хозяйства.
Этот резкий взлет стал результатом совпадения краткосрочных и долгосрочных экономических факторов. Со времен распада Советского Союза фермерское хозяйство пережило постепенную трансформацию от «фантастически неэффективной колхозной модели до эффективного капитализма», — говорит Андрей Сизов, глава «СовЭкона», московской консалтинговой компании в сфере сельского хозяйства. Несмотря на то, что в целом роль государства в российской экономике выросла, сельское хозяйство во многом осталось в частных руках, что способствовало развитию конкуренции. Девальвация российского рубля в 2014 году и запреты на импорт сельскохозяйственной продукции из стран, которые ввели санкции в том же году в отношении России, послужили дополнительным стимулом.
В царскую эпоху Россия была крупным экспортером в сфере сельского хозяйства, но большевистская коллективизация уничтожила фермерские традиции и создала неэффективную систему коллективного хозяйства, которая к 1970-м годам привела Советский Союз к необходимости импортировать зерно и другую пищевую продукцию. В постсоветскую эпоху фермерам пришлось учиться управлять конкурентными предприятиями. Братья Перетятько ездили в Европу изучать лучшие методики. «Мы хотели узнать, что такое частная собственность, увидеть, как люди работают на себя», — вспоминает Юрий. За последующие десятилетия инвестиции в технику, землю и поставки увеличились; правительство сделало сельское хозяйство национальным приоритетом, предлагая производителям субсидии и поддержку. Признавая вновь обретенную силу местной конкуренции, в октябре американская торговая группа «Ассоциация американских производителей пшеницы» закрыла свой московский офис после 26-летней работы.
Девальвация рубля принесла особую выгоду экспортерам за последние годы. В ситуации глобального перенасыщения зерном русские поглотили долю рынка в Африке и на Ближнем Востоке, сделав упор на географические и климатические преимущества над американскими конкурентами, и снизив при этом цены. Экспортеры зерна стали целиться также на более отдаленные рынки, например, Индонезию и даже Мексику. Запреты на ввоз сельскохозяйственной продукции из западных стран, также освободили пространство для местных производителей, пусть и ценой более высокой инфляции. Несмотря на то, что Россия до сих пор импортирует больше пищевой продукции, чем экспортирует, были предприняты шаги, чтобы достичь цели обеспечения себя за счет собственных ресурсов: так, например, за последние пять лет Россия стала обеспечивать себя свининой и птицей.
Будущее тоже выглядит радужно благодаря мировым тенденциям. По мере роста количества населения пропорционально должно расти и потребление пищи, особенно на некоторых крупнейших рынках российского экспорта, например, в Турции. Потепление и развитие технологий подразумевают увеличение сезонов произрастания, повышение урожайности и более обширные территории пахотных земель в большинстве регионов России. «Все переезжают на север», — говорит Юрий. Его сын открыл ферму в Белгородской области, ближе к Москве.
У России есть также скрытый сельскохозяйственный потенциал. Миллионы гектаров земли после распада Советского Союза могут быть восстановлены. Инвестиции в цифровые технологии, в которых Россия отстает, могли бы увеличить производительность; пищевая переработка тоже мало развита. Однако для развития этих возможностей потребуются реформы инфраструктуры. Зерновые терминалы едва справлялись с рекордными урожаями. За пределами плодородного юга значительное количество фермерских земель расположено вдали от портов. Некоторые также обеспокоены вопросами конкуренции, так как увеличивается концентрация прибыли в руках гигантских сельскохозяйственных холдингов.
Но ничто из этого не портит настроения таким предпринимателям, как братья Перетятько, которые были первыми, кто увидел изменения на рынке. «Когда мы начинали, у нас были большие сомнения относительно результата», — говорит Александр. Теперь, как говорит Юрий: «Можно сказать, что Зерноград начинает оправдывать свое название».